Жизнь Ивана Семёнова - Давыдычев Лев Иванович (читать книги txt) 📗
И вот вам последний случай: надумали в шпионов играть. Ивану хотелось быть командиром советских разведчиков.
А что получилось?
КАК ВЫБИРАЛИ ШПИОНА
Никто не сомневался, что лучше всего шпионом выбрать первоклассника Алика Соловьёва. Его и поймать легко, и настукать ему в любой момент можно, если будет спорить. А если ещё учесть, что Алик никогда не ябедничает, то станет ясно: лучшего шпиона и не найти.
Правда, он трусоват. Играли как-то в американского лётчика-шпиона Пауэрса. Пауэрсом выбрали Алика. Посадили его на крышу сарая – будто на самолёте летит – и давай в него камнями (то есть ракетами) стрелять.
С двадцатого выстрела попали – шишка!
Хорошо, в общем, поиграли. А он обратно слезать боится. Орали на него, орали, снова ракеты запускали.
Пришёл милиционер Егорушкин. Полез за Аликом, да сам с крыши грохнулся.
Попало ребятам.
И всё-таки лучше шпиона, чем Алик, не найти.
Кстати, он никак не мог научиться правильно произносить слова с приставками «пре» и «пере». У него получалось:
– Я пер-прыгнул.
– Я пер-пугался.
– Я пер-бежал.
Значит, можно было считать, что Алик говорит на иностранном языке.
Всем было ясно, кто и на этот раз будет шпионом. Однако для видимости решили проголосовать и до того разорались, что Алик крикнул:
– Пер-катите!
Минутку помолчали и опять разорались.
Потом началась драка.
Драка началась из-за того, что Иван обозвал Кольку килькой.
– Какая такая килька? – обиженно спросил Колька.
– Маринованная, – ответил Иван, – или в собственном соусе. Ноль руб пятьдесят коп банка.
– Это я-то килька? – И Колька без лишних разговоров дал Ивану пинка. – Видал кильку?
Кто-то за кого-то заступился, и возник бой.
Главное в драке – не закрывать глаза.
А один друг Ивана – Паша Воробьёв – всегда закрывал глаза и стоял в центре боя, вытянув руки по швам. Ну и доставалось же ему!
Иван любил драться. Он вам не будет разбирать, кто свой, а кто чужой. Ему важно именно драться – машет он руками, а то и ногами во все стороны и даже бодается. И очень часто случалось, что он помогал противнику выиграть сражение, так как бил своих.
На этот раз всё произошло немножко наоборот. Не забудьте, что в данной драке совершенно невозможно было разобраться, кому кого надо бить. Но каждый решил: не беда, начнётся бой – видно будет, кто свои, кто враги.
Паша глаза по привычке закрыл, но руки его заработали сами собой.
Свой первый в жизни удар Паша нанёс своему другу – Ивану.
Иван от неожиданности рот раскрыл. А Паша ведь не видит, кого бьёт, и опять – раз ему в то же самое место, то есть в лоб.
Тут Иван до того растерялся, что закричал:
– Своих бьёшь!
А Паша ни остановиться, ни открыть глаза не может: страшно.
Тогда Иван тоже глаза закрыл. Что тут получилось, никакими словами не передать!
Ребята так устали, что драка кончилась сама собой. Все сели. Говорить никто не мог: кто язык прикусил, у кого губа распухла. И никто не может вспомнить, из-за чего друг друга молотили.
Вдруг откуда ни возьмись – учительница.
– Что у вас здесь происходило? – спросила она. Алик Соловьёв махнул рукой:
– Пер-дрались все.
А вы знаете, что когда нужно срочно определить виновника драки, им всегда оказывается тот, кому больше всех досталось. А на сей раз больше всех досталось Ивану.
– Семёнов, после уроков зайдёшь в учительскую, – сказала Анна Антоновна и ушла.
– Так тебе и надо, – сказал Колька, – не будешь человека килькой обзывать. Да ещё ноль руб пятьдесят коп банка.
Иван хотел ответить, но Колька закричал что было силы:
– Кто за то, чтобы Ивана шпионом выбрать, поднимите ноги!
А в это время – звонок.
Ребята все – бух на спину и ногами задрыгали. Это у них называлось голосованием.
Так Ивана выбрали шпионом.
Алик Соловьёв сказал:
– Пер-касно.
ТЯЖЁЛЫЙ РАЗГОВОР
После уроков Иван проговорил мрачно:
– Прощайте, товарищи.
Все молчали, опустив головы: человека в учительскую вызывают – не маленькие, понимаем что к чему.
– Ябедничать я, конечно, не буду, – продолжал Иван, – но учтите, что страдаю я из-за Кольки.
– Вот это я понимаю! – воскликнул Колька (так он говорил, когда чего-нибудь не понимал). – Он один раз из-за меня пострадать не может. А сколько раз я из-за тебя мучился! А? Кто в прошлом году в коридоре во время уроков лаял?
– Иван! – хором ответили ребята.
– А кому попало?
– Тебе.
– Мне! – и Колька ударил себя в грудь. – А кто придумал ручки в пол втыкать?
– Иван!
– А кому попало?
– Тебе!
– Мне! – и Колька так ударил себя в грудь, что ойкнул.
– Сравнил, – презрительно сказал Иван. – Подумаешь, собакой лаял. А тут – драка. Теперь меня как миленького из школы выгонят! – весело закончил он.
– Куда же ты тогда денешься? – спросил Паша.
– Не бойся, не пропаду. В милицию, например, устроюсь. Палку в руки и – пошёл! Раз – грузовик стоп, два…
– Иди-ка лучше в учительскую, – перебил Колька, – там тебе раз-два и стоп.
Ушёл Иван, а ребята загалдели: что делать, если его из школы выгонят?
Иван, подходя к учительской, думал: «Несчастный я человек. Дрались все, отвечать мне. Будет она меня мучить. Говорить начнёт. Мол, драться нельзя. Мол, выгнать тебя надо из школы. И ведь что обидно: не выгонят!»
Четыре раза подряд вздохнув, Иван вошёл в учительскую.
– Жаль мне тебя, – сказала Анна Антоновна, – живёшь ты плохо. Да?
– Плохо. – Иван опять вздохнул. – Не жизнь, а учёба. Мне бы только со школой разделаться, а там я… – Глаза его заблестели. – Да я сразу знаменитым человеком стану!
– Нет, не станешь ты знаменитым человеком, – сказала Анна Антоновна, – ты ведь знаменитый лодырь.
– Ну и что? Я ведь сейчас лодырь, а потом – нет.
– Потом поздно будет. Надо теперь же за ум браться. Жаль, жаль мне тебя, – повторила Анна Антоновна. – Плохо ты живёшь, неинтересно. Подумай над этим. Обязательно подумай. Можешь идти.
– Как?! – поразился Иван. – А насчёт драки?
– Сами разберётесь. Иди и даже не надейся, что будешь знаменитым человеком. Если, конечно, не исправишься. Никогда лодыри не становились знаменитыми людьми.
– А я буду, – упрямо проговорил Иван. – Да вы знаете, кем я буду? Лунатиком! Первым лунатиком! – И сразу успокоился.
Анна Антоновна рассмеялась.
– Кем? Кем? – сквозь смех переспросила она.
– Лунатиком, – с гордостью ответил Иван. – На Луну полечу. Здоровых ведь будут подбирать.
– Так ведь… так ведь… – смех мешал Анне Антоновне говорить. – Лунатиком!.. Ох… ведь лунатик… это болезнь такая… Кто ею болеет, того и называют лунатиком.
– Да ну? – удивился Иван, но, человек упрямый, добавил твёрдо: – Так я лунатик и есть. Давным-давно болею.
Вышел он из учительской, плечами пожал. Стало ему непонятно отчего грустно.
– Ну? – спросили ребята. – Здорово попало?
– В том-то и дело, что не попало, – ответил Иван. – Но разговор был тяжёлый.
– Тяжёлый? – спросили ребята. – Это как?
– А вот так. Лучше и не спрашивайте. И жизнь у меня тяжёлая, и даже разговоры у меня тяжёлые. Не то что у вас. И ещё она сказала, что я не лодырь, а просто несчастный человек.
– Врёшь!
– Не верите, не надо. И ещё она сказала: будешь ты, Иван Семёнов, знаменитым человеком.
– Да врёшь! – возмутился Паша. – Ты же двоечник!
– Ну и что? Она сказала, что все знаменитые люди в детстве были двоечниками.
– А это видал? – спросил Колька, показывая Ивану три пальца, сложенные, сами понимаете, в одну фигуру, названия которой я что-то не припомню.
Иван сжал кулаки.
– Пер-катите! – крикнул Алик. – А то опять пер-дерётесь!
– Тем более, – грозно проговорил Иван, – что я, к вашему сведению, лунатик.
