Я — солдат, и ты — солдат (Из писем младшего сержанта А. Г. Пескова брату Тиме Пескову) - Маркуша Анатолий Маркович (мир книг .txt) 📗
Помню, когда я совсем ещё маленьким был, всё думал: в армии генералов больше, чем солдат, и кругом ордена сияют, день и ночь оркестры гремят. На самом деле, конечно, не так, и первый генерал, которого я в армии увидел, смотрел на меня с портрета. То был русский полководец Суворов. Рядом с портретом на листе бумаги написаны были слова, которые он любил повторять: «Тяжело в учении — легко в бою». Точные слова, я теперь это по собственному опыту знаю.
На первых занятиях после трёхкилометрового кросса я чуть не помирал, язык на плечо высовывал, а теперь и пятнадцать километров могу пробежать. Вспотеть, конечно, вспотею, но упасть — не упаду.
Можешь меня поздравить, Тимофей Григорьевич, я от самого командующего благодарность получил. А в армии это считается очень большой честью. Тебе, наверное, интересно, за что благодарность? Тогда слушай.
Дали нам с ефрейтором Баланчуком задание: установить на одной важной горушке радиостанцию. Сделали всё, как полагается: наладили, проверили, двое суток на той горке отдежурили. А потом пришла смена. Передали мы другим солдатам радиостанцию, а сами пошли в часть.
Идти было недалеко — километров восемь. И всё бы ничего, да, как назло, начался дождик. Сначала моросило, а потом как припустит, ну самый настоящий ливень. В один момент мы до нитки вымокли. Но и это не беда. Хуже другое: дорога, а точнее сказать, тропинка, по которой мы спускались, сделалась до того скользкой, будто её киселём вымазали или мылом натёрли.
Вот тут-то и случилась беда. Баланчук оступился. Я глазом моргнуть не успел, а он уже слетел с тропы и в кустах очутился. Полез я к нему на выручку. Смотрю, лежит Баланчук, еле дышит. Спрашиваю: «Ты живой?» Говорит: «Живой, только что-то с ногой случилось, разогнуть не могу». Ну, я поглядел, перелома вроде нет, скорее всего вывих. Что, думаю, делать?
Баланчук говорит: «Давай, Алёша, двигай в часть.
Я полежу тут, пока ты помощь организуешь».
А какая может быть в таком положении помощь? Машина санитарная сюда не въедет. Ребят с носилками привести? Так сколько же это времени пройдёт, пока я туда-сюда обернусь! А дождь лупит холоднющий. Баланчук совсем застынуть может. Словом, принял я такое решение. «Хватайся за плечи, — говорю Баланчуку, — и держись крепче, буду тебя на дорогу спускать».
Тащил я его до самой ночи. Честно сказать, под конец уж думал, сил не хватит. Только тем себя и подбадривал, что всё старался представить, как это девчонки-санитарки на войне по сорок раненых с поля боя выносили. И ведь не под дождём, а под огнём!
В конце концов доставил Баланчука в санитарную часть, сдал дежурному врачу с рук на руки и поплёлся в роту. А утром вызвал меня командир полка и велел рассказать, как дело было. Рассказал. Спрашивает:
— А почему вы за подмогой не побежали?
— По такому киселю, товарищ полковник, не побежишь, только ползти можно. И Сашку жалко было одного оставлять…
— Кого, кого? — переспросил полковник.
— Виноват, — говорю, — товарищ полковник, ефрейтора Баланчука.
Командир полка похвалил меня и отпустил. А через три дня нам перед строем приказ командующего читают: «За высокое чувство товарищества и образцовое выполнение служебного долга младшему сержанту Пескову Алексею Григорьевичу объявляю благодарность».
Вот так, Тимоха, дело было.
Трудно мне сказать, что в военной жизни самое важное. Но одно я знаю точно: если хочешь быть хорошим солдатом, обязательно учись метко стрелять. Хорошему стрелку глазомер нужен, твёрдая рука и долгая тренировка. У нас тут один паренёк служит, до армии он был чемпионом по стрельбе из лука. Так знаешь, как из автомата бьёт? Лучше всех в роте! Вот он и говорит: «Чтобы не быть мазилой, учись целиться на чём только возможно: на бильярде играй, камешки в мишень бросай, копьё мечи — всё пригодится».
Раньше, когда я бывал в лесу, больше всего грибами и ягодами интересовался. Теперь — совсем другое дело. Иду по лесу и стараюсь запомнить: какое дерево на развилке дороги попалось, на каком дереве ветка заломлена, какие следы у ручья отпечатались и куда этот ручей течёт, тихо в лесу или сороки гомонят… Лес, как книга, многое может рассказать, если ты, конечно, читать умеешь. А «читать лес» надо научиться, иначе пропадёшь в первой же разведке.
Напомни маме, что я просил купить тебе компас. И учись по компасу на местности ориентироваться.
Маленькая компасная стрелочка, если ты с ней подружишься, никогда и нигде не даст заблудиться. А это очень важно — находить дорогу в метель, в туман, в самую глухую ночь. Когда дорогу знаешь, жить куда легче.
Недавно мы вместе с танкистами учение проводили. И попали ребята в такое положение: выскочили на танке к узкому овражку и — стоп! Дальше ходу нет. И что ж ты думаешь? Загнали в этот овражек одну машину — на тросах её спустили, брёвна через овраг перекинули, мигом переправились по этому самодельному мосту и пошли дальше. Вот что значит никогда не теряться.
Здравствуй, Тимоша! Хочу рассказать тебе ещё одну историю — как мне пришлось в разведку ходить.
Были у нас учения, но делали всё как в настоящем бою. Получил я задачу: разведать расположение танков противника. Взял я в напарники Савкина, солдата из нашего отделения. Шли лесом, пока не вышли к речке. И тут оказалось, что дела наши обстоят неважно. Почему? А потому, что наш берег низкий, а его, противника, берег высокий. И что на той стороне речки делается, совершенно не видно.
Лежу под кустом и думаю: «Как же быть?» И знаешь, придумал! Велел Савкину отползти назад, залезть на дерево и оттуда, с верхотуры, вести наблюдение за мной.
— А в случае чего, меня прикроешь, — сказал я.
— Есть прикрыть, — ответил Савкин. — Только я что-то не пойму, чего ты выдумал.
— Я переправлюсь на тот берег и попробую вон на ту кручу вылезти.
Савкин даже засмеялся.
— Да ты только в воду войдёшь, тебя сразу и прихлопнут. Речка вся просматривается с высоты как на ладони.
Но у меня свой план был, и я сказал:
— Никто меня на речке не увидит. Главное, ты меня из виду не потеряй, а за противника не беспокойся.
Савкин плечами пожал, а я осторожно пополз к берегу. Дополз до камышей. Срезал камышину подлиннее, подул в неё. Порядок, воздух проходит! Взял камышину одним концом в рот и тихонечко скатился в воду. Ползу по дну, дышу через трубочку. Добрался я так до другого берега и сразу полез на кручу.
Вылез я на самую высокую точку и первым делом глянул в поле. Вижу, танковые следы. Так, думаю, следы есть, значит, и танки должны обнаружиться. Пригляделся повнимательнее, заметил: от главного следа один усик к скирде тянется и пропадает, другой — около следующей скирды обрывается. Ну, всё ясно! Не очень-то хитрая маскировочка. Видно, на высокий берег понадеялись.
Моментально забрался я на дерево и все свои наблюдения отсемафорил Савкину. А он по радио на командный пункт передал: так, мол, и так, танки в поле, спрятались под скирдами. Не прошло и пяти минут, как наши ракетчики залп подготовили. И танкам конец — полное уничтожение.
