Неуклюжая Анна - Литтл Джин (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
"Может, я немного похорошела за последнее время", — подумала девочка, и хоть от застенчивости не могла произнести ни слова, но улыбаться не перестала.
"Нет, ничего во мне не изменилось, кроме очков. А вот и нет, ещё ямочки", — вспомнила девочка.
Анне почему-то казалось, что в Германии у неё ямочек не было.
— Будете хлеб с маслом и сахаром? — голос миссис Браун прервал мысли Анны.
Та внезапно ощутила зверский голод.
— Да, пожалуйста, — ответила она, будто уже целую вечность была знакома с мамой Изабеллы.
После этого девочки стали приходить почти каждый день. Через пару недель до Анны дошло, что Изабелла всё время её угощает, и девочка спросила папу: ничего, если они с подругой зайдут в магазин перекусить.
— Конечно, Анна, — тут же согласился папа, — заходите, когда захотите.
Маме потребовалось больше времени на обсуждение. Анна знала заранее — вопросов не избежать. Она никогда ещё не приводила новых друзей. Ей просто некого было привести.
— А на что она похожа, эта Изабелла? — спросила мама. — Она из Германии?
— Сама увидишь. Нет, не из Германии.
Нечего сомневаться, папе Изабелла понравится, но неизвестно, одобрит ли мама косящие глаза девочки. Однако миссис Зольтен улыбнулась подруге дочери так же ласково, как миссис Браун улыбалась Анне.
— Вот тут овсяное печенье, — показала она, — но только по одному.
Она отложила коробку в сторону, специально для них.
— Твоя мама добрая, — Изабелла откусывала печенье маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие на подольше.
Анна откусила ещё один малюсенький кусочек.
— Ага, она добрая.
Она чуть не сказала: "Не такая добрая, как папа", но вовремя прикусила язык. Что бы там ни было, это несправедливо, всё-таки именно мама дала им печенье.
Как-то в ноябре, когда девочки уже подходили к дому Изабеллы, та сказала:
— Когда я была маленькой, мама давала мне большой стакан молока с хлебом. И всегда знала, если мне хотелось добавки.
Анна промолчала, обдумывая её слова.
— А в прошлом году, когда у папы не было работы, она мне вообще ничего не давала, — понизила голос Изабелла.
Теперь была очередь Анны:
— Всё дело в деньгах. Мама и папа всё время беспокоятся про деньги. Руди говорит, что маленьким он мог есть сколько угодно печенья. Врет, наверно.
Изабелла кивнула. Тут её лицо просияло, и она продолжала:
— Деньги или не деньги, но в этом году Рождество у нас будет. Мама обещала.
Анна застыла посреди дороги и уставилась на подругу.
— Рождество бывает всегда.
— Только не в прошлом году. Да, мы, конечно, получили по одному подарку на каждого, что-то из одежды. И все. Папа сказал, ему очень жалко, но вешать чулок не имеет никакого смысла. Депрессия [24]задела всех, и Санта-Клаус не исключение.
Тут потребовалось множество объяснений. Анна ничего не знала о подвешивании чулка. Она быстро догадалась, что Санта-Клаус — это Святой Николай, Дед Мороз. А что такое Депрессия, она понятия не имела. Изабелла не затруднилась, объясняя про чулок и Санта-Клауса, но с Депрессией было посложнее. Она знала только, что папа потерял работу и у них совсем не было денег. Теперь у него новая работа.
— Он работает вместе с моим дядей, — сказала Изабелла. — Они хоронят людей.
— Что-что они делают с людьми? — переспросила Анна.
Изабелла слегка покраснела, но улыбнулась.
— Тебе необходимо знать, Анна Зольтен, — заявила она и объяснила Анне, что такое «хоронить». Изабелле приходилось по многу раз на дню разъяснять подруге различные слова. Как ни утомительно это было, она терпела — Анна запоминала все, что ей говорят. Каждое новое слово она несколько раз проговаривала про себя, и дня не проходило, как вворачивала новое словечко, разговаривая с Беном или Бернардом. Изабелла, которая была от Бернарда без ума, никак не могла понять, каким образом Анне удалось с ним так подружиться.
— Хоронить, — бормотала Анна, — хоронить.
Глаза Изабеллы сверкнули, хотелось бы ей оказаться рядом, когда Анна попытается вставить в разговор это слово. Анна взглянула на неё, увидела, что та смеётся, и сама рассмеялась. В компании Изабеллы смех был самым естественным делом для младшего члена семейства Зольтенов.
Вечером за ужином Гретхен заявила:
— Папа, мне нужны коньки!
Папа не ответил, Гретхен подвинулась ближе к нему.
— У всех девочек коньки, они только и говорят, что о коньках. Как только лёд будет крепким, все пойдут кататься.
— Подожди немного, — пообещал папа. — Рождество на пороге.
Гретхен казалось — до Рождества ещё ужасно далеко, но она прикусила язычок. Девочка знала, родители беспокоятся из-за денег. Хорошо бы снова стать маленькой, как Анна. Посмотрите на неё, эта девчонка просто сияет, так и хочется дать ей подзатыльник.
— Ничего смешного, Анна, — ледяным тоном произнесла старшая сестра, — немедленно прекрати ухмыляться.
— Гретхен, — грозно предупредил папа.
— Прости, пожалуйста, — пробормотала та. Как всё-таки хочется побить эту девчонку!
Руди, уже успевший выменять коллекцию марок на подержанные коньки, понимающе взглянул на Гретхен. В отличие от остальных он-то знал, что тут в Канаде самое важное.
Никто не догадывался, чему Анна улыбается. Папа же сказал: "Рождество на пороге". Они все такие умные, но не знают — случается, Рождество не приходит. После разговора с Изабеллой Анна слегка беспокоилась — если денег не будет, придётся обойтись без Рождества.
Но теперь папа почти что пообещал Рождество, и что бы там Гретхен ни говорила, Анна не перестанет улыбаться.
Она заметила, с какой тревогой смотрит на неё папа. Наверно, боится, она тоже попросит коньки. Но ей коньки не нужны. Ей хочется Рождества с волшебной ёлкой, пением, вкусной едой, особыми запахами в воздухе, с ощущением счастья, разлитым по дому, — даже думать про это приятно.
— Довольно о коньках, — вступила в разговор мама и улыбнулась, поддразнивая детей. — Кто хочет помыть посуду и стать моей дорогой деткой?
— Знаешь, Клара, — напряжение исчезло с папиного лица, — тебе очень идёт работать в магазине. Ты теперь опять такая, как всегда.
— Может быть, может быть. Но я всё ещё ищу посудомойку.
Тут Гретхен вызвалась помыть посуду, хотя на самом деле всё равно была её очередь. Позже, когда Руди вынес мусор без напоминания, Фрида сама пришила оторвавшуюся пуговицу, Гретхен помогла перечистить столовое серебро, которое, наконец, прибыло из Франкфурта, а Фриц спел мамину любимую немецкую песенку, она назвала каждого своей дорогой деткой. Жизнь вернулась в нормальное русло. Даже Анна была этому рада.
Но ей по-прежнему не удавалось стать маминой дорогой деткой.
— Анна, накрой на стол, и поживее, — велела мама на следующий день.
Её интонации явно говорили, что Анна опять двигается слишком медленно. Анна, стараясь всё делать как можно быстрее, положила ножи и вилки криво, а ложки — не той стороной.
— Анна, Анна, — вздохнула мама, сев за стол. — Когда же ты, наконец, научишься!
Анна поправила свою вилку. Она ужасно разозлилась. Разве мама не сказала поторапливаться? Девочка ела молча, низко склонившись над тарелкой.
— И не сутулься, — добавила мама. — У тебя и так уже спина колесом.
Она только что велела Фрицу перестать чавкать, но Анна этого даже не заметила.
"Всегда я, всегда мне достается", — бушевала буря в душе девочки. Она так и не выпрямилась.
Фрицу тоже казалось, что достаётся только ему одному, и тоже всегда несправедливо. Мальчик глянул на сердитое лицо Анны и произнес:
— Я, по крайней мере, говорю по-английски.
Это переполнило чашу. Анна, никогда не отвечавшая, как бы они её ни дразнили, Анна, стойко выносившая все их издевательства, позабыла холодное молчание, которому выучилась в классе у фрау Шмидт:
— Заткнись, ты! — заорала она на брата. Тот ушам своим не верил.
