Победители - Крапивин Владислав Петрович (книга жизни .txt) 📗
А когда Вовка смотрел на свои ноги, они становились тонкими и такими длинными, что бинты на коленях казались белыми точками. А тротуар казался просто ниточкой.
Попробуйте пройтись по такой ниточке на таких высоченных ногах! Вовка вышел за калитку и попробовал. Его сразу же зашатало, как неумелого канатоходца. Но зато было интересно.
Жаль только, что Вовка смотрел в бинокль и, кроме ног, ничего не видел. Именно поэтому он стукнул головой Аделаиду Фёдоровну, которая возвращалась с работы. Представляете, что тут было?
Аделаида Фёдоровна сказала, что она всегда считала Вовку невоспитанным ребенком, но не думала, что он решится на Такое Хулиганство.
Конечно, она пошла к Вовкиным родителям и наябедничала. Она сказала, что это сверхвоз-мутительно, когда дети, как сумасшедшие, кидаются на больных людей и чуть не ломают им рёбра.
И родители велели Вовке идти и как следует просить прощения. Вовка уставился в пол и сказал:
– Не пойду. Я уже один раз сказал "простите", когда стукнулся. А она ещё ябедничает…
– Я вот покажу тебе "не пойду"! – сказал отец.
– Будешь стоять в углу, пока не извинишься, – сказала мама.
– Ну и пожалуйста, – сказал Вовка. И начал стоять в углу. Он не смотрел телевизор. Не ужинал. Не читал книжку "Водители фрегатов". Он стоял, прижимаясь лбом к тёплому дереву штурвала, и вспоминал, как полоскались на ветру флаги. А наверху кашлял и шагал из угла в угол Старый Капитан. Может быть, он огорчался, что Вовка не зашёл к нему в этот вечер. А может быть, просто сильно тосковал о море.
– Ну, довольно, – не выдержала мама. – Отправляйся спать. А завтра извинишься перед Аделаидой Фёдоровной.
– Не извинюсь, – сказал Вовка.
– Будешь стоять всю ночь, – пригрозил отец.
– Буду.
– Ну и стой!
Конечно, родители думали так: захочет Вовка спать и всё равно отправится в постель.
Но Вовка не отправился. У него появилась гордость. Ведь он был уже немного капитаном: он умел обращаться с компасом, держал в руках настоящий штурвал и поднимал на ветер морские флаги.
Когда был выключен свет и наступила тишина, Вовка зажёг лампочку нактоуза и осветил картушку. Она вела себя неспокойно.
Вовка взял в ладони рукоятки штурвала.
Сеня Крабиков смотрел на Вовку с портрета.
– Очень хочу к тебе, – сказал Вовка.
Сеня Крабиков улыбался. За окнами нарастал ветер. Вовка сел на пол, прислонился к нактоузу и уткнулся лбом в забинтованные колени.
Он уснул.
И все в доме уснули.
Спал Пётр Иванович, и ему снилось, что на все его жалобы пришел Положительный Ответ.
Спал Старый Капитан. Ему снилось, что на шведском судне "Викинг" загорелись тюки с джутовым волокном и надо спешить на помощь.
Музыкант Соловейкин видел, будто он выступает с концертом в пионерском лагере, и улыбался.
Аделаиде Фёдоровне снилась всякая неразбериха.
А Вовке?
Вовка видел, будто в светлую луговую речку зашел с дальнего моря громадный пароход. У него был высокий чёрный корпус, блестящие иллюминаторы, многоэтажные белые надстройки и жёлтые мачты. Пароход заполнил собой речку от берега до берега. Он двигался медленно и бесшумно, и его борта нависали над солнечными травами. Крупные ромашки ласково касались бортов лепестками.
А дом не спал. Он ждал, когда с ночной прогулки явится Акулич.
Акулич явился.
Больше ждать было нечего. Дом уже ничего не скрывал и не таился.
Он приподнял со скрипом один угол, потом другой, медленно повернулся. Звякнув, лопнули провода. Теперь ни одна нитка не держала дом на месте. Он качнулся, двинулся вперёд, расшатывая кирпичи фундамента. А потом перестал вздрагивать и бесшумно, как в немом фильме, поднялся в воздух…
Зачем он это сделал?
Ну, во-первых, он любил Вовку. Любил Старого Капитана. А во-вторых, его построили из брёвен, которые были когда-то прямыми и высокими соснами. Их называют корабельными. Эти сосны мечтали стать мачтами барков и бригантин. Потом, улёгшись в сруб, они задремали и забыли о мечтах. Старый Капитан разбудил их своими Историями…
А может быть, дело в другом. Говорят, что, если в доме появляются штурвал и компас, дом понемногу становится кораблём. Его тихо разворачивает курсовой чертой к зюйду – в ту сторону, где тёплые моря и Ревущие Сороковые Широты.
И не известно, чем это кончится, если не вмешается домоуправление.
Итак, дом поднялся и полетел на юг. Он летел под самыми облаками, среди которых мчалась круглая белая луна. Лунные пятна проскальзывали в щели и прыгали по морде Акулича, который спал в коридоре. Акулич дёргал ушами.
А внизу по тёмным травам стремительно скользила большая квадратная тень…
Вовка проснулся от непонятного ощущения. Ему показалось, что заночь комната сделалась шире и выше. Её заполнял удивительный синий свет, пересыпанный солнечными бликами. За стенами дома нарастал и откатывался незнакомый и в то же время очень знакомый рокот. Вовка подбежал к окну.
Изумлёнными синими глазами он смотрел на Очень Синее Море, которое катило на песок волны. Волны были с шипучими белыми гребешками, их гнал к берегу Утренний Ветер.
Вовка чуть-чуть не заплакал, засмеялся и, распахнув створки, прыгнул навстречу.
Распластанная по песку волна сейчас же залила его сандалии и добралась почти до колен. У ног завертелся царапающий вихрь мелких камушков и песчинок. Убегая, волна мягко потянула Вовку за собой, но тут накатила другая.
Вода была тёплая и упругая, а ветер прохладный и плотный, но очень добрый. Он поставил торчком отросший Вовкин чубчик, вытащил из-за пояса и надул парусом его рубашку. Вовка повернул к ветру ладони. Они покрылись брызгами, похожими на стеклянную пыль.
Над морем косо расчерчивали воздух чайки. Они удивлённо кричали. Конечно, они удивлялись не Вовке: мало ли мальчишек бродит по берегу. Чайкам было непонятно, откуда взялся на берегу старинный бревенчатый дом.
Вовка оглянулся.
Дом стоял, зарывшись одним углом в песок. Он ещё не совсем замер после движения, поскрипывал и оседал. Под брёвнами хрустели ракушки. Стёкла сверкали синим отблеском волн.
