Огонь в затемненном городе (1970) - Рауд Эно Мартинович (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Похоже, что визит этот оказался неожиданным, потому что суета началась внезапно среди уроков. Вдруг всех учителей созвали в кабинет директора гимназии на срочное совещание. Затем нам было велено привести себя в порядок. Также было дано особое распоряжение на переменах хорошо проветривать классы, следить за чистотой и держать железную дисциплину.
И тут по гимназии разнесся слух, что наш директор и доктор Мяэ — родственники и что Мяэ собирается устроить своему родственнику повышение по службе: перевести его на работу в Таллин, в министерство просвещения.
А вскоре прибыл и сам доктор Мяэ. В классах было слышно, как перед гимназией хлопали дверцы автомобилей.
— Не нервничайте, — сказала госпожа Лыхмус, наша преподавательница эстонского языка. — Ничего особенного не случится. Главный директор самоуправления просто хочет слегка познакомиться с работой нашей гимназии. Сначала он посетит некоторые классы, а затем выступит перед всей гимназией с короткой речью.
Кстати, мы вовсе и не нервничали. Только сама учительница выглядела несколько бледнее обычного.
— А к нам в класс он тоже придет? — спросил кто-то.
— Не знаю, — ответила учительница Лыхмус. — Да это и неважно. Мы будем продолжать урок, как обычно.
Как обычно, она вынула свою записную книжку и начала высматривать в ней, кого вызывать к доске. Но вдруг дверь класса совершенно необычным образом распахнулась, и главный директор Мяэ в сопровождении просто директора нашей гимназии вошел в класс.
Мы встали.
Доктор Мяэ пожал руку учительнице Лыхмус.
Учительница Лыхмус предложила доктору Мяэ сесть на ее стул, но главный директор жестом дал понять, что он все-таки не какой-нибудь хам, который может усесться на стул, принадлежащий даме.
Теперь доктор Мяэ должен был бы разрешить нам сесть, но он почему-то не догадывался. Директору или учительнице тоже было неудобно сажать нас, поскольку высокое начальство не давало соответствующего разрешения. Мы продолжали стоять и рассматривали руководителя Эстонского самоуправления, толстого мужчину с заспанным лицом.
— Кого здесь больше — юношей или девушек? — спросил доктор Мяэ.
Он говорил с заметным немецким акцентом, и, по-моему, это было крайне символично.
Учительница Лыхмус быстро обежала глазами класс.
— Девочек на четыре больше, — ответила она.
— А-аа… — протянул доктор Мяэ и глубокомысленно покачал головой, словно он только что узнал нечто чрезвычайно важное.
Затем он задал второй вопрос:
— И кто же учится лучше?
Наш директор склонил голову набок и сделал вид, словно он размышляет над этой проблемой.
Учительница Лыхмус произнесла растерянно:
— Так сразу, пожалуй, не ответишь.
— Это только первый класс, — пояснил наш директор. — Мы еще не успели заняться статистикой по данному вопросу.
Доктор Мяэ снова понимающе покачал головой.
— Видимо, и те и другие хорошо учатся, — сказал он и весь сам засветился своей шутке.
— Стараемся сделать все возможное, — заметила учительница Лыхмус и тоже улыбнулась, как мне показалось, несколько принужденно.
— Что же, пойдем дальше? — обратился доктор Мяэ к директору, и тот сразу же услужливо поспешил к двери.
Выходя, руководитель самоуправления бросил на нас последний взгляд.
— Всего хорошего, — сказал он нежно.
— Всего хорошего, — недружно загудели мы.
На этом знакомство с нашей работой закончилось. Учительница Лыхмус попросила нас сесть, и мы продолжали урок обычным образом.
Я где-то слышал, будто получить звание доктора в Германии может почти каждый дурак. После визита доктора Мяэ в нашу гимназию я в этом больше не сомневаюсь.
В начале следующего урока пришло распоряжение собраться в зале, чтобы выслушать, о чем хочет сказать руководитель правительства подрастающему поколению.
И тут у Олева возникла одна идея.
Читатель, должно быть, заметил, что нам с Олевом вообще довольно часто приходят в голову различные идеи. И я скажу, что идея, возникшая на сей раз у Олева, не относилась к числу наихудших.
— Попроси у Линды две заколки для волос, — шепнул он мне, когда мы выходили из класса, чтобы выстроиться парами в коридоре.
— Что ты собираешься с ними делать?
— Скоро увидишь.
— Почему ты сам не попросишь?
— В целях конспирации, — ответил Олев. — Спроси так, чтобы другие не заметили.
У меня не было времени вникать в его планы. Почти все уже вышли из класса. Линда еще оставалась возле своей парты. Действовать надо было быстро.
— Линда! Пожалуйста, дай мне две заколки!
— Что ты будешь с ними делать? — спросила Линда точно так же, как я у Олева.
— Очень нужно.
Линда с удивлением вынула заколки из волос, и я сунул их Олеву в руку, когда мы уже двигались к залу.
Мы с Олевом шли самыми последними. Следом за нами двигался другой класс.
В дверях зала получился затор.
И тут Олев вдруг исчез. Я было оглянулся, чтобы посмотреть, где он, но сзади стали напирать, меня втолкнули в зал.
Классы заняли свои обычные места в зале, где мы всегда стояли по понедельникам. Лица у всех учеников были довольные, еще бы — урока-то не будет! Я заметил, что отсутствие Олева никому не бросилось в глаза.
Доктор Мяэ явился снова в сопровождении директора гимназии. И пока директор для вступления говорил о том, как мы рады визиту высокого гостя, Мяэ уселся в первом ряду. Затем главный директор сам взошел на кафедру и обратился к нам.
— Дорогие учащиеся! — начал он сердечно. — Я хочу немного рассказать вам о тех задачах, которые в нынешнее тяжелое время стоят перед всеми нами.
Надеюсь, читатель простит мне, если я не стану подробно пересказывать эту речь. Короче говоря, смысл ее состоял в том, что мы должны изо всех сил помогать немцам — меньше есть и больше работать.
Когда он кончил речь, должны были последовать аплодисменты, но в этот момент вдруг… зал погрузился в темноту.
Случилась очередная неполадка с электричеством.
Мое сердце бешено заколотилось. Две заколки потребовались Олеву для того, чтобы с их помощью устроить короткое замыкание. Я живо представил себе, как он сначала где-то прятался. Как он потом подкрался к двери зала и прислушивался оттуда. Как по усиливающемуся голосу Мяэ он определил, что приближается конец речи. И заторопился к розетке, в класс…
— Немедленно починить пробки! — загрохотал директор.
И тут началось:
— Мяя-яя… Мя-ээ… — послышался из дальнего конца зала боязливое блеяние овцы.
— Мяэ, мээ… — ответили ей откуда-то с середины зала.
— Мяяяэ! М-я-я-э-э! — заблеял старый баран примерно с того места, где стояли абитуриенты.
— Мяя! Мяяя! Мяэ! Мэээ! — послышалось прямо у меня за спиной.
— Спокойствие! — закричал директор. — Попрошу тишину!
Но ему ответило единодушное овечье блеяние.
— Мяяээ! Мяя… — вливались в общий хор тонкие голоса девчонок, словно среди большого стада находились ягнята.
И вдруг какое-то таинственное шестое-седьмое чувство подсказало мне, что кто-то стоит у меня за спиной. Я обернулся и шепнул:
— Это ты?
— Я, — ответил Олев едва слышно. — Кто бы мог подумать, что получится такой мировой концерт.
Под покровом темноты он пробрался в зал и как ни в чем не бывало занял свое место.
Наконец снова вспыхнул свет, и сразу же прекратилось «мяэканье», как позже называли этот концерт. Только в разных концах зала еще раздавались отдельные приглушенные смешки.
Доктор Мяэ по-прежнему стоял на кафедре — в темноте он не мог оттуда сойти. У него ведь не было таких способностей пробираться и подкрадываться, как у закаленного бойца Олева. Но как только загорелся свет, доктор Мяэ решительно двинулся из зала. Директор гимназии, с лицом, покрывшимся пятнами, следовал за ним.
В полной тишине мы стояли на своих местах и с интересом ждали, что же теперь будет.
Но ничего не случилось. Инспектор просто попросил нас разойтись назад по классам.
