Семнадцатилетние - Матвеев Герман Иванович (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
— Ну, мама-а! — недовольно вытянув губы, протянула она. — Зачем ты без меня?
— Что без тебя, Ляля? — спросила мать, не понимая, почему обиделась дочь.
— Что, что! Я же не глухая стала. Ты папе про колобок рассказываешь, а меня не позвала.
— Да-а! Это нехорошо, — оказал Константин Семенович. — Все сказки, какие есть на свете, принадлежат Лешке. Она их полная хозяйка… Ну иди сюда, моя детка.
Вытянутые губы расползлись в улыбку. Бросив свою куклу на диван, Оля подбежала к отцу и проворно забралась на колени.
— Что тебе рассказать? Про волка и козлят?
— Нет. Ты лучше расскажи… расскажи про соломинку, лаптя и пузыря!
— Про соломинку, лапоть и пузырь, — поправил отец. Константин Семенович знал много сказок и почти все их в разное время рассказывал дочери. Оля всегда слушала отца с наслаждением, хотя любила только немногие из сказок. Это была загадка для родителей-педагогов. Любимые сказки девочка знала наизусть, рассказывала сама, но готова была слушать их ежедневно. И каждый раз, когда «пузырь лопался от хохота», Оля хлопала в ладоши и смеялась, словно слышала сказку впервые.
Татьяна Михайловна сказку слушать не стала, а ушла на кухню помогать матери.
С минуту девочка возилась на коленях отца и, устроившись удобно, затихла. Прослушав сказку, она потребовала другую, но Константин Семенович, взглянув на часы, заторопился:
— Нет, родная, мне пора идти в школу. Скоро у меня урок. Вечером я тебе расскажу две сказки…
— Про медведей. Да?
— Хорошо. Расскажу про медведей.
— И про колобок. Да?
— Можно и про колобок.
— Только лучше пускай лиса не съедает его…
— Нет, нет. Колобок мы отправим теперь в школу, и пусть он там живет.
— Он, что ли, будет учиться?
— И сам будет учиться и других учить…
— Папа, а сколько колобку годов?
— Сколько колобку лет? О-о-о! Ему много лет! Больше ста, может быть, даже двести!
Такая цифра ничего не говорила Олиному воображению, и она оставила колобок в покое.
— Папа, а вечером ты расскажи, знаешь про что?
— Про Ивана-царевича и серого волка?
— Пет… Лучше про Красную Шапочку.
— Хорошо, милая, но сейчас мне надо идти. Вечером мы поболтаем с тобой подробно. Ну, поцелуй меня, Лешка.
Нагибаться ему было трудно, и поэтому Оля быстро вскочила на стул и обняла отца за шею.
— Я скоро вернусь. У меня только два урока, — сказал он. — А ты будь хорошей девочкой. Слушайся бабушку и не шали.
— Совсем не шалить?
— Немножко можно, но не очень.
— Чуть-чуть… да?
— Вот, вот… чуточку… Лешка ты моя, Лешка! Ну, до свиданья, солнышко…
Шагая по улице, он был под впечатлением этой сцены и думал о детских сказках. Ему, как педагогу, хотелось понять, почему именно те, а не другие сказки любила дочь.
Любимых сказок было немного: «Три медведя», «Пузырь, соломинка и лапоть», «Колобок», «Курочка ряба», «Волк и семеро козлят», «Красная Шапочка»… Вот, пожалуй, и все. В чем тут дело? В чем секрет успеха? Что нравится ребенку с этих сказках? Несколько раз наводящими вопросами он пытался выяснить эту загадку, но так ничего и не выяснил. Оля не могла объяснить, почему она любит эти сказки больше, чем все остальные.
ВЫСОКАЯ ОЦЕНКА
В большую перемену Катя, Женя и Тамара поджидали классного руководителя на площадке лестницы. Следующий урок — литература, и Константин Семенович должен был прийти с минуты на минуту. «Обещание», свернутое в трубочку, Катя держала в руках.
— Интересно все-таки, как он отнесется?
— Он скажет, что это глупость, — насмешливо ответила Тамара. — Плод незрелых умов. Скажет, что для пятых, шестых классов это подходит, но для выпускниц как-то неудобно…
— Не выдумывай, пожалуйста, — рассердилась Женя. — Даже рабочие дают такие обещания.
— Сравнила тоже! Хорошо учиться мы обязаны. Это норма. Если бы мы сверх нормы что-нибудь обещали…
— Довольно тебе болтать! — с досадой остановила Тамару Катя. — Вот Белова меня беспокоит…
— Силой же не заставить, — пожав плечами, сказала Тамара.
— Она мне говорила, что «Обещание» ее даже оскорбляет, — сообщила Женя, которая только что пыталась еще раз убедить Белову подписать «Обещание». — Она, видите ли, не нуждается в таком «подхлестывании».
— Неужели так и сказала! — удивилась Тамара. — В подхлестывании?
— Да.
— Вот дура упрямая!
— Это не упрямство, — возразила Катя. — Я думаю, что она обиделась на весь класс из-за истории с Аней. Пощечину она не скоро забудет, девочки.
— При чем тут пощечина?! Что, она теперь всю жизнь будет переживать эту глупую историю! Не хочет подписывать и не надо!
— Нет, я не согласна с тобой, Тамара, — горячо возразила Женя. — Так ставить вопрос нельзя. Это не по-комсомольски. К Беловой надо найти подход.
— Что такое? Подход? Очень нужно! Ты, конечно, готова всех под свое крылышко взять. У тебя самолюбия нет, Женечка.
— Не спорьте, — вмешалась Катя» — Подход не подход, а с Беловой нам придется повозиться. Вот увидите! На лестнице появился Константин Семенович.
— Здравствуйте, Константин Семенович! — издали приветствовали девушки учителя.
— Здравствуйте!
— Константин Семенович, нам нужно с вами поговорить, — сказала Катя.
— Пожалуйста! Если хотите, пройдемте в библиотеку.
— Константин Семенович, у нас есть ключи от химического кабинета, — сообщила Тамара.
Учитель взглянул на озабоченные лица девушек и молча направился вперед по лестнице.
— Вот затеяли мы такое дело, Константин Семенович, — нерешительно сказала Катя, когда они открыли дверь и прошли в кабинет.
Она развернула лист бумаги и, придерживая сворачивающиеся края пальцами, положила его на ближайший стол. Учитель неторопливо сел и внимательно прочитал документ.
— Вот оно что! То-то я смотрю — у вас вид заговорщиков. Рисовала Кравченко? — неожиданно спросил он, как будто это имело какое-то значение.
— Я.
— У вас определенные способности! Очень неплохо оформлено…
— А написано как? — спросила Тамара, сильно покраснев от похвалы.
— Как написано, это не так уж важно. Важно, что здесь написано. Я хочу знать, хорошо ли вы понимаете, к чему вас обязывают слова товарища Кирова. Вы подумали об этом?
Разочарованные девушки повернулись к Тамаре и встретили в ее глазах насмешливый огонек.
— Я же вам говорила… — тихо сказала она. — Плод незрелых умов…
Обидно. Все они в душе были уверены, что «Обещание» обрадует классного руководителя, что он поздравит их, похвалит за инициативу, пожелает успеха… А вместо этого — обычный тон.
— Что же вы от меня хотите? — спросил он, внимательно глядя на обескураженных учениц. — Дело вы затеяли большое, и трудно сказать, во что оно выльется.
Начало сделано, но ведь обещать можно что угодно. Весь вопрос в том, насколько это выполнимо… Хватит ли у вас воли и выдержки довести дело до победы…
Он встал и без палки прошелся перед столами. На уроках он тоже большей частью находился на ногах, — видимо, это была привычка.
— Кстати, все подписали «Обещание»? — спросил Константин Семенович.
— Белова отказалась подписывать, — сообщила Катя.
— Почему?
— Она из упрямства не подписала, Константин Семенович, — уверенно сказала Тамара. — Слишком задирает нос. Она всегда была такая индивидуалистка.
— Это грустно, если она всегда такая. Ну, а что вы решили делать дальше?
— С Беловой?
— Сначала поговорим о тех, кто подписал.
— Прежде всего мы хотели с вами посоветоваться…
— Я готов, но ведь вы, наверно, думали не только над текстом обещания?
— Конечно, нет! — поспешно подтвердила Катя. — Мы много чего задумали. Во-первых, мы хотим каждую тройку обсуждать на собрании, выяснять причины…
— Раз в неделю будем выпускать боевой листок, — сообщила Тамара.
— Отстающих возьмем на буксир, — добавила Женя.
