Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович (мир книг txt) 📗
В десятом часу Вовку отправили спать, а утром разбудили чуть свет, с первыми петухами — надо было спешить к поезду.
Вовка хотел было попрощаться с дружком Петькой, но мать сказала, что тот ещё спит, да к тому же лучше ему и не знать, куда уехал Вовка.
— Пусть считает, что ты к дедушке уехал, на Волгу.
На станцию поехали всей семьёй. Отец сам правил школьной лошадью, запряжённой в лёгкую таратайку, а мать всю дорогу наставляла Вовку, как ему лучше отдыхать в лагере.
Побольше, конечно, спать, в дальние походы ходить не обязательно, в столовой без стеснения просить добавки, купаться в меру, от берега далеко не заплывать, загорать постепенно и, чтоб не обжечься на солнце, смазывать тело ореховым маслом.
— Главное, не забывай, что ты теперь Горелов… Владимир Александрович. А если забудешься, назовёшь себя Ерошиным, скажи, что это у тебя кличка такая: Ерошин-Взъерошин.
— Ага! Так и скажу, — заулыбался Вовка. Ему даже нравилась новая фамилия и отчество. Владимир Горелов. Это не какой-нибудь Ерошин. Да ещё и Александрович…
На станции отец купил Вовке плацкартный билет, а когда подошёл поезд, мать сразу же завела знакомство с проводницей вагона. Вовка был представлен ей как знаменитый юннат, которому из области пришла именная путёвка, и он должен точно к сроку попасть в лагерь.
— А по каким он делам отличился: по огурцам или там по кроликам? — поинтересовалась проводница.
— Ну что вы… это мелочи. Наш Вовочка по особым заданиям от учёных работает…
Проводница прониклась к Вовке величайшим уважением, а когда Серафима Ивановна вложила ей в руку ещё и хрустящую бумажку, она заявила, что присмотрит за ним, как за родным сыном.
3
К концу второго дня Вовка сошёл на чистенькой станции маленького южного городка. Человек он был опытный, наторевший в поездках в пионерлагеря и знал, что всё пойдёт своим чередом: его встретят, усадят в автобус и привезут куда надо. Так оно и получилось.
На перроне Вовка сразу же заметил пионервожатую. Она стояла на каком-то ящике и звонко выкрикивала:
— Кто в пионерлагерь «Чайка» — ко мне!
Человек двадцать пионеров, сошедших с поезда, собрались около вожатой. С деловым видом пристроился к ним и Вовка.
Вожатая была плотненькая, курносая и такая загорелая, что казалась вылепленной из шоколада.
«Вот это напляжилась! — с завистью подумал Вовка. — Наверное, ореховым маслом натиралась».
Поезд вскоре ушёл, шоколадная вожатая несколько раз пригласила едущих в «Чайку» собраться около неё и потом повёл, а ребят к автобусу.
Вовка поспешил занять переднее место.
Вырвавшись из города, автобус вскоре запетлял между зелёными холмами, поросшими какими-то неизвестными Вовке деревьями и кустарниками, пополз вверх, потом, минут через сорок, опять побежал вниз, и перед ребятами открылось что-то необозримо слепящее, многоцветное, сливающееся с небом.
— Море! — с нескрываемым изумлением произнёс Вовкин сосед, большеголовый, стриженый мальчишка с облупленным носом.
— Ну и что, — хмыкнул Вовка. — Затем и едем… Сегодня же купаться будем… Заплывчик сделаем.
— Нет… с первого дня не пускают, — вздохнул сосед.
Наконец холмы сошли на нет, открылась плоская равнина, и накатанная до блеска асфальтовая дорога побежала мимо садов, бахчей, виноградников. Замелькали алые помидоры, полосатые шары арбузов, сизые грозди винограда.
«Вот это лафа, раздолье… Не чета нашему гороху», — подумал Вовка, по достоинству оценив дары южной земли.
Пионерский лагерь возник неожиданно за поворотом дороги, развернувшись зеленью молодых посадок, весёлыми, нарядными, как картинки из детской книжки, коттеджами и дачами и рядами выбеленных солнцем брезентовых палаток. Над лагерем нависли лесистые горы.
Автобус проскочил арку с надписью «Добро пожаловать!» и остановился у конторы.
Начался обычный приём вновь прибывших.
Шоколадная вожатая по очереди брала путёвки у ребят и записывала в толстую тетрадь их фамилии, возраст, откуда они прибыли, говорила, в каком отряде они теперь будут числиться и где будут жить — в палатке или в коттедже.
Вовка на всякий случай влез в очередь одним из первых — главное, не прозевать и получить жильё поближе к морю.
Взяв у Вовки путёвку, вожатая внимательно прочла её, а потом очень пристально посмотрела на самого Вовку.
— Так ты Вова Горелов… из перегудовской школы?
— Горелов… Из перегудовской, — не очень уверенно подтвердил Вовка, слегка настораживаясь, и тут же поспешил добавить: — А ещё у меня кличка есть — Ерошин-Взъерошин.
— Кличка здесь ни при чём, — сказала вожатая и, подозвав худощавого белобрысого парня в больших роговых очках и белой панаме, тоже, видно, вожатого, показала ему Вовкину путёвку.
— Очень хорошо, — обрадовался парень и протянул Вовке руку. — Будем знакомы. Я ваш вожатый, меня зовут Миша… Это ж просто здорово, что ты приехал. — И он кивнул девушке: — Пиши его ко мне… В пятый отряд.
— А пятый это где? — спросил Вовка. — От моря близко?
— Не совсем. У моря у нас морской отряд — там живут яхтсмены, пловцы, юные моряки. А наш юннатский отряд подальше, около опытного участка.
— Нет, мне бы морской, — настаивал Вовка, с недоверием поглядывая на очкастого тощего вожатого — с таким, пожалуй, не поплаваешь и не порыбачишь.
— Но ты же юннат, мичуринец, — убеждал Миша. — Мы недавно с ребятами о твоих опытах в журнале читали…
Вовка прикусил язык. То, что об опытах Вовки Горелова писали в журнале, было для него полной неожиданностью. Хотя, кажется, он что-то вспоминает. Весной к ним в школу приезжала какая-то бойкая девушка из города, ходила за Гореловым по пятам, о чём-то подолгу с ним беседовала… Но про статью Вовка ничего не знал.
— Ребятам твои опыты очень понравились. И они будут рады с тобой познакомиться, — продолжал Миша.
— Ладно, — нехотя согласился Вовка. — В пятый так в пятый. Только я плавать хочу… И рыбу ловить.
— Всё будет, — пообещал Миша. — Мы ещё морской на соревнование вызовем.
После регистрации Вовка побывал на осмотре у врача, потом помылся под душем, облачился в полотняные трусики, голубую рубашку, белую панаму и стал похож на сотни других пионеров, приехавших в «Чайку».
На другое утро на отрядной линейке вожатый Миша объявил ребятам, кто из юннатов приехал к ним в лагерь отдыхать.
Он назвал несколько имён юных животноводов, чабанов, птицеводов, растениеводов, трактористов, ирригаторов и сообщил, чем каждый из них прославил себя в родном колхозе, поселке или городе.
— К нам также прибыл Вова Горелов из перегудовской школы, — под конец сказал Миша.
— Это какой Горелов? — оживились ребята.
— Тот самый, что плодовые деревья хорошо прививает?
— Хозяин «школьного лесничества»?
— Он самый, — подтвердил Миша. — Ведь так, Вова? Покажись ребятам, пожалуйста…
Вова вдруг почувствовал, что ноги его стали какими-то ватными, непослушными. Вот уж не думал он, что его тёзка Горелов такая известная фигура.
Он с трудом вышел из строя и опустил голову. А Миша между тем говорил, что у юннатов ещё будет время познакомиться, расспросить друг друга о работе, завязать хорошую дружбу.
После линейки к Вовке подошли двое пионеров, мальчик и девочка, оба крепкие, смуглые, темноволосые, с чёрными, как спелая смородина, глазами. Перебивая друг Друга, они о чём-то быстро и горячо заговорили.
Вовка растерянно замотал головой — по-иностранному, мол, не понимаю.
На выручку подоспела девочка-переводчица. Она сказала, что их друзья, болгарские пионеры Василь и Марийка, уже слышали о Вове Горелове и сейчас очень рады лично познакомиться с замечательным советским юннатом. У них в Болгарии тоже много лесов, и пионеры по примеру советских ребят начинают заводить свои «школьные лесничества».
Мальчик и девочка согласно закивали головами и, радушно улыбаясь, стали пожимать «другарю» Вовке вспотевшую руку.
