Мстиславцев посох - Ялугин Эрнест Васильевич (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Низкая дверь в сенцах отворилась, и на пороге встала попадья, моргая и щурясь от солнца. Купец, держа на отлете в правой руке круглую бобровую шапку, поклонился на шляхетный лад.
— Милости просим! ? Попадья тоже, сразу багровея, поклонилась, сложив под грудью короткие ручки.
— Батюшка дома ли? ? Купец взялся за шапку обеими руками, качнулся на носки, не двигаясь, однако, с места.
— А то: отпочивает после обедни, книгу в светлице читает.? Попадья отступила в глубину сенец.
«Самое, видно, время поговорить с ним об этом деле»,? удовлетворенно заключил про себя Апанас, занося ногу в крепком, кованном по каблуку железом сапоге на высокий поповский порог.
Не ведал купеческий старшина, что еще один человек заинтересовался весьма Петроком и уже переступал порог отца Евтихия.
МОСКОВИТ
В церкви святого Илии в позднюю обедню молился у правого клироса человек в кафтане, кои носил московский посадский люд. Человек был широк в плечах и оттого издали казался невысоким, взгляд имел пристальный и веселый. Молился без особого усердия, больше глазел вокруг. Приметил его только тайный соглядатай инквизиции ? хоть и был католиком, но находился тут, крестился по-православному и молитвы православные ведал твердо.
От остальных прихожан внимания пришлому не было никакого: мало ли московитов наезжает во Мстиславль ? торговля с Москвой да с ближним Смоленском и ныне, несмотря на препоны поляков, шла бойкая и выгодная.
По окончании обедни, когда прихожане повалили к выходу, жадно хватая ртами воздух, московит подошел к причетнику, гасившему подле алтаря свечи.
— Аль не познал, Никодим? ? сказал московит, весело, смело нарушив дымную тишину церкви.
Причетник тотчас поднял заросшее светлым волосом лицо.
— Никак Тихон объявился! ? он, помаргивая, уставился на московита.
— Не ждал, Никодим? ? усмехнулся Тихон, помогая причетнику управиться со свечами.
Тот опустил голову, внимательно разглядывая просторный, темной меди поднос, который держал перед собой. На подносе грудой лежали желтые, с оттисками чьих-то пальцев огарки свечей, многие еще чадили.
— Птушка и та помнит место, где вывелась, летит к нему,? отвечал тихим голосом причетник.? Что, насовсем или родню проведать?
— Ты не беспокойся,? Тихон внимательно поглядел в выпуклые линялые глаза причетника.? Старых долгов я не помню. А проведать старые места давно собирался, вот завернул теперь. Путь же мой далек, Никодим.
Причетник, заметно повеселевший, не то с сочувствием, не то с укоризной покачал сплюснутой с боков и влажной от пота головой.
— И куда правишься?
— Призывает меня к себе виленский друкарь, ведомый книжник и ученый лекарь Францишка Скорина, лист его собственноручный мне передали на Москву. Помощники ему потребны в печатню. А мне б дело его обглядеть.
Уловив завистливый взгляд Никодима, Тихон хлопнул причетника по гнутой спине.
— Давай со мной, приятель! Что тебе до конца лет своих коптиться тут?
Никодим втянул в плечи голову, быстро, по-птичьи оглянулся на отворенную дверь церкви, где все еще завивался, вытягиваясь в притвор, радужно-рыжий от дневного света, липкий свечной дым.
— Малевать я не горазд,? отвечал он тонким голосом,? и дети мои малы.
— Жаль, брат, вдвоем бы с верным человеком веселее идтить-то.
Причетник достал из шандала оплывший огарок толстой свечи, задул пламя, осторожно положил огарок на полный поднос, вздохнул.
— Много ты где ходил уж, видно,? он маленькими шажками приблизился к клиросу, неслышно опустил на него поднос.
Тихон засмеялся, расстегнул жаркий суконный кафтан.
— Было, брат. Вот с посольством московским в Римскую землю ходил смотреть-примечать. Высматривали да переманивали в Москву муралей, чтоб могли каменные стены класть искусно, добрых лекарей и механиков хитрых. Смотрел я работу иконописцев тамошних ? понравилось; однако нашим дай волю да подучи ? не хуже римских будут. Вот друкари ихние вельми добрые, а мы бедны.
Причетник кивал острым носом, слушал, сморкаясь в полу широкого промасленного стихаря.
— А скажи-ка,? вдруг переменил разговор московит,? кто это у вас ставень в притворе оздобил так потешно?
Никодим хихикнул.
— Приметлив ты, гляжу. То мальчонка один, купеческой вдовы сын. Отец Евтихий ему покровитель, пригрел сироту, с его дозволу малый и постругал ставень-то. Нам же от того беспокойство: староста недоволен весьма за намек да кое-кто из прихожан состоятельных таксамо ? уж и храм норовят обходить,? причетник наклонился к московиту, зашептал: ? Батюшка же Евтихий усмехается. Пущай, изрек, напоминает грешникам про геенну огненну. Да и мало ли что кому подеялось там. Кажный себя в том зрит, к чему втайне склонен.
От вольного Тихонова смеха причетник аж присел, замахал скоренько длинными рукавами стихаря. Московит же вполголоса:
— Смел поп-то. Но мне бы того мальчонку повидать. Живет далеко ли?
Никодим сощурился, пригладил скудную волосом бороду.
— То Тимофея Мстиславцева сынок. Однако поговори допрежь с батюшкой Евтихием. Дело верней будет. Мальчонка же в Пустынском Успенском монастыре ? в послушниках.
— В монахи готовится? ? Тихон не сумел скрыть досады.
— Школа у них там, в монастыре-то. Однако возможно и пострижение.
Причетник проводил московита до паперти. Не перекрестившись, еще в церковном притворе Тихон надел шапку. Глядя вслед былому товарищу детства, причетник со смешанным чувством зависти и неодобрения покачал головой.
Шаркая ногами и бездумно усмехаясь, он побрел через опустевшую и душную церковь к клиросу, где все еще дымились огарки свечей: толстые ? от богатых прихожан, тонкие, как детский мизинец,? от вдов, нищих странников и незадачливых учеников сапожников с нижней Слободки, где селились сбежавшие от господарей мужики.
В СВИТОЧНОЙ КЕЛЬЕ
Монастырская трапезная имела две пристройки, как бы два крыла, одно из которых выдвинуто было к северу, там обычно помещали приезжих; в южном, более приземистом, находилась свиточная келья.
Недавно Петрок получил от дьякона Гаврилы дозвол бывать там, ибо грамоту затвердил крепко и уважение к книгам имел великое, как объявил о том его наставник. Раньше право такое дано было только Сымону ? купеческого старшины Апанаса Белого сынку, однако усердия тот особого в чтении не проявлял: любил больше уходить за монастырские стены, в сосновые перелески, ловил в петли зайцев, ставил капканы на лисиц, подстерегал барсуков на водопойных тропах. С чернецом ? пропойцею Еремою вытапливал затем барсучье сало, продавал монахам, которые пользовали им хворых в окрестностях и мзду от того имели немалую.
Сын купеческого старшины выделялся среди прочих монастырских школяров ростом и силою, был смышлен, грамоту одолевал без подзатыльников, розог и стояния в углу на гречневых зернах. Речь у Сымона важная, каждому бы он указывал, все школяры под его рукой. Один Петрок держался против купеческого сынка твердо, ни в чем спуску не давал.
...Петрок плечом толкнул тяжелую дверь. В келье книжного сховища было прохладно и по-особому тихо: казалось, время тут замедлило свой бег, уживались мирно друг с дружкой многие лета, поселившись в пыльных фолиантах. Над придвинутым к узкому окну пюпитром горела толстая сальная свеча. Пламя ее медленно шевелилось, отражаясь в широком пюпитре,? коричневая и закапанная салом и воском доска была до глади вытерта многими локтями.
Несмотря на ранний час, в келье уже были люди. Несколько монахов в черных рясах, молчаливые и с отрешенными ликами, медленно водили глазами по желтым страницам старинных книг. Петрок тихо, как мышь, прошмыгнул в угол, перекрестившись, сел на низкую скамью, покосился на хранителя книжной кельи ? иссохшего старца, дремавшего в кресле. Книги лежали на полках вдоль всей задней стены, они пахли кожей, старой медью и ладаном.
Петрок взял рукописный свиток, развернул его, с трепетом ощутив под пальцами гладкую прохладу древнего пергамента. Медлительная вязь буквиц, где в большую были вписаны еще и меньшие, складывалась в мудрые слова, писанные слитно друг с другом.
