За Тридевять Земель - Скарбек Игорь Юрьевич (электронные книги бесплатно txt) 📗
– ...Так вот, значит, говорю я ей по?русски – не разумеет, по?аглицки – тож нет, а по?ихнему, по?гишпански, значит, я ни в зуб ногой. А молочка страсть как охотно испробовать. Сама из себя красивая, статная, черные волосья и все прочее, ну все при ей – я про сеньорину ихнюю говорю, корова?то та пегая была. Начал, значит, я ей знаки разные делать, а она, леший ее дери, смеется, да и токмо. Могет быть, понимает, а токмо весело, значит, ей со мной беседу вести. Ну что ты тут поделаешь. Чужа душа что темный лес. А молочка попить пуще прежнего от этих бесед хочется. Ну, думаю, не на таковского напала: я в семи печах хлеб испекал и сорочьи яйца едал, а коли надо, и из петуха уху сварю. Стал я тогда на четвереньки и... (Ветка выставил два пальца над головой в виде рогов, да что есть мочи заревел по?коровьему). Ну она тогда еще пуще в смех... А молочко ничего – доброе, не хуже супротив нашего российского, значит, будет... Аной?Тересой сеньорину ту звали; я ее еще, могет, раза два видел в пресидии Сан?Франциско, когда исправлял поручение Ивана Александровича, значит, Кускова...
Услыхав последние слова Ветки, Лешек Мавр насторожился. Не та ли это Ана?Тереса, к которой вез он поклон от Дмитрия Завалишина? «Надо бы потом порасспросить,– подумал он.– Фэстина лентэ» (Спеши медленно).
Под воскресенье, по заведенному обычаю, в небольшой крепостной часовенке совершалась вечерняя служба. На этот раз все было необычайно торжественно – впервые здесь настоящий монах совершал настоящую литургию, тогда как ранее дело все ограничивалось чтением некоторых псалмов и молитв из часовника. По?праздничному горели воткнутые в пристойных местах смолистые лучины. Римма прислуживал Епимаху. Помимо промышленных, за здравие царя православного молилось с дюжины полторы крещеных туземцев из соседнего селения, после чего все они были угощаемы чаем с патокою и сухарями.
С вечера не в меру усердный и к тому же на радостях хвативший лишку «хлебной слезы» алеут так натопил в помещении, что Римма вместе с его преподобием едва не угорели до беспамятства...
Через несколько дней флотилия Ермея Ветки вступила в Ново?Архангельскую гавань. В неподвижном морозном воздухе струились над столицею Русской Америки высокие столбы дыма, неслышно исходившие из десятков печных труб. Работный люд собирался ко трудам праведным. Готовились к выходу в океан российского флага корабли, дабы еще и еще раз приумножить славу родимой Отчизны.
Здесь автор полагает не лишним осведомить читателя, что в те давно прошедшие времена одними из главных действующих лиц выступали иноки российские, православные. Думается, нет особой нужды подробно объяснять причины этого. Но так как кое?кто из них, этих подвижников духовных, призван сыграть определенную роль в нашем дальнейшем рассказе, необходимо посвятить им хотя бы несколько строк.
Первоходцы?иноки
Долго смотрел отец Герман в сторону темного угрюмого бора, где скрылись монахи Макарий и Ювеналий. Неведом был путь их в стране диких американцев, да только не устрашились они пойти на подвиг сей во имя Христово, во славу Земли Русской. Перекрестил лоб отче, натянул поглубже покрытую изморозью скуфейку да, поплевав себе на руки, сызнова взялся за топорище – надо было лес рубить, божию храмину сотворять, а без этого нельзя – Россия теперь здесь строилась.
Нелегок был путь первых православных миссионеров в Америке. Высокие горы, дремучие леса, оснеженные тундры и топкие болота проходили они в беспрестанных кочевьях, перенося на себе немудреный скарб свой да скудные припасы. Иногда, случалось, нанимали проводников?носильщиков с байдарками и ездовыми собаками. Голод, холод, всевозможные лишения и опасности подстерегали на каждом шагу. Но, пожалуй, самые великие угрозы исходили от тех, к кому направлялись они со святой миссией своей, ибо были оные люди дики, непокорны, коварны замыслом. Мало кому из иноков довелось возвратиться. Ну а кому повезло, того, сказывают, и узнать?то не было возможности...
Многие иноки?грамотеи вели тогда путевые заметки. Будучи весьма любопытными для современников, немалый интерес представляют они и теперь.
В самом конце позапрошлого столетия прибыла в Новый Свет из России, с далекого острова Валаам, первая группа иноков – миссионеров православных. Были среди них подвижники и новокрестители, монахи кадьякские: Герман Аляскинский, Макарий, что ходил на Уналашку островитян просвещать, Ювеналий, бывший горной науки унтер?офицер Яков Федорович, принявший постриг в Александро?Невском монастыре... Иеромонах Ювеналий плавил поначалу вместе с Барановым руду медную и железную, добывал для России первый аляскинский уголь. Но пришло время, и молвил главному правителю: «Не гневайся, Лександра Андреич, Господь позвал меня к диким идти... И им, неразумным, должно познать слово Христа!» Отправился тогда монах в Нучек и там, оставшись зимовать, крестил до семисот чугачей. Оттуда по весне подался южным берегом Аляски. Потом, повернув к западу от Кенайского залива, направился в не изведанные дотоле никем земли индейцев?танайна; впоследствии сами индейцы отправили его, повязанного по рукам и ногам, еще далее к северу, к водам горного озера Илиам, где обитали дикие племена копиан и коннан. Ювеналию и раньше доводилось видеть этих свирепых индейцев?людоедов, приходивших в Чилькуты для расторжек и выменивавших у колош ружья и порох на собольи шкуры и самородную медь. Интересно, что вместо свинца употребляли антропофаги драгоценные камни, находившиеся в большом числе по склонам Чилькутского перевала.
Встречаться с этим народом, по свидетельству миссионеров, страшились даже медновские, чугатские и чильхатские обитатели. Скоро, по прибытии в Ке?найские Земли, умер в редуте Святого Михаила крещенный Ювеналием толмач по имени Афанасий. Это обстоятельство еще более осложнило миссию иеромонаха. Преподобный восставал «противу многоженства и разных других гнусных обычаев». Но «прежде нежели успел заслужить любовь жителей и внушить им отвращение к пороку», до того обозлил туземных вождей?тойонов, что они, не мудрствуя лукаво, отдали беспокойного инока на съедение каннибалам. Слишком уж буквально понимал фанатичный монах – да и только ли он один? – правило Карфагенского собора, повелевавшее «всех идолов уничтожать и остатки их искоренять».
Камергер Резанов писал о том печальном происшествии: «На полуострове Аляска завелся было на озере Илямне, что названо озером Шелихова, торг с горными народами, великие пользы открывавший. Монах Ювеналий тотчас улетел туда для проповеди, крестил их насильно, венчал, отнимал девок у одних и отдавал другим. Американцы сие буйство его и даже побои долго сносили, но наконец опомнились, что етого урода и избавиться можно, и, посоветовавшись между собою, кончили тем, что убили преподобного; да об нем и жалеть бы нечаго, но принесли в жертву ожесточению своему и всю артель русских и кадьякцов, не оставя ни одного живого».
Российское благочестие начало проникать на Американский материк вместе с направлявшимися сюда из Сибири землепроходцами. Первым проповедником Слова Божия на новооткрытых землях, о котором дошли до нас сведения, был казак Андреян Толстых. В 1759 году яренский мещанин Степан Глотов на открытых им Лисьих островах крестил сына одного из алеутских тойонов. На Куско?квиме крестили и сочетали браком язычников?индейцев землепроходцы Колма?ков и Лукин. Разумеется, подобные «таинства» с точки зрения ортодоксального православия силою не обладали, так как совершались мирянами. Потому прибывший вскоре миссионер А. Петелин повторно соединил новокрещенных уже по чину церкви.
В 1787 году Григорий Шелихов, почитающийся Русской православной церковью первым ктитором в Америке, обратился в правительство и Священный Синод с просьбой «о назначении на Алеутские острова духовного лица с необходимым причтом, принимая все расходы по снабжению храма необходимою ризницею, содержанию духовенства и обучению американцев... на свой собственный счет». Компания обязалась отпускать ежегодно до 25 тысяч рублей ассигнациями на довольство четырех церквей и причтов при них. Высочайшим указом от 30 июня 1793 года императрица Екатерина 11 повелела «таку просьбу исполнить», возложив распоряжение «по этому богоугодному делу для проповеди Слова Божия народам, приобретаемым под Российскую Державу», на синодального члена, митрополита Санкт?Петербургского, Новгородского и Олонецкого, Свято?Троицкия Александро?Невской лавры священно?архимандрита и разных орденов кавалера Гавриила. В свою очередь, владыко перепоручил это дело прозорливому старцу Назарию, игумену Валаамскому.
