Когда деды были внуками - Сапронова Надежда Алексеевна (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Савка слушал их, как виноватый: слухи подтверждались фактами. Андрей стал фискалом. Но Савке не хотелось этому верить, и он все-таки решил поговорить с Андреем лично, самому обо всем дознаться.
С тем и ушел.
Шаг за шагом
Весна и молодость брали свое: Савкины силы быстро восстанавливались и он снова коногонил не хуже прежнего.
Возобновил он и свои ежемесячные переводы в деревню: пять рублей, а то и больше.
А писем домой все же почти не писал. Не привык, да и оглядываться на прошлое было некогда: за настоящим еле поспевал. Нелегко разбираться в новой жизни, когда имеешь всего шестнадцать с половиной лет от роду и пятнадцать из них прожил в деревне пень пнем, по определению самого Савки.
Делал он попытки разобраться и в Андреевой жизни.
Не раз и не два заходил к нему в барак. Если тот успевал уже загулять, подкарауливал его у кабака. И, когда Андрей выходил не совсем пьяный, уводил его в степь, якобы прогуляться, а на самом деле — поговорить с ним по душам.
Только из этих разговоров не выходило ничего.
Первоначально, когда Савка не хотел еще обижать Андрея подозрениями и разговаривал вокруг да около, Андрей только зевал и глазел по сторонам.
Все хорошие слова отскакивали от Андрея, как от стенки горох. А позднее, когда Савка стал выражаться определеннее, ближе к жизни и Андрей понял, что Савке известно его фискальство, он сразу перешел в контратаку:
— Не тебе, щенку, меня учить! А вот ежели я подрядчику расскажу, какие ты мне тут разговоры загибаешь, то тебя на другой же день на шахте не будет! И тебя, и дружков твоих!
Но тут же, приметив сверкнувший взгляд Савки, спохватился и прибавил другим, небрежным тоном:
— Но, между прочим, мне на тебя плевать и на всех тех, кто меня напрасно облыгает, — тоже. По мне — брешите что хотите… А я — не доказчик. И хозяин меня не за доносы к себе приблизил, а за услуги: я любое поручение могу исполнить. Парень я ловкий. А вам завидно, вот вы и выдумываете разное… Нате! Выкусите! — И он показал Савке шиш.
Савка, разумеется, не оставил такое оскорбление без ответа и двинул его в ухо так, что с того картуз соскочил. Да и с Савки тоже.
Потом они схватились в обхватку, за вихры, под ножку…
Но тут подбежали шахтеры, отдыхавшие невдалеке, и разняли петухов.
Тем и кончилась Савкина пропаганда, а вместе с ней и короткая их ребячья дружба с Андреем.
Поругал его Катаев, когда Савка ему о своей неудаче рассказал, и посоветовал держаться от Андрея подальше:
Савка, разумеется, не оставил такое оскорбление без ответа.
— Такого пса словами не проймешь, а себя — засыплешь. Да и других тоже. Говорю тебе: делом свою правду доказывай, а не языком!
И Савка налег на дело.
Восемнадцать месяцев, что работает он на шахтах, не прошли для него даром: из пня выдолбилась уже кое-какая колода; из Савки-пастуха получился неплохой молодой шахтер: выносливый, старательный и сообразительный.
Но странно: чем больше были его успехи в шахтерском деле, тем сильнее грыз его душу какой-то червь — не то все это, не главное…
Главным Савка считал узнать: как жить по правде? И книги, которые давал учитель, и его наставления решали этот вопрос в общем виде, принципиально. А вот как поступать на деле, в каждом отдельном случае? А случаи такие представлялись Савке на каждом шагу.
Шахтерская жизнь так не походила на Савкину прежнюю, деревенскую, что он часто терялся, не знал: как поступать?
Крестьянская правда была ему ясна: живи честно, Людей не обманывай. Но трудись себе в карман; заботься о себе и о семье; собирай хозяйство. И только.
На шахте же Савка видел иное. Он видел, как хорошо зарабатывающий Катаев и другие, вроде него, побросали свою работу и пошли вместе с уволенными требовать от хозяина, чтобы тех оставили на работе. Шибко кричал хозяин. Грозил всех уволить. И мог бы это сделать, конечно: ведь он хозяин.
И тогда Катаев тоже лишился бы работы. Зачем же он шел? Ведь не его гнали?
Были случаи и потрудней для Савкиной головы. Пострашнее. Однажды, гоня вагонетки, он услышал шум и крик в одном из забоев, мимо которых проезжал. Остановил коней, стал слушать. Крик продолжался, из соседних забоев спешно вылезали люди и бежали на крик. Побежал и Савка, поручив лошадей мальчишке-лампоносу.
То, что он увидел впервые в жизни, врезалось в память навечно.
В забое, в невероятной позе, наполовину засыпанный углем, лежал Илья Шатунов — новый шахтер с неважной славой вороватого парня.
За месяц своего пребывания на шахте Шатунов не раз уж доказал, что заслуживает такой славы. А сейчас Савка видел, что на помощь ему бегут из соседних забоев все. И среди них и те, у кого Шатунов стащил кое-что — Катаев, например.
Подбежав, люди прежде всего направили свет своих лампочек в потолок. Савка взглянул туда — и обомлел. Потолок опустился, а на месте отвалившейся глыбы зияла страшная черная дыра. Савке показалось, что ее края шевелятся, вот-вот оторвутся, рухнут. От ужаса он чуть не закричал и отпрянул назад. Но тотчас же рванулся вперед. Шахтеры уже разбирали глыбу.
Осторожно, чтобы не вызвать нового обвала и не повредить человеку, лежавшему под глыбой, рубили ее кирками, обламывали руками, обдираясь в кровь.
И Савка тоже, напрягая все силы, оттаскивал куски, подрывался под глыбу и тоже не замечал крови, освобождая из-под глыбы человека.
А над их головами в потолке что-то похрустывало и поскрипывало, готовя им такую же страшную участь. Но об этом никто не думал.
Шатунова высвободили и унесли, а через несколько часов, ночью, рухнул весь потолок.
Когда утром Савка об этом узнал, мороз прошел по спине и ему показалось, что по ней застучали комья угля.
В тот день, работая, Савка неотступно думал о силе, которая заставляет людей, рискуя жизнью, спешить на помощь товарищу, попавшему в беду. Опять то же товарищество, что поддерживает безработного, заслоняет грудью уволенного. Новый свет озарял Савкин ум, радость наполняла до краев. Смущало только, что уж больно плохой был этот Шатунов. Савка обратился с этим к Катаеву в тот же вечер.
— Эге! — сказал Катаев, внимательно разглядывая Савку. — Не дело ты, брат, говоришь! Если скажем, у тебя в семье не все хорошие; есть, скажем, брат драчливый иль бранливый, так неужто ж ты за ним в воду не полезешь, дашь утонуть? А?
— Так ведь то семья, — сказал, запинаясь, Савка. — Одна, так сказать, кровь! А ведь мы-то здесь все чужие?
— Как — чужие? — вскипел Катаев. — Врешь, брат! Кто на одной работе работает, кого одинаково хозяин жмет — те друг другу не чужие. Роднит она нас, в одну семью сколачивает, и нет ее крепче. А опасности да прочие беды — это вроде как цемент для кирпичей: крепче спаивает. И мы, шахтеры, в отдельности каждый — кирпич: любой хозяин ногой в сторону отшвырнет, коли помешает ему на дороге. А сложи-ка нас вместе да цементом спаяй, мы — стена, для того ж хозяина неодолимая! А Шатунов, помяни мое слово, другим человеком станет. Так-то, простота! Ну, ты завтра об этом подумай, а там мы с тобой опять поговорим, — закончил Катаев, хлопнув Савку по плечу: он куда-то спешил.
С этого разговора Катаев и его дружки стали частенько с Савкой беседовать, прочищая его сознание.
Кого Савка искал, тот сам его нашел
Катаев был отличным шахтером, верным товарищем и безупречно честным человеком. Но много говорить он не любил: «Чего зря язык трепать? Делом доказывать надо, а не словами».
Речь его в первый день их сближения с Савкой была самой длинной за все время их знакомства.
И читать Катаев не любил: говорил, что не приучен.
Савка много раз пытался узнать у него: где он нашел свою правду? Почему он думает, что она правда? Но Катаев явно уклонялся от этих разговоров.
