Муха с капризами (с илл.) - Грабовский Ян (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
«Дайте молока моим детям, пожалуйста! Они уже такие большие, что я их сама не могу прокормить!»
Так дети Европы вышли в свет.
Собаки наши приняли котят ласково. Заботливый Чапа даже старательно вымыл их. Правда, однажды вышло у него с ними небольшое недоразумение. Два рыжих котёнка заняли корзину для картофельной шелухи — любимое место послеполуденного отдыха Чапы.
Сперва Чапа попробовал объяснить котятам, что они залезли в чужие владения.
«Простите, но это моя корзинка!» — убеждает он их, виляя хвостом.
Уговоры не помогают: котята носятся по корзинке и превесело играют в прятки.
«Тогда простите», — повторяет Чапа и пробует, несмотря ни на что, забраться в корзинку.
Он сел с краешку. Котята ничего. Залез поглубже. Ещё глубже, ещё… Занял всю корзинку. Котята фыркнули и скок на ящик.
У Чапы вовсе не было охоты лежать в корзинке. Он проворчал:
«Буду я ещё валяться, когда на свете столько интересного!»
А тут Куцый как раз выгреб откуда-то старую, побелевшую кость и со скуки грыз её.
«Куцый, Куцый, дай косточку!» — просит Чапа. Глаза у него на лоб лезут, так ему эта кость полюбилась. И вдруг что-то защекотало ему лоб. Он отряхнулся. Нет, опять что-то щекочет.
«Наверно, муха надоедная!» — думает Чапа и снова отряхивается, а глаз с кости не сводит, тем более что Куцый начал её катать по двору и подбрасывать, явно приглашая его принять участие в игре.
И тут Чапу больно царапнуло. Он подскочил. Ящик закачался. Что-то ужасно острое впилось Чапе в голову. Пёсик взвыл от боли.
«Ой, ой! Как больно! Колет! Щиплет!» — завизжал он, улепётывая во всю прыть.
«Не приставай к Европкиным детям!» — поддразнил его Куцый.
С тех пор котятки полностью завладели Чапиной корзинкой.
Однажды всё европейское семейство играло на дворе. Мама лежала, как обычно, на крыше сарая. Было тепло. Она дремала и лишь время от времени открывала один глаз и посматривала по сторонам. Собаки спали. Чапа, вытянув все четыре ноги, дёргался и глухо взлаивал во сне.
Ему снилось, что он ловит кролика. Вдруг возле калитки появился какой-то пёс. Совершенно незнакомый. Заглянул во двор, потом спрятался за забором. Потом высунул морду из-за угла, снова нерешительно шагнул вперёд.
Порядочная собака, которая приходит в гости, никогда так себя не ведёт.
Незнакомец, крадучись как вор, наконец вошёл. Шёл он волчьей походкой — на самых кончиках когтей. Хвост у него был поджат. Он осмотрелся, увидел ведро с утиным кормом. Хлебнул оттуда раз, оглянулся, хлебнул ещё раз. Потянул носом, долго принюхивался.
И, крадучись, оглядываясь исподлобья, начал подбираться к собачьей миске, к самой маленькой. Надо же было случиться, чтобы оттуда пил молоко беленький котёнок.
Чужой пёс оскалил зубы. Ещё секунда — и он бросится на малыша!
Одним прыжком Европа очутилась у него на загривке. Но пёс был большой, сильный, голодный и потому готовый на всё.
Почувствовав когти Европы, ослеплённый жестокими ударами по глазам, он подскочил и упал на спину. Притиснул кошку к земле. Перевернулся. Ухватил её страшными зубами.
Европа жалобно вскрикнула.
Все собаки бросились ей на помощь. Чужак должен был отпустить кошку и защищаться, потому что Тупи уже сидел у него на голове, Куцый рвал ему брюхо, Чапа впился в бок, а Амур схватил за горло.
Европа с трудом поднялась с земли. Душераздирающим голосом позвала детей.
— Иисусе! Что там делается?! — кричала Катерина.
Мы вбежали во двор.
— Киска, кисонька, Ропонька! Что с тобой? — плакала тётка Катерина над Европой.
Я принёс котят. Европа укрыла их своим телом. Подняла голову тяжело, с трудом. Облизала детей. И голова её упала…
Но не думайте, что она заплатила жизнью за свою отвагу. Болела она очень долго. Но теперь снова, как прежде, спит на крыше сарая.
Пипуш
История Пипуша начинается весьма загадочно.
Однажды утром — было это в самом разгаре лета — возле наших ворот появился никому неизвестный мужчина. Он непременно желал повидаться со мной. Катерина сказала ему, что я ушёл и вернусь никак не раньше чем через час.
— Гм, гм, — пробормотал себе под нос таинственный незнакомец и покачал головой.
Обратите внимание: только пробормотал что-то себе под нос и не произнёс ни единого разумного слова. Не менее упорно молчал он, когда Катерина попыталась выведать, какое у него ко мне дело. Он делал вид, что не слышит её вопросов. Сел на ступеньки, которые вели к террасе, поставил возле себя корзинку, самую обыкновенную плетёную корзину с крышкой, и стал ждать.
Катерина потом рассказывала, что этот таинственный незнакомец ждал «нахально». Почему? Потому что не только не обращал на неё внимания, но якобы даже слегка насвистывал.
Мне так и не удалось установить, правда ли всё было так, как рассказывала Катерина. В известной мере сомневаюсь я также, можно ли вообще «нахально ждать». Впрочем, в нашей истории речь пойдёт не о том. Самое важное то, что, когда я вернулся домой, неведомый гость с корзинкой не сказал и мне ни одного слова. Он только подал мне конверт. В нём было письмо. Значилось там следующее:
«Вы как-то говорили мне, что хотели бы достать ворона. Прошу принять его от меня».
Под этим было изображено несколько замысловатых завитков. И всё.
Повертел я этот листок и так и сяк… Ничего не понимаю. Понятия не имею, кто бы это мог прислать мне в подарок ворона. Да, а где же посланный? Его и след простыл. Исчез, растворился, улетучился! Осталась только корзинка, а в ней, в этой корзинке, — Пипуш.
Ну, как по-вашему, разве это не таинственная история?
Я, конечно, сразу же открыл корзинку. Из неё немедленно выскочил клюв и разинулся во всю ширь, до крайних пределов. Казалось, что, заглянув в эту алую пропасть, можно просмотреть всю птицу насквозь, от лба до конца хвоста. Клюв глухо орал:
«Ррррааа!»
Вот вам и весь Пипуш!
С этой минуты и за всё долгое детство Пипуша мы только и видели что этот разинутый клюв. И слышали неустанное, сдавленное, хриплое «рррааа, рррааа!», что в переводе на человеческий язык означало «жрать!»
Вы знакомы со щенятами, правда? Вы знаете, что бывает у них порой аппетит, который действительно невозможно утолить. Я сам знал такого пёсика — вы, вероятно, догадываетесь, что речь идёт о Душеке, — который единым махом съедал целый коврик, а закусывал его половой щёткой. Так-то оно так, но этот щенок в свободные от обжорства минуты всё-таки жил: спал, играл, бегал, безобразничал. Наш Пипуш существовал только для того, чтобы жрать. Ни на один миг не закрывал он клюва, ни на секунду не переставал орать душераздирающим своим голосом:
«Рррааа! Рррааа! Жрать! Жрать!»
Кроме еды его ничто не интересовало. Он старался проглотить всё, что только можно было захватить вечно разинутым клювом. Кто-то, например, сидел на скамейке в саду и на минуту свесил руку.
Пипуш уже хватал его за палец и делал всё, что мог, чтобы этот палец проглотить. Свисал со стола угол скатерти — Пипуш глотал скатерть. Кто-то держал в руке тросточку так, что её конец не касался земли. Пипуш запихивал себе в горло кончик тросточки и глотал!
Целый день, с утра до вечера, бегал за мной, за Катериной, за Крисей и орал без передышки:
«Рррааа! Рррааа!» — и клюв его был разинут и поднят кверху.
Выглядел он как какой-то диковинный, бегающий, орущий, озверевший цветок. Ибо, надо отметить, горло Пипуша было превосходного, чистого ярко-алого цвета. Как коралл! И человеку делалось как-то не по себе, когда из такой прелести вырывался этот ужасный крик: «Рррааа! Рррааа!», которым Пипуш раздирал наши уши с утра до ночи.
Ворон приставал не только к нам, людям. Он бегал за Тупи, за Чапой, за кошкой, за курами, за утками, за гусями. Никто из наших солидных, благоразумных животных не мог избавиться от приставаний назойливого крикуна. Пипуш заглатывал хвост Тупи, уши Чапы, лапы Имки, кошки, добирался даже и до клюва Малгоси. И не переставал вопить.
