Серебряные коньки (илл. А. Иткин) - Додж Мери Мейп (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
— Ребята, — сказал он, — по-моему, в этом вопросе нам нужно считаться с пожеланиями Якоба. Ведь это он первый предложил отправиться на экскурсию, не забудьте!
— Чушь! — язвительно усмехнулся Карл, бросив презрительный взгляд на Якоба. — А разве кто-нибудь из нас устал? Мы всю ночь будем отдыхать в Лейдене.
У Людвига и Ламберта лица были встревоженные и разочарованные. Не пустяк — отречься от славы, которую заслужишь, когда пробежишь на коньках весь путь от Брука до Гааги и обратно. Но оба согласились, что решать должен Якоб.
Добродушный, изнемогающий Якоб! Он сразу угадал настроение товарищей.
— Нет-нет, — сказал он по-голландски, — я пошутил. Мы, конечно, побежим на коньках.
Мальчики испустили восторженный крик и снова помчались с обновленными силами.
Все, кроме Якоба. Он всячески старался скрыть свою усталость и молчал, чтобы сберечь дыхание и энергию для тяжелой конькобежной работы. Но все было напрасно. Вскоре его тучное тело стало казаться ему все более и более тяжелым, ноги подкашивались и слабели. В довершение всего кровь Якоба, видимо стремившаяся удрать подальше ото льда, прилила к пухлым добродушным щекам, а лицо побагровело до корней редких светлых волос.
От этого недалеко до головокружения, про которое пишет славный Ханс Андерсен, того самого головокружения, что сбрасывает с гор отважных молодых охотников, или швыряет их вниз с самых острых пиков ледника, или одолевает их, когда они по камням переходят горный поток.
Незаметно подкралось головокружение и к Якобу. Сначала оно помучило его, то обдавая холодом с головы до ног, то опаляя каждую его жилку лихорадочным огнем. Потом заставило канал дрожать и качаться под его ногами, а белые, плывущие мимо паруса — кланяться и вертеться, и наконец оно тяжело швырнуло его на лед.
— Эй! — крикнул ван Моунен. — Поот шлепнулся!
Бен поспешно подскочил к нему:
— Якоб! Якоб, ты не ушибся?
Питер и Карл уже поднимали Якоба. Лицо у него совсем побелело. Оно казалось мертвым, исчезло даже его добродушное выражение.
Собралась толпа. Питер расстегнул куртку бедному малому, развязал его красный шарф и подул в полуоткрытый рот.
— Отойдите в сторону, друзья! — крикнул он. — Дайте ему подышать воздухом!
— Положите его! — крикнула какая-то женщина из толпы.
— Поставьте его на ноги! — крикнула другая.
— Дайте ему вина, — проворчал толстяк, правивший санями с грузом.
— Да-да! Дайте ему вина! — подхватили все.
Людвиг и Ламберт крикнули в один голос:
— Вина! Вина! У кого есть вино?
Какой-то голландец с сонными глазами, в тяжелейшей синей куртке принялся с таинственным видом шарить у себя за пазухой, твердя при этом:
— Потише, молодые господа, потише! Ну и чурбан этот парень, если упал в обморок, как девчонка!
— Вина, скорее! — крикнул Питер, вместе с Беном растирая Якоба с головы до ног.
Людвиг умоляюще протянул руку голландцу, а тот с чрезвычайно важным видом все еще шарил у себя под курткой…
— Скорей же! Он умрет! Нет ли еще у кого вина?
— Он уже умер! — послышался из толпы зрителей чей-то испуганный голос.
Голландец вздрогнул.
— Осторожней! — сказал он, нехотя вынимая маленькую синюю фляжку. — Это шнапс (водка). Ему хватит и одного глотка.
И правда, одного глотка оказалось довольно. Бледное лицо мальчика чуть-чуть порозовело. Якоб открыл глаза и, не то растерянный, не то смущенный, сделал слабую попытку освободиться от тех, кто его поддерживал.
Теперь у нашего отряда не было другого выхода: надо было во что бы то ни стало доставить изнемогшего товарища в Лейден. Не приходилось и думать о том, чтобы он в этот день бежал дальше на коньках. По правде говоря, к этому времени все мальчики втайне уже начали мечтать о буерах, так что они по-спартански решили не покидать Якоба. К счастью, подул легкий северный ветер. Только бы нагнал их какой-нибудь покладистый шкипер, и, в общем, все устроится неплохо, думали они.
Питер махнул рукой, как только показался первый парус, но люди на корме даже не взглянули на него. Проехало трое ломовых саней, но они и так были перегружены. Потом стрелой пронесся красивый заманчивый буерок. Мальчики едва успели с надеждой взглянуть на него, как он уже скрылся из виду. Отчаявшись, они решили поддерживать Якоба и как-нибудь дотащить его до ближайшей деревни. Но тут появился какой-то очень жалкий буер. Питер, почти не надеясь на успех, снял шапку и, размахивая ею, окликнул его.
Парус опустился, послышался лязг тормоза, и кто-то приветливо крикнул с палубы:
— Что вам нужно?
— Подвезите нас! — крикнул Питер и вместе со спутниками помчался что было силы догонять буер, остановившийся далеко впереди. — Подвезите нас.
— Мы заплатим за проезд! — заорал Карл.
Человек на палубе даже не взглянул на него, только пробормотал, что его судно не трексхейт. Глядя на Питера, он спросил:
— Сколько вас всех?
— Шестеро.
— Ну ладно… нынче праздник святого Николааса… полезайте! Молодой человек болен? — кивнул он на Якоба.
— Да… выбился из сил… бежал на коньках от самого Брука, — ответил Питер. — Вы едете в Лейден?
— Смотря какой будет ветер. Сейчас дует в ту сторону… Лезьте!
Бедный Якоб! Если бы в тот миг появилась будущая его супруга, самоотверженная госпожа Поот, готовая в случае нужды взвалить его себе на спину, ее услуги очень пригодились бы. Мальчикам едва удалось втащить толстяка в лодку. Наконец влезли все. Шкипер, попыхивая трубкой, поставил парус, поднял тормоз и сел на корме, сложив руки.
— Ой! Ну и мчимся же мы! — воскликнул Бен. — Вот здорово! Тебе лучше, Якоб?
— Гораздо лучше, спасибо.
— Ну, через десять минут ты будешь совсем молодцом. Тут чувствуешь себя птицей.
Якоб кивнул и заморгал глазами.
— Не засыпай, Якоб, ведь сейчас очень холодно. Заснешь, да, пожалуй, и не проснешься. Так вот люди и замерзают до смерти.
— Я не сплю, — сказал Якоб решительным тоном… и спустя две минуты захрапел.
Карл и Людвиг рассмеялись.
— Надо его разбудить! — крикнул Бен. — Говорю вам, это опасно… Якоб! Я-а-а-а…коб…
Тут пришлось вмешаться капитану Питеру, так как остальные трое принялись помогать Бену потехи ради.
— Глупости! Не трясите его! Оставьте его в покое, ребята. Когда люди замерзают, они так не храпят. Укройте его чем-нибудь… Вот хоть этим плащом… Можно, шкипер? — И Питер оглянулся на корму, ожидая позволения взять плащ.
Шкипер кивнул.
— Так, — сказал Питер, ласково укрывая Якоба плащом. — Пусть поспит. Проснется бодрым, как ягненок… Как далеко мы от Лейдена, шкипер?
— Не больше чем в двух трубках, — послышался из дымного облака голос — точь-в-точь голос джинна в волшебных сказках, — а пожалуй (пых! пых!), не больше чем в полутора трубках (пых! пых!)… если ветер не переменится (пых! пых! пых!).
— Что он говорит, Ламберт? — спросил Бен, приложив к щекам руки в варежках, чтобы защититься от резкого ветра.
— Он говорит, что мы в двух трубках от Лейдена. Почти все лодочники здесь, на канале, измеряют расстояние временем, которое тратят на курение одной трубки.
— Какая нелепость!
— Слушай, Бенджамин Добс… — парировал Ламберт, неизвестно почему возмущенный спокойной улыбкой Бена, — слушай, у тебя привычка называть почти все, что ты видишь по сию сторону Немецкого моря, «нелепым». Тебе, может быть, нравится это слово, но оно не нравится мне. Уж если говорить о нелепостях, вспомни один ваш английский обычай: когда лондонский лорд-мэр вступает в должность, он считает гвозди на лошадиной подкове, чтобы показать свою ученость.
— Кто тебе сказал, что у нас есть такой обычай?! — воскликнул Бен, и лицо его тотчас же сделалось серьезным.
— Я это знаю, вот и все… Никто мне не говорил, и говорить незачем: об этом написано во многих книгах, и это правда. Меня удивляет, — продолжал Ламберт с невольным смехом, — что ты пребываешь в блаженном неведении тех нелепостей, каких много на твоем участке географической карты.
