Всё Простоквашино (сборник) - Успенский Эдуард Николаевич (книги полностью TXT) 📗
На вкусный запах стал народ подтягиваться. Скоро папа с мамой пришли, дядя Фёдор и тётя Тамара Семёновна. Только Шарика не было и Печкина с Ивановым-оглы.
Тётя Тамара говорит:
– Нельзя без них завтрак начинать.
Дядя Фёдор спрашивает:
– Почему?
– У нас в армии так принято было. Мы всем полком за еду садились.
Матроскин говорит:
– А если они с Шариком на охоту пошли, на утреннюю зорьку? И вернутся только к вечеру?
– Такие события заранее планировать надо, – говорит тётя Тамара. – Я думаю, что с этого дня мы все будем жить по плану.
Тут как раз Печкин и Иванов пришли с «гуманитарным радио». Они это радио ещё по дороге из ящика вытряхнули – такого он им наговорил. Они тоже за стол сели, стали кашу есть и тётю Тамару слушать.
– Подъём у нас будет в семь, – говорила тётя Тамара. – Это поздновато, но для зимнего времени хорошо. После этого бег босиком по снегу полкилометра. От этого полезность идёт невероятная. Потом завтрак. Потом общественная работа. Потом…
Тут из Шарика выскочило:
– Суп с котом.
– Это что, шутка? – спрашивает тётя.
– Юмор, – отвечает Шарик.
– Для юмора у нас будет определённое время, – говорит тётя Тамара. – Приблизительно с пяти до шести по субботам.
– А как мы сегодня день проведём? – спрашивает мама.
– На сегодня у нас такая программа намечена, – отвечает тётя, – Матроскина с Шариком мы бросаем в речку рыбу ловить. У нас по понедельникам будут рыбные дни. Пусть берут удочки и уходят удить.
Она посмотрела на Шарика и Матроскина и сказала:
– Возражений, конечно, нет?
Возражения, конечно, были. Особенно у Шарика: он не любил рыбные дни. Да и Матроскин не особенно их любил. Он любил молочные дни и сосисочные. Но возражать они не стали. Лучше уж на берегу с удочкой сидеть, чем устав строевой и караульной службы изучать.
– Папа с мамой займутся научным трудом. Я им шесть томов «Введения в педагогику» привезла. Перевод с немецкого. Занимательная книга для тех, кто понимает. Не оторвёшься. Возражений, конечно, нет?
Возражения были у мамы. Зачем ей педагогику изучать, когда у неё кот Матроскин такой педагог. Но она решила заняться педагогикой, чтобы папу в педагогику заманить.
Папа попробовал схитрить:
– Тамара Сергеевна, зачем нам силы распылять? Давайте мы и меня на речку бросим с удочкой. На рыбном фронте я больше пользы принесу. Мама Римма одна с педагогикой справится.
– Нет-нет, – возразила тётя Тамара. – На рыбный фронт мы тебя с мамой в следующий понедельник бросим. Когда вы все тома освоите. Сейчас у вас будет усиленный курс.
Она посмотрела на дядю Фёдора:
– Ты, дядя Фёдор, будешь в сарае на пианино играть по самоучителю. Пора, брат, пора!
– Но там же Мурка! – кричит Матроскин. – У неё молоко скиснет!
– Для Мурки Печкин и Иванов-оглы в огороде палатку разобьют, – возражает тётя Тамара. – Вы не переживайте, всё уже давно учтено. Я над этим планом целую ночь думала.
«Лучше бы она целую ночь дрыхла! – подумал про себя Матроскин. – Есть же вот люди такие наоборотные. Чем меньше они думают, тем больше пользы».
И все приступили к выполнению задания. Шарик с Матроскиным с удочками на реку поплелись. Какая там рыбалка, если осень на дворе. Того гляди, дождик начнётся. И тут полустриженый Шарик придумал. Он вернулся и попросил Иванова-оглы ему в будке дырку сделать для головы. Потом он этот ящик на себя надел, голову в дырку просунул и пошёл на речку, как черепаха в своём собственном домике.
Матроскин увидел и сказал:
– А ты, Шарик, молодец, не пустая голова два уха! Здорово придумал. Я себе такую же будку сделаю. Будем мы с тобой по деревне как два робота ходить, боками толкаться.
Он быстро такой же картонный домик смастерил из ящика.
Они, пошатываясь, как два качающихся робота, на речку отправились. А удочки у них как антенны были.
Хорошо, что на берегу только осенний ветер гулял, рыбаков не было. А то бы рыбаки с испугу в речку попрыгали, на тот берег переплыли бы и в партизаны ушли.
Папа с мамой на сеновале устроились, тепло одеялами накрылись, взяли в руки «Педагогику» и заснули. За неделю на работе они так умаялись, сил нет. А тут свежий воздух, молоко, сено. Дядя Фёдор внизу по клавишам барабанит, они даже не слышат.
Дядя Фёдор сначала честно пытался всё сделать, как в самоучителе указано. «Поставьте пальцы на ширину плеч…» А потом он стал барабанить что ни попадя. У него отличный «Первый концерт для фортепьяно и сарая» получился. Свою партию сарай очень хорошо исполнял – скрипел как ненормальный.
Печкин и Иванов-оглы в огороде брезентовую палатку ставили. И Иванов-оглы Печкину случаи из военной жизни рассказывал:
– Вот, помню, такой случай был. Пришёл приказ к нам в часть: «Всем военнослужащим на зимнюю форму одежды перейти». Мы с товарищем полковником всем военным и выдали зимнюю форму: валенки, ушанки, шинели тёплые, всякие там бушлаты-ватники.
– И всё это бесплатно? – спросил Печкин.
– Конечно, это же ведь армия.
– А нам, почтальонам, бесплатно только фуражки почтальонские выдают, – посетовал Печкин.
Иванов дальше военный случай рассказывает:
– Кажется, всё тебе хорошо. А тут оттепель, да такая, что просто жара – пять градусов тепла. По такой жаре только в валенках и шлёпать. И что делать?
– Валенки отобрать, – сказал решительный Печкин. – Шлёпанцы выдать. Пусть шлёпают.
– Тебя за такое по головке не погладят. Приказ-то был из Москвы. Другая бы товарищ полковник растерялась. А наша товарищ полковник выход нашла. Она попросила перебросить нашу часть в Мурманскую область – стропила для нового склада заготавливать. А там такой мороз! Без валенок шагу шагнуть нельзя! Вот как мудро вышло. И приказ выполнили, и брусья заготовили.
– Ты ж говорил – стропила! – удивился Печкин.
– И стропила тоже, – сказал Иванов.
Печкин просто потрясён был такой мудростью. А тут Тамара Семёновна подошла:
– Почтальон Печкин, оставьте вверенный вам участок работы и проведите беглый осмотр того, что сделано другими участниками трудового процесса.
Печкин оставил участок и первым делом на речку пошёл к двум рыбным роботам. Подошёл он к ним и спрашивает:
– Граждане сотрудники, прошу вас дать показания… то есть сведения. Сколько рыбы выловлено за истёкшее время?
– Одна, – коротко, по-военному ответил Шарик.
– Прошу уточнить, – говорит почтальон Печкин. – В каких единицах ведёте измерения? Что у вас «одна»? Одна тонна? Одна тысяча? Одно ведро?
– Одна верхоплавка, – объясняет кот. – Весом в одну тонну, размером в тысячу метров.
– Еле запихнули в ведро, – добавил Шарик.
Печкин записал это в своей книжечке и к папе с мамой пошёл.
– Уважаемые, сообщите, какие у вас успехи за текущий период?
– За текущий период у нас очень большие успехи, – говорит папа.
– Телёнок Гаврюша один том «Педагогики» съел. Мы уронили нечаянно. Теперь умнее в десять раз будет.
Печкин и это записал в книжечку и к дяде Фёдору обратился. Дядя Фёдор в том же сарае на фортепьяно барабанил.
– Как у вас дела, молодой человек? Что доложить руководству?
– Доложите, что соседские куры за ночь гнездо в пианино устроили. Цыплят высиживать начали. Пора музыку прекратить. Скоро цыплята будут песню крокодила Гены кукарекать.
Дальше Печкин к Иванову-оглы подошёл:
– Ну, как дела, боевой товарищ?
– Дела хорошие. Погода – благодать! Строительство хором для Мурки заканчиваю. Да вот беда, пока я строил хоромы, корова Мурка целый угол у палатки сжевала. Пришлось её метёлкой стукнуть.
Печкин всё, как всегда, записал. И к Тамаре Семёновне с докладом явился:
– Разрешите доложить, товарищ бывший полковник.
Она говорит:
– Докладывайте, товарищ служащий деревенской почты.
Печкин просто обалдел. Он даже и не знал, что такое почётное звание носит. Он начал докладывать, заглядывая в книжечку:
– Кот с собакой рыбу ловят в ящиках.
