Аринкино утро - Бодрова Анна Григорьевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Секретарём ячейки был избран Костя Громов. Он знал ещё больше Васи, правда, стихи не писал.
В тот вечер, когда была вывешена газета, мужики не сидели за столами, а сгрудились у газеты, оживлённо разговаривали и от души хохотали. Забавную картинку они увидели там.
Жил в деревне скандальный мужик Федя, по кличке Бой. Дрался он безбожно со всеми. А жену и ребёнка так избивал, что те среди ночи носились по деревне, ища приюта в чужом доме. Его мужики ругали, угрожали, бабы совестили, но ничего не помогало. И вот комсомольцы решили его пропесочить в газете. Он красовался во всём своём неприглядном виде: в проёме двери стоял враскорячку, похожий на жабу, изо рта у него фонтаном вылетали ругательства. Жена его, Аксинья, раненой птахой вылетела из трубы, а маленький сынишка прятался в большом чугуне. Кошка, мыши, тараканы — все летели, бежали, вытаращив глаза, кто куда. А внизу подпись: «Смотрите на меня, я Федя Бой, человек звериной породы, кто хочет сразиться со мной, выходите — я всех изуродую».
И удивительное дело, этот непробиваемый человек, на которого ни угрозы милицией, ни уговоры не действовали, жену и детей пальцем с тех пор не трогал.
Газета писала о жизни деревни, о её людях, плохих и хороших. Оказывается, никто не хотел прослыть дурным, поистине «хорошая славушка под лавочкой лежит, а плохая далеко бежит». Каждые две недели газета менялась, и люди с опаской и тревогой подходили к ней, увидев в ней своё неказистое изображение, отходили призадумавшись. Даже бабы, редко заходившие в избу-читальню, стали забегать на минуточку, чтоб посмотреть, про кого там «пропечатано», и, вволю насмеявшись, уходили, звонко щебеча. Их острые языки получали пищу на долгое время. Человеку, попавшему в газету, просто не было житья, ну хоть ложись и помирай.
Прошло какое-то время, и в деревню пришло необыкновенное чудо! Первое, что люди заметили, — неизвестно для какой цели на крыше избы-читальни водрузили необыкновенной длины шест, закрепили его со всех сторон проволокой, чтоб не упал. Молоденький парнишка, приехавший из города, два дня уминал снег и помалкивал, бегал вокруг читальни. Никто ничего не мог понять, решили, что это делают новый громоотвод.
Но вот в один из вечеров ребятня с палочками в руках помчалась по деревне. Тук-тук в окно. «Что надо?» — спрашивают. «Идите в избу-читальню радио слушать». — «Кого слушать? Какого Родиона?» Так ничего и не поняв, безропотно шли в избу-читальню — раз приглашают, значит, надо идти.
— Захар, ты не знаешь, зачем нас кличут?
— Дык ребята сказывали — Родиона слушать. Из города кто приехавши.
— Гляди-ко, а я понял: «Рады вас слушать». Иду и думаю: чао меня слухать, чао я буду им брехать, ума не приложу.
— Ладно, придём, узнаем, кто кого будет слухать.
Народу собралось порядком, скамейки все заняты. Некоторые сели прямо на полу, приткнувшись спиной к стене.
В углу на столе, на котором обычно сидел избач, стоял маленький ящик, похожий на ларчик. Сверху в ряд опрокинутые стаканчики, а в каждом стаканчике внутри светился, как светлячок, огонёк. Собравшиеся с любопытством и интересом уставились на этот загадочный ларчик. Что бы это могло быть? Все терялись в догадках. Покрутившись вокруг стола, что-то потрогав в ларчике, молодой парнишка из города, быстроглазый, с нежным, как у девушки, лицом, обратился к присутствующим:
— Так вот, товарищи, то, что вы видите, называется РАДИО. Посредством его вы сейчас услышите голос Москвы.
Все замерли, боялись дышать, наступила такая тишина, словно погрузились все под воду. Парнишка стал вертеть какие-то катушки. И вдруг что-то завизжало, запищало, а потом, точно вырвавшись из тенёт, громко и отчётливо проговорил голос:
«Говорит Москва. Сейчас перед микрофоном выступит Надежда Константиновна Крупская...
Голос Крупской звучал приглушённо, с хрипотцой, но слышно было хорошо. Потом играла музыка и пели песни, да такие, что в деревне сроду таких песен не пели и не слыхали. Потом парнишка выключил радио и стал что-то показывать и объяснять избачу. Наверно, учил его, как обращаться с этой штукой. Все молчали и заворожённо смотрели на ларчик, полный таинственного значения. Никто не уходил. Не хотелось уходить, не узнав, что же это такое — радио, как можно услышать голос из Москвы в их деревне? Первым пришёл в себя дядя Филипп. Дотошный до всякого рода выдумок, он считался мастером на все руки. Часы починит любые и ходики с боем. Дома у него целая мастерская. Жена воду на коромысле не носит — крылья от ветра вращаются, черпают воду из колодца и по жёлобу подают прямо к крыльцу в кадки. Его голова не давала покоя рукам, он всё чего-то придумывал, мастерил.
Такая штука, как радио, сразила его наповал. Он стоял во весь свой могучий рост, с видом обиженного ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. И, не тая своего удивления, тихо подошёл к заветному ларчику. Робко попросил разрешения посмотреть поближе. Дотошно рассматривал со всех сторон, явно что-то выискивая. Потом разогнулся, насмешливо и во всеуслышание объявил:
— Никого нет.
Парнишка рассмеялся:
— А вы что, хотели кого-то здесь видеть, кого-то найти?
— Дык отседова голос шёл. Не можно из Москвы голос услышать.
— Звуки летят по воздуху, как волны по воде, толкая друг друга, — говорил паренёк. — Антенна, та, что стоит на крыше, хватает эти звуковые волны и направляет к нам в приёмник, а здесь, соответственно, получается звук.
— Чудо, просто чудо, как это всё получается? — растерянно разводил руками улыбающийся дядя Филипп, явно скрывая, что ничего не понял.
— Значит, если я выйду щас на улицу и гаркну во всё горло, могёт меня Москва услышать? — спросил кто-то из парней.
— Нет, не только Москва, но вас и мама ваша не услышит. Вот если вы скажете в микрофон, такой аппарат есть, вот тогда вас и услышат. — Парнишка долго и терпеливо объяснял, но видел на лицах посоловевших и утомлённых людей полное недоумение.
— Дядя Филипп, вот бы ты такую штуку сообразил? А? Небось не могёшь? — поддел дядю Филиппа кто-то с ехидцей.
Тот не обиделся, ответил с разочарованной грустью в голосе:
— Если б поучёней был, может, и не такое чудо сотворил бы. Неуч я. А кто ж этакую штуку сообразил, наш русский или иноземец? — спросил он парнишку. И когда узнал, что Александр Попов является истинным изобретателем радио, был страшно горд и даже польщён.
— Я так и знал, я так и догадывался, что наш русский этакое чудо придумал. Ай да молодец Санька!
Не успели люди прийти в себя от такого чуда, как радио, комсомольцы придумали нечто новое: решили поставить спектакль. На дверях кооперации распласталась красочная афиша, гласившая, что в такой-то день и час в здании школы будет показан спектакль. Вход за деньги — двадцать копеек.
И вот в назначенный день, как только стало смеркаться, люди двинулись в школу. Шли молодые и старые, подростки и мелкота.
Бабка Пермешиха в громадных мужских валенках шлёпала позади девок и нещадно кляла себя:
— Они идут, ладно, их дело молодое, а вот зачем меня чёрт несёт на эту шпектаклю, ума не приложу? Сидела бы дома на печке, старая оглобля. Разгреби мя нечистая сила!
— Бабушка, хватит ругаться, ну что ты, право, — утихомиривала её внучка Фрося, оборачиваясь и ласково улыбаясь. — Ты что, не человек, что ли?
Бабка только рукой махнула, мол, ладно, сама знаю, кто я, но продолжала всю дорогу бурчать про себя.
В школе, в широком длинном коридоре (классы были закрыты) рядами стояли скамейки. Некоторые из них ещё были сырые, и от них пахло свежей сосной. Впереди на широких козлах возвышалась сцена, таинственно задёрнутая ситцевой занавеской. Там что-то передвигали, ставили, шептались. Со стороны улицы к коридору примыкали маленькие холодные сенцы, в них была устроена продажа билетов. За столом, при свете маленькой лампы, сидел Яша Жилин. Он продавал билеты. Костя Гром, закрывая своим громадным туловищем всю дверь, стоял на контроле.
