Под горой Гедимина - Тайц Яков Моисеевич (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
— А что, папа?
— Как — а что? Ведь тебе завтра читать раненым.
— Ой, правда, я совсем позабыл! Папа, а можно, Онуте тоже пойдёт со мной? Она хорошие стихи знает.
— Конечно, конечно, давайте.
Миша заснул. А назавтра после обеда он надел чистую ковбойку, пригладил чёлку и направился к Онуте.
В сторожке было по-воскресному чисто, прибрано. Дядя Корней в огромных круглых роговых очках, которые странно было видеть на его красном, обветренном лице, читал газету «Красный воин». Онуте сидела у окна, где посветлей, и перелистывала букварь.
Миша сказал:
— Онутечка, собирайся!
— Куда? — удивилась Онуте.
— В госпиталь. Читать.
Онуте закрылась букварём:
— Ни… не пойду!.. Я стесняюся.
— Как тебе не стыдно! — возмутился Миша. — Я даже папе сказал, что ты будешь.
— Ни, ни!
Онуте всё отнекивалась. Наконец в дело вмешался дядя Корней. Он снял очки, положил их на газету и сказал:
— Аннушка, нехорошо! Ступай, расскажешь им там.
— Да я ничего не знаю.
— Что знаешь, то и расскажешь. Ступай!. Дай-ка я тебя маленько приберу.
Толстыми, морщинистыми пальцами он помог Онуте расчесать и заплести в две косички её мягкие русые волосы. Потом он порылся в своём солдатском походном мешке и достал шёлковую пунцовую ленту и пару белых носочков с синей каёмкой.
Онуте, как все девочки, долго вертелась у треугольного осколка зеркала и всё расправляла огромный бант, который дядя Корней соорудил у неё на макушке.
Миша торопил её:
— Пойдём, Онутечка! Скорей!
— Си-час, си-час, — отозвалась Онуте, загибая носочки так, чтобы видна была синяч каёмка.
Среди вещей, которые Онуте принесла со Зверинца, нашлось её давнишнее, самое нарядное, с вышивкой платье. Онуте пошла за перегородку и надела его. До чего оно стало маленькое! Рукава до локтей, подол выше коленок. Но дядя Корней и Миша в один голос сказали:
— Ничего! Очень даже хорошо и расчудесно!
Наконец сборы кончились, и Миша и Онуте торжественно направились к главному корпусу. Миша для верности держал Онуте за руку.
Санитар у входа встретил их с почётом:
— Пожалуйте, пожалуйте, дорогие гости, вас уже ждут.
Он повёл их к вешалке. И тут оказалось, что наряжаться вовсе ни к чему было, потому что он выдал им два длиннющих халата, которые наглухо закрыли и Мишину ковбойку, и белое нарядное платье Онуте, и даже носочки с синей каёмкой.
— Это я уж вам самые маленькие подобрал, — улыбался санитар.
Миша завязал тесёмки на спине у Онуте; Омуте — на спине у Миши. Потом, наступая на подолы, они пошли за медсестрой Шурочкой по длинному белому коридору. По одну сторону были окна, окна, окна, а по другую — двери, двери, двери…
Онуте, то и дело засучивая широченный рукав, шёпотом говорила:
— Кабы ты знал, как я боюся!
— Ничего, — тоже шёпотом отвечал Миша. — Я в Москве сколько раз выступал. Знаешь, как здорово получается! Ведь мы шефы.
— Шефы? — переспросила Онуте.
— Ну да, шефы!
От этого слова Онуте стало как будто легче. Она пошла уверенней. Сестра сказала:
— Вот что, товарищи шефы, мы сначала зайдём в четвёртую, в лежачую палату, ладно?
Они подошли к двери, на которой чернела жирная четвёрка.
Сестра приоткрыла высокую белую дверь и объявила:
— Товарищи, приготовьтесь! Сейчас к вам зайдут шефы. Они вам почитают.
Миша и Онуте услышали, как за дверью захлопали, словно в театре. Онуте опять пала духом:
— Я здесь постою… я потом…
— Да вот она не хочет, боится, — сказал Миша.
Сестра позвала:
— Пошли, ребята!
— Ну ничего, пусть постоит, наберётся храбрости, — сказала сестра, — а мы с тобой пойдём.
Делать было нечего, и Миша один шагнул вслед за сестрой в палату.
Он увидел белые кровати и лежащих на них раненых. К кроватям были приделаны блестящие металлические приспособления. Миша знал: это для того, чтобы ноги правильно заживали.
Раненые с любопытством рассматривали Мишу. Один из них, темноволосый, с маленькими чёрненькими усиками, сел и, оправляя вокруг себя одеяло, весело сказал:
— Ма-сковскому артисту привет!
Все захлопали. Впрочем, не все. Один больной, в углу, у окна, не хлопал. Он лежал неподвижно и смотрел не на Мишу, а куда-то вверх.
Миша оглянулся на белую дверь, откашлялся и смело сказал:
— Здравствуйте! Только я никакой не артист, вы не думайте…
— Ничего, сынок! Просим! — раздалось со всех сторон.
— Тогда я вам прочитаю, — сказал Миша, — стихи Владимира Маяковского. Называются: «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче».
— Просим! На стул давай! На стул!
Миша стал на стул и начал с выражением читать:
Миша старался. Ему очень хотелось, чтобы раненым понравились эти стихи. Он читал не спеша, с выражением, изо всех сил размахивая руками:
Миша видел вокруг себя внимательные лица^ Он знал, что за дверью его слышит Онуте. Где-то рядом, может быть в соседней палате, — папа. Всё это придавало ему силы и уверенности, и он читал хорошо. Особенно удалась ему речь солнца:
Мишин голос звенел на всю палату. Наконец он изо всех сил выкрикнул:
Он замолчал и, держась за спинку, стула, поклонился.
Вся палата дружно захлопала. Раненый с чёрными усиками, оглушительно хлопая, кричал:
— Чем не артист? Заслуженный артист!
Другой раненый повернулся к соседу:
— Слышь? «Светить — и никаких гвоздей!» Вот это по-нашему! Вот это точно!
Только больной у окна по-прежнему лежал неподвижно. Натянув одеяло до самого нoca, он теперь смотрел на Мишу и щурился.
Бойцы стали просить:
— Ещё давай!
— Ещё Маяковского!
— Сейчас, — ответил Миша. — Минуточку…
Он спрыгнул со стула и, прихрамывая, побежал к дверям. За ними всё ещё томилась Онуте.
— Пойдём! — позвал он её. — Слышишь, как хлопают? Пойдём!
— Миколас, ты только не сердись, — сказала Онуте. — Я только ещё немножко… и пойду.
Миша пожал плечами, махнул рукой и вернулся в палату. Раненый с усиками спросил:
— Артист, почему хромой? Тоже раненый, да?
— Нет, — улыбнулся Миша, — это просто мы тут дом один разбирали, и вот балкой угодило…
— Дом разбирали? Зачем разбирали?
— Да это целая история…
— Вот и давай целую историю. Мы тут любим целые истории!
Раненый засмеялся, а вслед за ним засмеялась вся палата. Наверно, все вспомнили смешные истории, которые здесь бойцы рассказывали на досуге.
— Только это не смешное, — сказал Миша. — Тут, знаете, есть такой район, называется Зверинец. Там зверей нету, просто так называется…
При слове «Зверинец» лежавший у окна раненый как-то пристальней взглянул на Мишу. А Миша продолжал:
