Том 15. Сестра милосердная - Чарская Лидия Алексеевна (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
И сопровождавшие ее другие девушки тоже говорили что-то и тоже делали книксены, чрезвычайно потешая этим Славушку. А Ида все лепетала и приседала поминутно, отмахивая книксен за книксеном. Наконец, Степан пришел всем на выручку. Он знал немного по-фински и выступил не без доли смущения в качестве переводчика.
— Маленький барин, — начал он переводить слова Иды и ее спутниц, — все эти девушки, парни и дети слышали от нашей работницы, что вы, маленький барин, нездоровы и не можете ни ходить, ни танцевать, а так как они все очень жалеют вас, то и хотят утешить и позабавить вашу милость. Ида говорит, что все молодцы здешние и все девушки выбирают вас нынче королем праздника и передают вам два венка: один для вас, другой для царицы или для королевы, как у них там прозывается. Извольте же взять венки, Святослав Алексеевич, один они просят позволить надеть на вашу голову, а другой уж вы сами найдете кому отдать.
— Меня выбрали королем праздника? — вскрикнул Славушка. — Папа, папа, ты слышишь, чего они хотят? Они меня выбрали королем. Доктор! Ирина Аркадьевна! Но что я же я могу делать? Я не могу ни танцевать, ни прыгать через костры, — со вздохом печали произнес мальчик.
— Да они знают, что не можете, — вмешался Степан, — они только просят позволить им надеть венок на вашу головку, Святослав Алексеевич, и предлагают полюбоваться их праздником.
— Ах, если так! — И сияющий от удовольствия Славушка быстро сорвал шляпу и подставил свою кудрявую в золотистых локонах головку Иде. Та почти с благоговением осторожно надела венок. Сопровождающие Иду девушки запели какую-то красивую песню, похожую скорее на гимн.
А хор музыкантов грянул торжественно. Тут только смущенный и счастливый Славушка заметил огромную толпу народа, окружавшую их. Все собравшиеся на праздник финны стояли теперь вокруг профессора Сорина и его домашних. Они громко кричали приветствия в честь маленького героя праздника.
Когда Славушка, тронутый и польщенный, отблагодарил всех этих добрых людей, мальчику подали другой венок для королевы.
— Ты выберешь достойнейшую, — произнес старый седой финн, дедушка работницы Иды.
Черные глаза мальчика заискрились. Теперь, когда он был так счастлив, ему непременно захотелось осчастливить кого-нибудь еще, близкого и родного сердцу. Он взглянул на отца… Как жаль, что его драгоценный папочка не может быть королевой праздника. Ведь он мужчина! Но зато здесь есть кто-то, кто не менее отца печется о нем, бедном Славушке. Подле его кресла стоит девушка. Ее рука лежит на его плече. Ее глаза смотрят на него так по-доброму! Этот венок из полевых цветов будет ее.
Она точно настоящая королева. И никто, кроме нее, из здешних девушек не сможет быть праздничной королевой сегодня!
— Милый доктор, приподнимите меня! — попросил Славушка. И когда Виктор Павлович помог приподняться мальчику, он надел на голову Иры венок из полевой ромашки, гвоздики, колокольчиков и васильков.
Снова грянул оркестр, и все присутствующие приветствовали Иру, нынешнюю королеву.
— Вот я и исполнил ваше желание… Переведи Степан им, что я исполнил их желание, и королева праздника выбрана мною, — обратился Славушка к своему импровизированному переводчику.
Тот не замедлил исполнить его приказание.
Старый финн, дедушка Иды, говоривший немного по-русски, нашел возможным связать несколько слов, адресованных Славе.
— Бог с тобою… зиви, малюсенький, ангел, стоби радивать нас… — произнес он, вынимая изо рта свою вечную трубку.
— А теперь надо королеве выбрать на танцы партнеров… — произнес, улыбаясь Сорин. — Видите, вас уже приглашают… Не решаются только подойти поближе! — указал он на нерешительно топтавшихся в стороне парней.
— Да, если королева праздника откажется протанцевать с ними, ее временные поданные, чего доброго, и обидятся, — присоединил свое мнение доктор.
На минуту Ира смутилась. Ей показалось как-то странно танцевать с этими грубоватыми неуклюжими, хотя и чрезвычайно симпатичными людьми, которые час тому назад, может быть, окапывали гряды картофеля или возили навоз для удобрения почвы. Но это было лишь мгновенное замешательство. Ира уже шла навстречу ближайшему парню, в новой куртке с неизменной трубкой во рту, в шляпе, украшенной полевыми цветами.
Он с поклоном принял ее руку, обнял за талию, и под звуки пронзительно пиликающих скрипок и оглушительно рокочущего барабана они понеслись… За ними чинно и бесшумно в «немецкой» польке запрыгали другие пары, финские девицы со своими кавалерами. Пламя костров освещало кружащиеся пары, придавая им причудливо-фантастический вид. Финны танцевали чинно и торжественно и перед началом и после окончания каждого танца отвешивали поклоны и книксены. Ире было весело прыгать и кружиться с этими честными добродушными работниками, гораздо более приятно, нежели на том костюмированном балу у Нетти, когда кавалерами ее были пустые, бесцветные глупо-самодовольные молодые люди вроде князька Валерьяна, Димы Николаева и Пестольского. За первым танцором к Ире подошел второй, третий… Все желали танцевать с королевой праздника. Даже старый дедушка Иды тряхнул стариной и отплясал с «парисьней» нечто похожее на польку-мазурку, вызывая бурные аплодисменты своим лихим исполнением. Каждую свободную от танцев минуту Ира подбегала к Славе, перекинуться словом.
После танцев водили хороводы: прыгали, взявшись за руки через костры, бегали в горелки.
Наконец, и старики и молодые уселись на берегу и принялись за угощенье. Ира не могла отказаться от стопки крепкого шведского пунша, которую поднес ей первый танцор окрестностей. Не могла не закусить вкусным шведским пряником.
А костры горели по-прежнему, и багровым казалось ночное небо от их жарких огней.
— Вы не устали, Славушка? — озабоченно спрашивала Ира.
— Ах, нет же, совсем нет, уверяю вас, Ирина Аркадьевна, я никогда не чувствовал себя так хорошо и бодро, как сегодня, — говорил мальчик.
— Уж пусть останется до конца праздника, раз так, — махнув рукой, произнес Алексей Алексеевич, с нежностью глядя на своего сынишку. — Вот и доктор ничего не имеет против. Уж кутить, так кутить…
— Парисьня, нас люти хоцют за твой сдорофья выпить, — услышала Ира чей-то голос.
Это пришла за нею Ида со своим дедом. Через минуту, закутав Славушку теплою шалью, она снова присоединилась к пирующим.
Теперь финны уже не были одни. Пока Ира беседовала с Сориным и доктором, подкатила коляска. Из нее вышли два господина. Один высокий бритый с энергичным лицом, обвеянным северными ветрами, — сам барон Арнгольд, другой высокий старик в очках с тщательно расчесанными и совершенно белыми, как снег, бакенбардами.
Увидя Иру, они сняли шляпы и почтительно склонили перед ней головы.
Их приветствовали самым радушным образом собравшееся на берегу финны.
Ира хотела было занять свое прежнее место между старым дедом Иды и его внучкой на пне срубленной сосны, но барон Арнгольд предупредил ее намерение. Он приблизился к девушке со шляпой в руке и, склонившись перед нею, заговорил тем изысканным несколько вычурным немецким языком, каким, вероятно, когда-то рыцари беседовали с дамами.
— Приветствую прелестную королеву праздника. Я слышал уже, что здешние жители выбрали на сегодняшний праздник вас. Разрешаю себе смелость представиться вам и представить своего школьного товарища, профессора Императорской клиники в Берлине, профессора Адольфа Франка, который проездом через Швецию и Финляндию гостит у меня на мызе.
Седой господин с белыми баками, как и барон, почтительно склонился перед Ирой в утонченно-рыцарском поклоне. Он только вчера приехал к своему товарищу юности барону Иоанну Арнгольду и был счастлив, что попал на здешний праздник и мог познакомиться с обычаями чужой страны. Сам он, немец по крови, всю жизнь провел в Германии, изредка путешествуя по Европе. Барон Арнгольд, швед по отцу и финн по матери, подружился с Франком, во время своего пребывания в германской академии. Профессор Франк в свою очередь заявил, что он очень доволен случаем встретить здесь такую изящную, такую симпатичную царицу праздника, Иру…
