Сто рассказов о войне - Алексеев Сергей Петрович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Интересуются прежние хозяева Алены, как там на Малой земле Алена. Нет-нет да приходят вести:
— Хороша, хороша. Здорова.
Хоть и не давала коза молока, да вот оказалось, все же не зря привезли на Малую землю козу Алену. Многим в те грозные дни на Малой земле жизнь сберегла Алена.
Приближался день освобождения Новороссийска.
Есть такая игра-гадание: «любит, не любит, будет, не будет», — гадание на ромашке.
Появился как-то в одной из наших частей боец-автоматчик Михаил Ромашкин.
Смотрят солдаты на Ромашкина, улыбаются, вспоминают игру-гадание:
— Любит, не любит, будет, не будет.
Нашелся среди бойцов остряк и выдумщик. Предложил он гадание на Ромашкине.
Нет лепестков на Ромашкине. Нет лепестков, но… На то и смекалка солдатская.
Стали бойцы загадывать на шаги. Скажем, идет Ромашкин, впереди какой-нибудь предмет — камень, допустим, или куст на дороге. Загадывают солдаты, на какое слово у этого камня или куста попадет последний шаг Ромашкина: на «любит» или на «не любит», на «будет» или на «не будет»…
Только увидят Ромашкина, сразу отсчет начинается. Те, что гадают про любовь, твердят: «любит, не любит». Те, что про разные другие дела загадывают, отсчитывают: «будет, не будет».
Хорошо, удобно гадать на Ромашкине. Круглый год у него сезон.
Началось это гадание еще в те дни, когда наши старались удержать город Грозный. Удержали наши тогда Грозный.
На город Орджоникидзе потом гадали.
Отстояли воины Орджоникидзе.
На Нальчик гадали: «отобьем, не отобьем» у фашистов город Нальчик.
Отбили, освободили советские части Нальчик.
На многое гадали солдаты: будет ли письмо из дома, представят, не представят за бой к награде, завезут папиросы или махорку выдадут. Многое есть, на что солдату загадать можно. Конечно, чушь, ерунда гадание. Да как-то жизнь веселей при гадании.
Летом 1943 года часть, в которой служил Ромашкин, была направлена под Новороссийск. Влилась она в 18-ю армию, которой командовал герой боев за Кавказ генерал Константин Николаевич Леселидзе.
Вскоре слух о рядовом Ромашкине и солдатской выдумке дошел до командующего армией. Усмехнулся генерал Леселидзе, понимал он шутку:
— Забавно.
И вот, было это как раз накануне боев за освобождение Новороссийска, попался рядовой Ромашкин и на глаза самому генералу. Был с генералом Леселидзе его адъютант. Адъютант первым и заметил Ромашкина:
— Товарищ генерал, вот он, тот самый Ромашкин.
Посмотрел генерал — бравый солдат.
Заметил солдат генерала, подтянулся, перешел на строевой шаг, отдал, как полагается, честь.
«Хорош солдат, хорош», — подумал про себя генерал.
Ромашкин пошел дальше. Глянул генерал Леселидзе — ветка валяется впереди на пути у солдата. Смотрит генерал на ветку и вдруг неожиданно для себя начинает считать: «будет, не будет, будет, не будет».
Конечно, уверен генерал Леселидзе, что освободят войска Новороссийск, что будет наша победа. Все продумано, все подготовлено, все рассчитано. Чушь, ерунда, конечно, гадание, и все же считает. Был даже рад, когда выпало быть удаче.
Ударили войска с востока, ударили с Малой земли, с запада. Высадили морской десант прямо в Новороссийский порт. Ворвались, освободили Новороссийск.
После освобождения Новороссийска многие солдаты, офицеры и генералы были награждены орденами и медалями. Среди награжденных был и Ромашкин. За смелость в бою наградили Ромашкина. Однако остры на язык солдаты:
— За то, что верной ногой ступил, — вот за что награжден Ромашкин.
Верной ногой ступили солдаты на Новороссийскую землю. Твердой ногой, надежной.
От Новороссийска и далее на север до самого Азовского моря, пересекая весь Таманский полуостров, тянулась сильно укрепленная полоса фашистской обороны. «Голубой линией» назвали ее фашисты.
Думали захватчики отсидеться здесь, за этой полосой, за «Голубой линией», считали, что она окажется неприступной для Советской Армии.
Голубая. Не впервые встречается подобное название в фашистской армии. Действовала когда-то у них под Ленинградом «Голубая дивизия». Несладко пришлось дивизии. Потрепали ее защитники Ленинграда. Пришлось дивизию снять с фронта. Шутили тогда ленинградцы — испарилась дивизия, как голубая мечта растаяла.
Оказался здесь, на Тамани, боец, сражавшийся до этого под Ленинградом. Он и рассказал другим про «Голубую дивизию». Рассказал и тут же:
— Закон одного цвета.
Другие о таком законе впервые слышат.
— Что такое?
— Какой закон?
— Закон одного цвета, — загадочно повторил боец.
«Голубая линия» действительно оказалась очень сильно укрепленной полосой в фашистской обороне Таманского полуострова. Одним из ее участков был город Новороссийск. Трудным боем он нашим войскам достался. Нелегко пришлось и в других местах. И все же не устояла фашистская «Голубая линия». Рухнула. Перешагнули ее солдаты. Перешагнули, дальше стали громить врага.
Встретился тут снова тот боец:
— Ну что, нет больше «Голубой линии»?
— Нет.
— Как, голубая мечта растаяла?
— Растаяла.
Напомнил он про фашистскую «Голубую дивизию», что была под Ленинградом:
— Невезучий, выходит, для фашистов голубой цвет. Вот вам и закон одного цвета.
Смеются солдаты:
— Верно.
— Ловко, считай, придумал!
Да только один боец стоял, стоял, и вдруг:
— Выше, браток, бери, выше.
Повернулись к нему другие.
— Выше, — повторил боец. — Может, и есть закон одного цвета. Да тут вовсе другой закон.
Сразу к нему солдаты:
— Какой же новый еще закон?
— Закон неизбежности, — произнес боец.
Все труднее, труднее в боях фашистам. Неизбежен их полный крах.
Ефрейтора Ефима Папаева прозвали Брунгильдой. Возмущался Папаев, протестовал.
Однако другие:
— Брунгильда! Брунгильда!
Брунгильда — это древнее немецкое женское имя.
И рядовой Овечкин протестовал. Прозвали его Кримгильдой. Кримгильда это тоже немецкое женское имя.
Почему же ефрейтор Папаев и рядовой Овечкин вдруг стали Брунгильдой и Кримгильдой?
Вот откуда пошли имена.
Бои на Северном Кавказе приближались к концу. Оставался в руках у фашистов лишь один Таманский полуостров. Ясно фашистам: не удержаться им здесь, на Тамани, пора уходить с Тамани. Составили фашистские штабы план планомерного отступления, назвали этот план «Кримгильда». Таманский полуостров с трех сторон окружен водой. С севера — Азовское море, с юга — Черное, напротив Таманского полуострова Керченский пролив. Через Керченский пролив и собирались фашисты уйти с Кавказа.
Назвали фашисты свой отход эвакуацией. Так и значилось в фашистских бумагах: медленная планомерная эвакуация. И рядом засекреченное ее название — «Кримгильда».
Однако недолго действовал план «Кримгильда». Стали советские войска наносить один за одним сокрушительные удары по врагу. Поняли фашистские генералы: медленная эвакуация может закончиться полным разгромом фашистских войск здесь, на Таманском полуострове. Заменили они срочно план «Кримгильда», то есть план медленной эвакуации, на другой, на план ускоренной эвакуации. Назвали его «Брунгильда».
Не спасла фашистов «Кримгильда». Не спасла и «Брунгильда». Нанесли советские армии и моряки Черноморского флота и Азовской военной флотилии сокрушительные удары по врагу. Побежали фашисты с Таманского полуострова.
После окончательного разгрома фашистских войск на Северном Кавказе, после полного освобождения Таманского полуострова во многих наших частях были устроены праздники. Был он и в части, в которой служили ефрейтор Папаев и рядовой Овечкин.
В программу праздника входили и спортивные состязания. Был бег на сто, на двести и на тысячу метров.
Стартовали солдаты на сто метров. Первым к финишу прибежал ефрейтор Папаев. Бежал он быстро-быстро, как говорят — только пятки сверкали. Смотрят солдаты, как быстро бежит Папаев. Кто-то сказал:
