Жили-были солдаты (сборник) - Длуголенский Яков Ноевич (лучшие книги txt) 📗
Папа читал газету. Мама пекла лепёшки. Сёстры Фатима и Гюльсары собирались на танцы.
— Чем наградили? — не сразу понял отец.
— Орденом. Сначала ранили, а потом наградили. — Но, увидев, что сказанул что-то не так, поправился: — Ну… может, сначала наградили, потом ранили.
Видно, мысль о ранении прочно засела ему в голову.
Мама, конечно, в слёзы. Сёстры тоже. Папа взялся за ремень:
— Думай, что говоришь!
Однако дело своё Пулатик сделал.
Мама заявила, что вот только допечёт лепёшки и уезжает ко мне. Сёстры заявили, что тоже. Пулатик сказал, что папа всё время дерётся и потому он тоже с ним не останется, и пошёл укладывать свои вещи: бронетранспортёр, тыквочку, резинового ишака, велосипед.
Представляете, товарищ капитан, картину: мама с лепёшками и прочей снедью, сёстры с сухофруктами, братик Пулат с бронетранспортёром, ишаком и велосипедом появляются в расположении нашей части?
Конечно, отец быстро восстановил порядок.
Но не надолго.
Неделю спустя отец работал в саду и откопал под старым абрикосовым деревом кувшин. Отец принёс кувшин в дом и сказал:
— Посмотри, мать, что я нашёл!
Был воскресный день. Мама, как всегда, пекла лепёшки. Фатима и Гюльсары, как всегда, собирались на танцы. Братик Пулат корпел над тыквой. Но, увидев кувшин, не выдержал, подошёл к столу, вытащил из кувшина затычку и…
Сёстры Фатима и Гюльсары сказали:
— Ай!
Мама и папа, взявшись за руки, хором сказали:
— Такого быть не может!
Братик Пулат ничего не сказал, поскольку говорящей своей половиной уже уполз в сервант.
Понимаете, товарищ капитан, получив тыквочку, я, конечно, её открыл, заглянул из любопытства… Историю на почте помните?
— Помню.
— И другие истории?…
— Тоже помню.
— Тоже всё тыквочка. Поэтому я и пытался отправить её обратно. А вместе с ней того, кто там сидит.
С этими словами рядовой Карымшаков поставил тыквочку на стол и вынул из неё затычку.
Много раз говорил капитан Насибулин своим подчинённым, что общефизическая подготовка нужна не только десантникам — музыкантам тоже нужна.
«Ни фуги Баха, ни мазурки Шопена, ни Первый концерт для рояля с оркестром Петра Ильича Чайковского не заменят вам сильные ноги, тренированное дыхание и мощный брюшной пресс. У военного музыканта должна быть крепкая рука».
В молодости капитан Насибулин поднимал пудовые гири. Теперь перешёл на двухпудовые.
Однако при виде того, кто появился из тыквочки, сбилось и тренированное дыхание, и брюшной пресс стал не таким твёрдым, и дрогнула прежде крепкая музыкантская рука.
Не могу сказать, что появившийся был каким-то чудищем. Вид он имел вполне приличный. И хотя ростом явно не вышел, всей, что ли, осанкой своей, благородной, что ли, манерой поведения и весьма почтенным возрастом производил неизгладимое впечатление даже на людей военных — и это несмотря на то что носил заурядную тюбетейку и на случай маскировки надел рыболовные сапоги.
Да, да, из тыквочки, озираясь и потягиваясь, вылез уже знакомый нам гражданин в тюбетейке. С невыразимой грустью посмотрел он на рядового Карымшакова, а затем с надеждой на товарища капитана.
— Знакомьтесь, товарищ капитан, — вздохнул Карымшаков. — Джинн Абдыкасым.
Тут многие могут удивиться и спросить: как же джинн Абдыкасым оказался в тыквочке, если находился до этого в кувшине? Неужели снова не обошлось без Пулата? Отвечу: не обошлось.
Когда затычка была вытащена, все, в том числе джинн, оказались в довольно трудном положении.
С одной стороны, вековые традиции: все джинны должны работать. С другой — никто не знал, чем джинна занять.
От предложения вывести колхоз в число лучших папа, председатель колхоза, наотрез отказался.
— Шефы помогают, пионеры помогают… Теперь ещё джинны помогать будут?.. Сами справимся!
В бухгалтерском учёте Абдыкасым не понимал, домашним хозяйством отродясь не занимался. Поэтому и маме ничем особенно помочь не мог. Ну, если только там принести воды.
Сёстры Фатима и Гюльсары водили мощный хлопкоуборочный комбайн, поэтому доверить столь сложную технику джинну также не могли.
Дело нашёл Пулат. Он подошёл к джинну и сказал:
— Дедушка! Будешь носить за мной в школу портфель. И чтоб без опозданий!
Просто поразительно: баев и князей в роду Карымшаковых не было, откуда же у Пулата появились столь дремучие феодальные замашки?..
Так бы и носил джинн за ним портфель, если б не дознался про то отец и не оттаскал беднягу Пулата за уши.
Во второй раз джинн остался без дела. Но ведь не мог же он жить нахлебником в трудовой семье Карымшаковых! Дал он слово не устраивать никаких джиннских штучек и оформился сторожем на колхозную бахчу. Целые дни сидел теперь с двуствольным ружьём, заряженным солью, и подкарауливал несуществующих лихих разбойников…
И тут снова выручил Пулат.
Завершил он последние отделочные работы на своей тыквочке и говорит:
— Думаю, нашего Рахима опять наградили. Теперь у него уже два ордена.
Папы дома не было. Сестёр тоже. Поэтому плакала одна мама.
Слушал, слушал Абдыкасым (у него был выходной день на бахче) и говорит:
— Пошлите меня к вашему Рахиму. Уж я точно узнаю, наградили его или не наградили. А для экономии места можете отправить прямо в посылке — вместе с урюком и кишмишем. Я тут приглядел одну маленькую и удобную тыквочку…
Отдавая должное Абдыкасыму, не забудем отметить и благородный поступок Пулата: ничего не потребовав взамен, он отдал свою тыквочку.
Так джинн Абдыкасым, взяв на бахче отпуск, прибыл с помощью современных средств связи в парашютно-десантный полк и оказался у Рахима Карымшакова.
Первое время, как мы помним, между Рахимом и джинном Абдыкасымом возникали различные конфликты. Но чем больше джинн присматривался к солдатской службе, чем больше убеждался, что его подопечный не хуже других с этой службой справляется, тем больше менялись его взгляды и на некоторые частные вопросы: он вдруг понял, что добрые дела нельзя дозировать, как газированную воду, — давать одним и обделять других.
Думается, не последнюю роль тут сыграл и личный пример подопечного — рядового Карымшакова.
Выслушав всю историю, капитан Насибулин сказал:
— Музыкальный диктант можно только приветствовать.
— Слышишь, что говорит уважаемый… э-э… — оживился джинн.
— Сергей Павлович, — подсказал Насибулин.
— Уважаемый капитан Сергей Павлович?
— Ведь прежде чем вернуться домой, джинну Абдыкасыму важно убедиться, что и в музыке вы, Рахим, добились определённых успехов. Я вас правильно понял?..
— Слышишь, что говорит уважаемый капитан Сергей Павлович? — снова спросил джинн.
— А вернувшись, всё рассказать маме — как есть, без утайки. Уважаемый джинн Абдыкасым, я вас хорошо понимаю.
С этими словами капитан Насибулин встал и пригласил всех в класс.
Надо сказать прямо: волновались все трое одинаково — только каждый по-разному. Джинн Абдыкасым волновался потому, что ничего не понимал в нотной грамоте и не очень представлял, в чём состоит экзамен. Рядовой Карымшаков — потому, что хотел для спокойствия джинна и мамы сдать экзамен как можно лучше. Капитан Насибулин волновался потому, что не был уверен в благополучном исходе экзамена.
В углу музыкального класса стоял рояль, в центре — столы-парты, на стене висела чёрная нотная доска.
— Уважаемый джинн Абдыкасым, — усаживая Абдыкасыма за первую парту, сказал Насибулин, — вы — наш почётный гость, поэтому право выбора предоставляется вам. Сейчас я сыграю три музыкальных произведения: «Марш Черномора» из оперы «Руслан и Людмила»…
Джинн Абдыкасым с достоинством кивнул.
— «Песенку крокодила Гены» из мультфильма про Чебурашку…
