Полярная звезда - Вивье Колетт (книги полностью бесплатно txt) 📗
Сумерки застали его на придорожной тумбе; он уже дошёл до половины косогора, на который взбирался кратчайшей дорогой, той, что вела к замку. У ног его протянулась Большая улица. Вот одна за другой освещаются её лавки. Огоньки домов, печальное безлюдье пляжа, покинутого купальщиками, тёмное море с его тревожным шумом, море, по которому через равные промежутки времени шарят собранные в пучок лучи вертящегося маяка. Ночь… «Как быть? — спросил он себя. — Не могу же я до утра оставаться на улице!» Он устал, ноги у него болели, его одолевал голод. Однако странная вещь — одиночество не тяготило его, наоборот: ему было радостно от прилива душевных сил, он начинал входить во вкус приключений и, несмотря на усталость, чувствовал себя хорошо, как никогда. Он подумал о Робинзоне. Разве не походил он сейчас на него? Да, но Робинзон имел пещеру, ему было где ночевать. Пещеру… Пещера Полет, пещера Маринетты, пещера Кра… Поль вскрикнул. Пещера Кра с её сводом, окрашенным в синий цвет, и маленьким убежищем слева, — как хорошо можно там выспаться на постели из водорослей! Вот где он укроется сегодня вечером. Кто станет искать его в тюленьем тайничке? Он вскочил на ноги и помчался вниз по склону. Сначала надо запастись чем-нибудь на ужин.
Захваченный своим планом, он, опустив голову, уже ступил на залитую огнями Большую улицу, но вовремя спохватился и благоразумно свернул в переулок с бедными лавчонками, где на оставшиеся деньги купил немного хлеба, швейцарского сыра, пачку сухого печенья и кусок абрикосового торта — всё, что он больше всего любил. А затем поспешил со своими припасами к скалистому берегу.
XVI
Солнце уже зашло, но день еще не померк, небо всё золотилось, и Поль без всякого труда отыскал поросшую травой тропинку, которая тянулась вдоль хребта. Он хотел дойти по ней до расщелины, спускавшейся к самой пещере Кра, но ошибся и слишком рано вышел на берег; теперь ему оставалось только перепрыгивать с камня на камень, как во время прогулки с Клуэ. Начинался прилив, торопливо набегали мелкие волны; огни города, его шум, его голоса — всё исчезло, лишь мерцал одинокий, как первая звезда, красный огонёк замершего вдали корабля, лишь раздавался в тиши тонкий всплеск воды. Воздух посвежел, и, пока Поль добрался наконец до пещеры, он слегка продрог; поверх рубашки на нём был только присланный мамой джемпер с короткими рукавами, а полотняные штанишки тоже не очень-то грели; но это его меньше всего заботило. Состояние приподнятости все усиливалось в нём, и в пещеру он вошёл гордой поступью победителя. У себя, он был у себя! Никаких: «Поль, где же вы?» Никаких: «Я здесь, мсьё». Его радовало сознание, что он осмелился на такую дерзость.
Поль счёл себя обязанным по-хозяйски осмотреть свои владения. Какие огромные валуны, таких больших на пляже нет! Как красиво выглядит зта груда сухих водорослей в глубине пещеры! По правде говоря, и водоросли и валуны лишь смутно вырисовывались во всё сгущавшейся мгле, и Полю пришлось довольно долго на ощупь искать вход в маленькое убежище; он пожалел, что не купил спичек, и решил поскорее поесть, пока ещё не совсем стемнело. Столом ему послужил плоский камень, на нём он разложил свои продукты. С чего начать? В конце концов он стал есть всё вперемешку: кусочек сыру, кусочек торта, половинку печенья. Чем больше он ел, тем сильнее разыгрывался аппетит, и, когда на камне ничего не осталось, он печально вздохнул. «Надо было сберечь что-нибудь на утро, — подумал он. — Ну, ничего не поделаешь, пойду спать».
Постель из водорослей оказалась совсем не такой мягкой, как предполагал Поль; сухие былинки кололи ему ноги, а едва он прилёг, как по всему его телу запрыгали морские блохи. Он снова сел, поджав под себя ноги. Какая тишина! Какое одиночество! Редкий туман скрывал звёзды, и бледный серп луны слабо освещал скалы, окружавшие пещеру. А дальше простирался песчаный берег, непривычно пустынный, безлюдный, усеянный поблёскивающими лужицами; волны пожирали их одну за другой. Шлёп, шлёп, шлёп! — ложились на песок волны и продвигались вперёд, как слепые, медленно, но неуклонно. До какого уровня они поднимутся? По спине Поля пробежал холодок. Этот лёгкий, зловещий, неумолчный шум, отражаемый и усиливаемый сводами пещеры, вселял в него страх. Но он не хотел трусить, он хотел быть таким же храбрым, как Николя, когда тот на рассвете уходил в море на лодке папаши Луи. Поль находился сейчас под наплывом таких сильных впечатлений, он был настолько поглощён настоящим, что не думал о последствиях своего бегства, и, новый Робинзон на необитаемом острове, он на одну ночь повернулся спиной ко всему миру.
Он съёжился и незаметно уснул, но задолго до наступления утра его разбудило ощущение какой-то безотчётной тревоги. Не от холода ли? Правда, у него зуб на зуб не попадал. Но было и другое: какой-то шум, только не морской. Поль прислушался. С шорохом покатилась прибрежная галька, словно кто-то задел её на ходу; ему послышалось — не игра ли это воображения — чьё-то прерывистое дыхание. Кто-то бродил вокруг пещеры, но кто: человек ли, зверь ли? И вдруг Поль вспомнил о тюлене, о том раненом тюлене, о котором ему рассказывал господин Клуэ; тюлень укрылся в том самом тайничке, где сейчас спрятался он сам. При мысли об этом Поля охватил такой ужас, что он лишился всякой способности здраво рассуждать. Это тюлень, это, конечно, он! А они злые, тюлени? Хотя господин Клуэ и говорил, что они едят только рыбу, но можно ли быть уверенным, когда речь идёт о диких зверях, да ещё выплывающих из глубин океана! Прижавшись к скалистой стене, Поль затаив дыхание с мучительным беспокойством ловил на слух каждое движение чудовища; временами оно останавливалось, но потом, спотыкаясь, продолжало свой путь, подходя всё ближе и ближе.
Последний раз покатилась галька, последний раз послышался тяжёлый вздох, и на фоне неба у входа в пещеру вырисовывается силуэт. Человек!.. Облегчение, испытанное Полем, длилось недолго. Неужели господин Юло? Нет, мужчина этот был значительно тоньше и намного ниже. Теперь он скользнул под свод, и тьма поглотила его. Наступила тишина, нарушенная вскоре чирканьем спички; маленькое дрожащее пламя на миг осветило смуглое лицо, впалые щёки, закатанный ворот свитера. Спичка потухла. Мужчина чиркнул другую и поднёс её к свечному огарку, который вытащил из кармана.
— Так-то лучше, — вполголоса произнёс он. — Я начинаю осваиваться!
Свечка, прикреплённая к выступу скалы, освещала незнакомца с головы до ног, и Поль мог спокойно рассмотреть его: человек с виду болезненный, в закатанных матросских брюках, в берете, надвинутом на глаза. На плече висела котомка; он положил её на землю и принялся кропотливо устраиваться, словно пришёл к себе домой. Вытянув на середину пещеры охапку водорослей, он обложил её с четырёх сторон плоскими камнями; Поль узнал среди них и свой камень-стол, за которым он ужинал: несколько подобранных на берегу кусков дерева дополнили этот импровизированный очаг, и скоро в нём уже горел огонь, отбрасывая на стену пляшущие блики и наполняя пещеру дымом. Неизвестный присел на корточки возле огня, протянув над ним широко распростёртые руки; казалось, он наслаждался теплом, и Поль, который всё ещё дрожал в своём углу, с завистью следил за ним.
— Эх, хорошо! — пробормотал мужчина.
Он вытащил из котомки продукты и принялся за еду, не спуская глаз с огня. Медленно жевал он, держа в одной руке нож, а в другой — ломоть хлеба, как делали те, что заходили перекусить в «Звезду». Покончив с едой, он залпом отпил из маленькой фляжки и вытер рот тыльной стороной руки. Жадно следя за всеми его движениями, Поль смотрел, как он ест и пьёт, словно надеялся таким образом утолить мучившие его самого голод и жажду.
Но огонь угасал, незнакомец вышел и, подобрав где-то полуистлевшую доску, бросил её в костёр. Мокрая доска загорелась не сразу, от неё пошёл такой густой и едкий чад, что Поль стал задыхаться; из глаз его сами собой потекли слёзы, им овладел приступ кашля, который он тщетно пытался заглушить, уткнувшись лицом в водоросли.
