Горюч-камень (Повесть и рассказы) - Глазков Михаил Иванович (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Тот засопел от непрошедшей обиды, но шаг ускорил.
Было еще темно, а уже от полоски проклюнувшейся зари стали различать, что впереди. И вот показался спасительный лес. Собрав последние силенки, ребята почти бежали. Хоть лес был на ничейной полосе и опасность еще не миновала, ребята сознавали, что они уже почти дома.
Но лес был не ничейный: только вошли в него, как тут же услышали грозный окрик:
— Стой, кто идет?
Оказывается, наши, готовясь к наступлению, под прикрытием ночи продвинулись вперед и заняли лес.
— Стой, говорят! Стрелять буду! — еще более погрознел голос.
— Мы свои! Разведчики! — прокричал что было сил Мишка, а крика-то и не получилось.
Подошел к ним солдат с автоматом наизготовку.
— О, мальчишки! — удивился. — Вы откуда взялись?
— Свои мы, разведчики, — повторил Мишка.
— В штаб нас ведите, — вставил Ленька. — Мы оттуда, от немцев…
— От немце-ев! — еще больше удивился солдат. — Ну что ж, поверим. Топайте за мной.
У какой-то землянки приказал остановиться, а сам побежал по ступенькам. Вскоре появился, но не один, а с усатым офицером.
— Товарищ лейтенант, — не дожидаясь, пока офицер заговорит, обратился Мишка. — Рядовой Богданов, и вот мой друг Ленька, прибыли из разведки. Нужно поскорее в штаб, сведения имеем и карту.
— Хорошо, ребятки! — сказал тот и прижал их к своей груди. — Молодцы! Сейчас вас проводят в штаб полка…
В штабе ребята отдали карту летчика и попросили, в свою очередь, чистую карту, на которую нанесли по памяти огневые точки врага и места расположения его войск.
— Да вы знаете, какие ценные сведения доставили! — восхищенно сказал командир полка, ознакомившись с разрисованной ребятами картой. — От лица службы объявляю вам благодарность!
— Служим Советскому Союзу! — дружно, в один голос, ответили разведчики.
Разведвзвод расположился в полуверсте от передней линии окопов, в кленовой лесопосадке. Она далеко тянулась по обеим сторонам разбитого большака и скрывала скопившиеся здесь разношерстные вспомогательные подразделения и полковой штаб.
Землянок не рыли, но окопы командир взвода Макаревич заставил разведчиков отрывать сразу же: враг может в любую минуту контратаковать. Да и от осколков они — одно спасение: до лесопосадки изредка долетали вражеские слепые, как их называли, снаряды. Слепые-то слепые, а жахают-то и разят осколками так, что только держись — не хуже прицельных.
Юные разведчики двое суток подряд отсыпались в прежней взводной землянке: нервное перенапряжение последних дней было так велико, что они все никак не могли прийти в форму.
— Вы, хлопци, не спешить, дрыхните, нимци от вас далеко не уйдуть, — по-отечески заботился о ребятах приставленный к ним Гнат Байдебура.
— Да стыдно, товарищ сержант, все воюют, а мы тут валяемся.
— Стыдно, у кого видно, — шутил тот. — Почивайте на здоровьечко, ще навоюетесь! Вот я вам сейчас расскажу, як со мною через той самый сон приключилась чудасия. В начале войны нашу часть готовили к отправке на фронт и так муштрувалы, что на нас ледь штани держались: днем — учения до седьмого пота, а ночью — в караул. Это шоб по-суворовски: тяжело в ученьи, легко в бою. Есть так не хотили, як спаты. Раз назначили мени в караул, продовольственный склад охоронять, помню, под утро то було. Хожу я и не можу со сном совладаты. Так я приноровився — поки иду до ворит, минуту, две на ходу посплю, упрусь лбом в ворота, поворачиваюсь и знов сплю до склада. А разводящий подследил да и открыл ворота. Я и попер за ворота и дали. Чую сквозь сон — шо це не те, не стукаюсь лбом о ворота, а проснуться никак не можу. Иду соби, хай мени грець, тай ще хропака задаю. А разводящий як гаркнеть нади мною, я аж присив от переляку. От так влип! Пять суток гауптвахты, — говорит разводящий. А я и рад тому: хочь, думаю, высплюсь. Но тут не повезло мени: в той же день часть подняли по тревоге и — на фронт. Так доси и ни як не высплюсь. Ну ничого, вот хриця прогоним — тоди уж отоспимось! Ох и отоспимось!..
На третьи сутки в землянку вошел приехавший на открытом «додже» посыльный из штаба и передал распоряжение: разведчикам явиться к командиру полка. Явиться так явиться. Много ли времени надо солдату на сборы: обулся, подпоясался, пятерней причесался и — готов!
Едут себе трое разведчиков по раскисшей полевой дороге и беззаботно глазеют по сторонам, перелесками да полями любуются. «Додж» изрядно потрепанный по военному бездорожью, пофыркивает на рытвинах, потрясывает седоков, не дает им размечтаться. По обочинам виднелись оставленные немцами траншеи и дзоты, на брустверах валялись распухшие на солнце вражеские трупы, кое-где — автоматы, а то и пулеметы: видно, еще тут не прошла трофейная команда.
— Ну, як там, на позыции? — интересуется Байдебура у водителя. Тот, не поворачивая головы, бросает:
— Застряли.
Сержант тоже замолкает, не желая портить себе хорошее расположение духа неприятным разговором. Застряли— это значит для разведчиков по горло работы: иди за «языком» или прощупывай слабые места во вражеской обороне. О-хо-хо! Ладно, не привыкать.
…Комполка встретил разведчиков у штабного НП, оборудованного на поросшей дубняком высотке.
— А ну, дайте-ка я вас обниму, ребятки! — сказал он и привлек Мишку и Леньку к широкой груди. — Молодцы! Благодаря вашим разведданным мы вон как потеснили противника! Спасибо!
И еще раз прижал разведчиков к себе.
— Мы тут подумали и решили отпустить вас на недельку домой: силенок там поднаберетесь, с родными повидаетесь.
Все, что угодно ожидали услышать ребята, но чтобы отпуск!..
— Товарищ командир, да как же… — начал было Мишка.
— Только не возражать. Я знаю, что вы сейчас скажете, мол, все воюют, а мы… Сержант, снабдите их сухим пайком на дорогу и помогите им отправиться домой. Счастливой вам дороги, хлопцы!
— Слухаюсь! — отчеканил Байдебура.
Получили Мишка с Ленькой сухарей и консервов, сложили провиант в вещмешки, простились с разведчиками и направились в том же «додже» к большаку. Едут себе два юных солдата, — Леньку тоже по возвращении из разведки обмундировали, — домой, оба честно заслужили этот краткий и неожиданный для них отпуск. Шофер подкинул их до большака, ведущего в Елец, и, оставив их, тронул в обратный путь, пожелав им попутного ветра. Тут уж не сложно было уехать: в обе стороны двигались «студебеккеры» и «форды», с полуторками вперемежку: на восток — с ранеными, на запад — с боеприпасами и живой силой.
«Проголосовали» перед одной колонной автомашин. Передний «форд» затормозил и остановился. Шофер, усатый солдат, на вопрос: «Куда?» — бросил: «В Елец» — и кивком головы указал на кузов, мол, полезайте, если по пути. Ребята сноровисто вскарабкались в крытый брезентом уютный кузов. Он был наполовину заставлен пустыми ящиками из-под снарядов: ясно, ехали за очередной партией боеприпасов. Машина тронулась, ребят начало потряхивать, и они, подстелив под себя какую-то стеганую попону, видно, зимою мотор ею укрывают, плотно прижались друг к дружке на ящиках и стали подремывать. Вскоре их окончательно укачало — глаза не было сил разлепить…
Очнулись они от сильного толчка: машина шла по совершенно разбитой дороге. Недоуменно уставились друг на друга: сколько же проехали и где находятся?
— Мне же в Русский Брод! Не проехать бы! — всполошился Ленька.
Вместо ответа Мишка поспешно вскарабкался по ящикам к кабине. Замолотил по заднему стеклу. «Форд» резко остановился, и Мишка больно ушиб плечо о железную стойку кузова, а Ленька во весь рост растянулся на ящиках.
В кузов заглянул встревоженный шофер:
— Ну, чего там?
— Мне в Русский Брод! Не проехали еще? — поднимаясь с ящиков, спросил Ленька.
— Вона хватился! Мы уж к Ливнам подъезжаем.
— Проехали? Что же мне делать?
— Да начихай ты на все, поедем со мной в Казачье! — встрял Мишка. — Подумаешь, не все равно, где неделю поживешь. Поедем, а?
