Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Хотя здесь тоже чудесно, – мечтательно сказала я. – Пожалуй, я бы хотела остаться здесь навсегда.
– Нет, Розалинда! – воскликнула Антея.
Псаммиад выскочил из песка, хлопая большими стоячими ушами. Глаза-стебельки посмотрели мне в лицо, а потом чудище начало раздуваться. Я поверить не могла, что так сглупила, – и ведь повторила Шлёпину дурацкую ошибку!
– Нет! Нет! Я это не всерьез! Это не настоящее желание! – выпалила я, но псаммиад не обращал на меня внимания.
Он все раздувался и раздувался. Вдруг я увидела темный тоннель. Всех, кроме меня, стало засасывать в него, они завертелись в воздухе вверх тормашками. Я кричала, размахивала руками, пыталась схватить Робби с Моди, но в пугающей тьме их было уже не разглядеть. Потом снова стало светло. Я сидела на коленях в карьере – совсем одна.
Глава 8
– Робби? Моди? Шлёпа? – позвала я. Никто не ответил. – Антея? Джейн, Сирил, Роберт? Кто-нибудь, прошу, ответьте! – снова крикнула я.
У песчаного дна карьера с гравием, казалось, не было конца и края. Я поскребла песок – сразу засаднило под ногтями.
– Псаммиад, прошу, это было не настоящее желание, я это не всерьез. Я не хочу на веки вечные застрять в эдвардианской эпохе.
Я уговаривала себя, что надо просто дождаться заката и меня утянет назад, в наше время, – но как знать? Я читала «Феникс и ковер», продолжение «Пятерых детей и чудища». В этой книжке кухарка пожелала остаться на тропическом острове навсегда – и осталась. Ну так она была и не против: аборигены приняли ее белый чепец за корону и сделали своей королевой, а потом еще появился добрый грабитель, дети с ним подружились, и он тоже остался на острове навсегда – сколько бы тропических закатов ни сменяли рассветы.
– Ну пожалуйста, псаммиадик, вы же знаете, что я это не всерьез, – взывала я, неистово ковыряясь в песке. – Простите меня, я знаю, надо было следить за языком. Я просто не подумала. Если так надо, оставьте меня тут до заката, ну, чтобы хорошенько проучить, – только потом верните обратно в наше время.
Псаммиада было не видать, ни тебе лапы, ни уха, ни даже уса. С полчаса я ползала на коленях по песку, умоляя псаммиада сжалиться надо мной. Потом подумала: а вдруг я перенеслась вместе со всеми в наше время и сижу в песчаном карьере в Оксшоттском лесу? Я запаниковала. Робби при первой же возможности попросит псаммиада вернуть меня обратно, в этом нет сомнений. Но ведь псаммиад ясно дал понять, что больше одного желания в день исполнять не намерен. Может, надо подождать до завтра?
Я сделала глубокий вдох и утерла слезы футболкой. Поревела я там будь здоров, что уж скрывать.
– Соберись, тряпка, – свирепо приказала я себе. Затем встала и хорошенько отряхнулась. – Вернешься ты обратно, не бойся, но раз уж сейчас в прошлом – пользуйся этим. Сходи в деревню, погуляй там. Посмотри, какие у них тут магазины. Поглазей на лошадок и эти их двуколки. Отмечай все отличия, какие найдешь. Давай, это же уникальный шанс, Розалинда Хартлпул. Не будь такой нюней.
Я бодро зашагала по тропинке – надо выбираться из карьера. Искать дорогу к дому бессмысленно: Антеи, Джейн, Сирила и Роберта с Ягненком все равно там нет, и наверняка домашние уже переполошились и ищут их.
И я пошла по дороге. Когда за спиной послышался стук копыт, у меня закололо в шее. Я обернулась: в повозке сидел человек в странной фуражке, он правил старой лошадью, все время кивавшей головой. Я прижалась к обочине и смотрела, как он проезжает мимо. Все равно что в учебнике истории оказалась!
– Чего уставился, прощелыга? – крикнул возница. Я не нашлась что ответить. – Ей-ей, каверзу какую затеял, маленький оборвыш!
Надо же, какой грубиян. Я же не виновата, что мне тут не во что переодеться, а джинсы на мне драные и я вся в песке. Я решила не обращать на него внимания и гордо двинулась дальше.
Показалась окраина деревни. Дома были вполне обыкновенные, небольшие, из красного кирпича, приткнутые вплотную друг к дружке. Они казались яркими и чистенькими, все явно были построены недавно. Дорога стала шире и оживленней, по обочинам выросли странные изогнутые фонари. Я во все глаза разглядывала прохожих: старушку в шали и юбке до пят; молодую женщину в блузке с очень пышными рукавами и шляпке набекрень; двух девочек в передниках – они бежали и катили палкой обруч. Они были точь-в-точь как из исторического кино, только одежда выцветшая и более мятая. Я зачарованно глазела на них, пока одна из девочек не показала мне язык.
Я тоже высунула язык, и она захихикала.
– Привет! Какая интересная игра, – сказала я, показывая на обруч. – Можно мне?
Она пожала плечами, и я решила, что это значит «да». Я попробовала катить обруч. Сперва он вихлял из стороны в сторону, но я быстро наловчилась. Хотя игра была какая-то бестолковая.
– Эй! Ты что же это у моей Джесси обруч отнял? А ну отдай живо! – Из дома, потрясая кулаком, вылетела разъяренная женщина.
– Я только на минутку одолжила. Извините. Не сердитесь! – сказала я, но она схватила меня и давай отвешивать затрещины. Надо же, как взбеленилась! Лупила меня всерьез. Меня раньше никогда в жизни не били, ощущение было ужасное.
На шум из окрестных домов вышли еще женщины, но ни одна не попыталась меня спасти.
– Хотел у нашей Джесси обруч утащить, попрошайка чумазый!
– Небось цыганенок. За этими глаз да глаз нужен, прут все, что плохо лежит.
– Только поглядите на его космы! Под маленького лорда Фаунтлероя, что ль, заделался?
Тетки прыснули со смеху. Я хотела воспользоваться всеобщим весельем и дать стрекача, но драчунья крепко в меня вцепилась. Я стала вырываться, замахала руками и ненароком врезала ей в грудь.
Она вскрикнула и согнулась пополам. Кто-то схватил меня и заломил мне руки за спину:
– Сущий бес! Надо полицию звать. Видала, как он на нее набросился?
– Прошу вас, не надо, извините! Я не хотела вас бить. Отпустите меня, – взмолилась я, но теточья кодла решительно повела меня по дороге.
– Ну что еще стряслось?
Из-за угла вышел полицейский в тяжелом шлеме и мундире, застегнутом на все пуговицы. Тетки все заговорили хором и давай подталкивать меня к полицейскому.
– Прошу вас, офицер, это ужасное недоразумение. Я не пыталась украсть обруч у девочки. Я просто хотела с ней поиграть. Она мне сама разрешила, – затараторила я, но он не стал слушать.
– Пойдешь со мной, шушера! Я тебя отучу пугать почтенных дам и ребятишек! Будьте покойны, дамы, уж я разберусь с этим шпаненком.
Он схватил меня за ухо и потащил за собой. Это было больно и невыносимо унизительно. Я заплакала, и тогда полицейский еще сильней дернул меня за мое несчастное горящее ухо.
– Хватит скулить! Ты же почти мужчина, утри сопли, – велел он.
– Никакой я не мужчина, я девочка! – прорыдала я.
– А чего ж так разоделась? – спросил он. – Девица или нет, добра от тебя не жди. Пойдешь со мной.
Так он довел меня до самого участка и втащил внутрь. Мне как будто снился безумный кошмар. Я ждала, что сейчас меня бросят в камеру, может, даже прикуют к стене, но меня посадили в самой обычной комнате со столом и стульями.
– Заканчивай уже хныкать. Сознайся во всем и расскажи, как все было по правде, – сказал он.
– Я уже вам говорила. Я правда не пыталась у той девочки обруч украсть. Они все не так поняли. Я в жизни ничего не крала!
– Ну-ну! Говори, как тебя звать, парень, и откуда ты. Только правду говори, а не то я очень разозлюсь.
– Меня зовут Розалинда Хартлпул, я… в основном я с мамой живу, в Сток-Ньюингтоне, в Лондоне, но сейчас гощу у папы в Оксшотте, в Суррее, – начала рассказывать я, отчаянно стараясь ничего не утаить и не думая о последствиях.
– А что ж ты тогда делаешь в Кенте? Больно ты много разъезжаешь. Родители твои – цыгане?
– Нет, папа в бухгалтерской фирме работает, а мама – в банке, – сказала я.
– Так давай пошлем за твоими почтенными батюшкой с матушкой, – предложил полицейский.
