Самая крупная победа - Пушкин Виктор Васильевич (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
На ринге в этот день у меня как-то особенно все здорово получалось, несмотря на то что партнером был один из самых техничных стареньких, который не раз успешно выступал в настоящих состязаниях. Я теперь не только видел идущие в мою сторону удары, но и по еле уловимым движениям лица, глаз, ног партнера чувствовал их зарождение и легко уходил от них или же проводил контрудары. Мне показалось, что на этот раз я даже провел ударов гораздо больше своего партнера. Потом понял, что это так и есть, так как Вадим Вадимыч легонько пошлепал меня по спине. А это он тоже не часто делал.
— Последи только за правой рукой, развешиваешь! — строго приказал он все-таки. (Это означало, что я, увлекаясь атаками, слишком низко опускаю правую руку и лишаю тем самым свой подбородок должной защиты.) — А так все в порядке…
Я едва не завизжал от радости, как Сева, но сделал вид, будто озабочен исключительно тем, чтобы не выйти из ритма: после минутного отдыха следует провести бой с тенью, снимая с себя излишнее напряжение и постепенно расслабляясь и успокаивая сердце; поработать на снарядах: мешке и груше; потом попрыгать о скакалочкой; отдохнуть и показать новеньким, что сам выучил. Мне уже доверили двух новичков. Они так восторженно смотрели в мою сторону, что я даже смутился: ну давно ли сам так же восторгался Борисом.
Партнер сказал мне дружески (а ведь только что дрались!):
— Знаешь, я заметил, что перед тем, как ты хочешь атаковать, глаза широко раскрываешь. Видел, как под конец в меня совсем почти не попадал?
«Не может быть!» — ахнул я и вспомнил. Верно: к концу раунда все больше и больше мазал. Скорей пошел к зеркалу, чтобы перед ним начать бой с тенью: как раз Вадим Вадимыч крикнул: «Время!»
«Ух ты! Так и есть!» — удивился я, внимательно следя за каждым своим движением: я действительно шире открывал глаза, когда начинал атаку, и тем самым невольно сигнализировал противнику о грозящей ему опасности. Я стал стараться, чтобы этого не было.
Но как же трудно отучиться от какой-нибудь привычки. Правда, Вадим Вадимыч говорил, что вовсе и не надо отучаться, а нужно только постараться завести другую, хорошую привычку, и тогда все будет в порядке. Легко говорить, а делать куда труднее. Ты стараешься, изо всех сил стараешься по-новому, а у тебя, как нарочно, все по-старому да по-старому получается.
Один из новичков сказал, когда мы все вымылись в душевой и уже одевались, что встретил вчера на улице Верблюда и Ерему. Идут с папиросами в зубах, ржут: «Здорово мы вашего тренера обманывали! Ведь мы ему поддельные дневники показывали!»
Никто не проронил ни слова, всем было неприятно вспоминать про них. А я подумал: «Ах, вон оно что! А уж мы-то с Мишкой удивлялись».
Борис сказал:
— Дураки они! Они разве тренера обманывали?
Однажды Мишка все-таки осмелился и спросил у Вадима Вадимыча, почему у нас в группе ни у кого не получаются такие удары, от которых бы сразу же синяки, и рассказал ему, что мы в Центральном парке осенью видели. Вместо того чтобы все нам как следует объяснить, Вадим Вадимыч вдруг начал подпрыгивать на стуле и во все горло хохотать, еле-еле выговаривая:
— И вы оба только поэтому сюда и пришли? Только поэтому?
Мы признались, что да.
— А-ха-ха! — еще пуще закатывался он на весь зал.
А когда увидел Мишкин пузырек, то вообще чуть со стула не скатился.
Наконец, нахохотавшись вдоволь, он вытер выступившие на глаза слезы и покачал головой:
— Ну, потешили вы меня, друзья, вот потешили!.. — и, вдруг сделавшись серьезным, сердито пояснил, что все это там, в парке, было потому, что на одной из фабрик спортивного инвентаря сидят головотяпы.
— Как это так? — не поняли мы.
— А так: плохую кожу на перчатки поставили. Красилась она! После соревнований участники еле отмывались! Все ругались, одни только судьи помалкивали — им проще пареной репы судить было: бери счеты да подсчитывай пятнышки!
«Ах, так вот почему!» — разочарованно подумал я. А уж я-то Севе всякий раз заливаю, отчего это у меня ни одного пятнышка: дескать, так ловко защищаюсь, что никто попасть не может.
— А как же я в одном журнале видел, — не сдавался Мишка, — один дядя весь до крови избит.
— Это ты видел профессионального боксера, — пояснил Вадим Вадимыч. — Знаешь, что это такое? Это когда спортсмены за свои выступления деньги получают, а спорт становится одной из самых тяжелых и опасных профессий. Ну, тот бокс на наш совсем не похож. Когда мы встречались со сборной любительской командой Англии в Лондоне, мы видели их бои. Как бы вам получше рассказать, как все это происходит?.. — задумался Вадим Вадимыч и оглядел всех. — Ну, прежде всего представьте себе огромный, переполненный беснующимися зрителями зал, в котором так накурено, что даже ринг едва виден.
— Но ведь это вредно для боксеров, дышать мешает, — сказал Комаров.
— Вот и мы об этом же сразу подумали, — вздохнул Вадим Вадимыч, — но куривший рядом с нами господин удивленно посмотрел и сказал: «Я плачу деньги и не желаю испытывать никаких стеснений!» Начались бои. Ну, что можно сказать о профессиональных боксерах, об их технике? Очень невысокого уровня. Да, невысокого. — Вадим Вадимыч обернулся к Борису и Комарову: — Что-то вроде нашего второго разряда. Представляете себе? Размашистые, неточные удары, открыты, и, что особенно нас всех поразило, уж очень часто нарушают правила: наносят удары по затылку, бьют ниже пояса, норовят зацепить предплечьем, толкаются. У нас давно бы прекратили бой и выгнали таких с ринга, но рефери смотрел на все явно сквозь пальцы, так как публике, как мы потом заметили, такая манера ведения боя нравится. И чем больше нарушались правила, тем в большее неистовство она приходила. Поднимался дикий вой, свист, истошные крики: «Бей по мозгам, Джонни!», «Скинь эту рыжую жердь с ринга, Джек!» То же самое творилось, когда выходила и вторая, и третья, и четвертая пара. Перед шестой вдруг объявили, что один из зрителей, официант такого-то ресторана, вызывает на бой чемпиона Глазго. И действительно, на ринг взобрался этакий розовощекий, не спортивного типа бодрячок с довольно круглым животиком, которого встретили криками восторга.
— Это почему же? — удивился Мишка и недоуменно огляделся.
— А потому что каждый понимал, что сейчас будет нечто комическое, да еще сверх программы, за которую он платил деньги. Бодрячок объяснил, что вот он, как положено, внес заклад во столько-то фунтов стерлингов и сейчас покажет всем, как нужно драться по-настоящему. Его противник, звероподобной внешности детина, от нетерпения переминался с ноги на ногу. Он отказался пожать ему руки перед началом боя, показывая, что презирает его и будет биться не на живот, а на смерть. Мы просто не понимали, каким образом от свиста и криков не обрушивался потолок зала. Но вот бой начался, и нам сразу стало ясно, что это липовая, заранее отрепетированная встреча, так как детина, хоть и делал вид, что хочет убить толстяка, наносил удары явно не сильно, то и дело мазал, шлепал по плечам, защите, а под конец промахнулся, упал и стал трясти рукой — дескать, повредил! — и отказался от продолжения боя. Победу дали толстяку.
— Да зачем же? — удивился Комаров.
— А чтобы побежденный мог вызвать победителя на реванш и публика пришла посмотреть их бой еще раз, снова внося в кассу стерлинги. Это прием не новый. Таким способом выкачивали деньги у доверчивых зрителей и у нас до революции. Не слыхали об этом?
— Я читал, — пробасил Борис. — «Черная маска» вызывает на повторный матч непобедимого дядю Ваню, так как не согласна с решением жюри!» А сами потом в трактире вместе водку пили.
— Да-да, — подтвердил Вадим Вадимыч. — Вот и тут стало твориться что-то невероятное: все выли от восторга, аплодировали гордо расхаживавшему пузатику, вскакивали с мест. В последних рядах даже подрались.
— Вот здорово! — захохотал Мишка.
— Но не все бои, конечно, носили такой характер. Несколько пар под самый конец оказались очень высокого класса. Но тут мы увидели другую сторону профессионального бокса: страшную жестокость, желание во что бы то ни стало вырвать победу, так как победителю выплачивается значительно больший гонорар, чем побежденному. Кстати, вы знаете, что профессионалы боксируют не как мы, в мягких, десятиунцовых перчатках, а в более жестких, шестиунцовых, очень похожих на те, в которых мы на снарядах работаем?
