Друзья Мамеда - Гаджиев Меджид Джирасович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
— Сейчас поедем. Сама увидишь. Живой.
— Гамид уехал на «скорой помощи» вместе с Леней, — сообщил кто-то из наших ребят, — я видел, как он садился. Я тоже хотел, но врач не разрешил. Сказал: «Кто-нибудь один». Сейчас узнаем, куда его увезли.
— Это я… — сказал вдруг Иса каким-то странным голосом.
— Ты что? — повернулась к нему Салимат.
— Это я виноват, — повторил Иса. — Я не укрепил вовремя насос от бензобачка. Бензин утекал. И наверное, попала искра от сварки. Наверху работали сварщики. Вот и вспыхнул пожар.
Я слова не мог сказать от возмущения.
— Ты… Ты… — начал я и вдруг замолчал, увидев расстроенное лицо Исы.
Он горевал по-настоящему. Какой он ни был, Иса, но Леню он любил. Все-таки они дружили. Да и, может, это ему теперь кажется, что он забыл закрыть баллон.
— А ты точно помнишь, что оставил? — спросил я его.
— Нет, — сказал он. — Но я… однажды такое случилось. Меня даже Петрович ругал за это.
Я все думал, сказать или нет Петровичу про Ису. Теперь-то все разно нельзя ничем помочь. Да и неизвестно, отчего произошел пожар. Потом мы узнали, что пожар начался совсем в другом месте, а не там, где работал Иса. Причину установить не удалось.
К Лене в больницу мы поехали все вместе. И Петрович с нами. Он сгоряча не послушал врача, да и не до того было в тот момент. Но теперь, когда пожар был погашен и все успокоилось, обожженные руки его сильно болели, и он решил поехать к врачу.
— Только бы с Леней все обошлось, — сказал Петрович, когда мы влезли в трамвай.
Мы усадили его на скамейку возле окна, а сами стояли вокруг, чтобы Петровича не толкали. Лицо у него побледнело от боли, но сам нас успокаивал. А еще он сказал, что Леня предотвратил взрыв и корпус не очень пострадал от пожара. Ведь кругом были металлические конструкции, и огонь мало чем мог поживиться.
— Честь и хвала Лене, — говорил Петрович. — Он настоящий герой. Только бы все обошлось.
Вот и наша остановка. За оградой во дворе длинное здание больницы с большими окнами. Мне уже приходилось здесь бывать, и не потому, что я болел. Я ведь горец. А горцы все крепкие и здоровые. Недаром к нам в горы приезжают лечиться больные люди со всего света. Говорят, горный воздух самый здоровый. Наверное, это так и есть. И старики у нас долго живут. В нашем ауле, например, живет один старик, которому уже сто с лишним лет. А в соседнем ауле у него старший брат. Наш старик к нему всегда в гости ходит. А тот к нам редко. Потому что он старший и младший должен его уважать. Зато, когда он к нам приходит, его весь аул приветствует. Все ему кланяются и желают здоровья. А он отвечает: «Спасибо. Я здоров. Здоров, потому что некогда болеть». Он и вправду еще работает. Пасет овец. А сыновья и внуки помогают ему. Вот какие у нас в горах крепкие люди! А в больницу мне пришлось идти, когда в глаз мне попала стружка. Женщина в белом халате, сидевшая в окошке, спросила меня, что мне нужно. Я сказал, и она что-то записала на листке и велела другой женщине отвести меня куда-то. Она сказала: «К окулисту вне очереди». Я не знал, кто такой окулист, и побаивался. «Мне к врачу», — сказал я женщине, которая меня провожала. «А я тебя куда веду? — недовольно ответила она. — Тут все к врачу». Она ввела меня в кабинет. Возле стола сидел старенький доктор с большим зеркалом на лбу. Я первый раз видел такого доктора. Я-то вообще был у доктора только один раз, когда поступал в училище. Но тот доктор был без зеркала. У него была только трубка, которую он прикладывал то к спине, отчего было щекотно, то к груди и говорил: «Дыши. Не дыши». Доктор с зеркалом заглянул мне в глаз. Сказал: «Стружка» — и магнитом вытащил острую металлическую крупинку. Он мне потом показал ее. Глаз еще продолжал побаливать, но смотреть стало гораздо лучше и уже больше не терло так сильно под веком. «Как же это вы, молодой человек? — спросил доктор. — Без очков работали?» И как только он догадался!
Теперь же женщина в окошке не велела нас никуда вести. А сказала, чтобы мы подождали. Скоро выйдет врач. Мы сели на скамейку и сидели молча. Только Петровича пропустили на перевязку. И он ушел куда-то по коридору. Врач вышел всего на несколько минут. Он сказал, что состояние у Лени тяжелое. Наверное, придется делать переливание крови.
— Может быть, среди вас найдутся желающие отдать свою кровь для товарища? — сказал врач.
— Я желающий, — ответил я.
— И я, — сказал Иса.
— И я! — в один голос закричали девушки.
— Лучше у меня возьмите, — попросил я врача. — Я здоровый, никогда ничем не болел. И Леня от моей крови скорей поправится.
— И я тоже здоровая, — сказала Валя.
— Вы ее не слушайте, — сказал я врачу, — в горах люди здоровее.
Врач посмотрел на нас и сказал:
— Не спорьте. Вы хорошие ребята. Я скажу Лене, что у него верные друзья. Но кровь мы возьмем у того, у кого будет подходящая группа. Вы ведь слышали, наверное, что человеку не всякую кровь можно перелить, а только ту, которая ему подходит. Но вообще, если среди вас есть желающие стать донорами, вы можете прийти к нам. Пройдете медицинскую комиссию и сдадите кровь. Она пригодится для раненых бойцов. А сейчас идите домой. Придете утром.
Мы подождали Петровича. Он вскоре вышел. Руки у него были забинтованы. В это же время появился и Гамид. Он приехал вместе с Леней, и его пропустили на второй этаж. Там он ждал, пока врачи осматривали Леню, но самого Леню он увидел только тогда, когда его везли на специальной каталке в палату. Но поговорить с ним Гамиду не удалось.
Ребята в общежитии ждали нас с нетерпением. Все сразу набросились с вопросами. Валя больше не плакала. Зина рассказывала, что сказал врач, и повторяла:
— Я обязательно стану донором.
А я думал: «Было бы хорошо, если бы у Лени оказалась моя группа крови. Мы бы тогда с ним стали кровными братьями. И был бы Леня для меня старшим братом».
В это время в общежитие пришел Коля. Он еще днем уехал в город по каким-то делам и не знал, что произошло на заводе. Он вошел веселый и с порога закричал:
— Эй, друзья, чего нос повесили? Или у нас не ударная команда, а похоронная?
Девочки замахали на него руками. А Зина подошла к нему и стала шепотом рассказывать обо всем, что у нас случилось.
XIV
Дни летели один за другим очень быстро. Мы не заметили, как прошла весна, хотя здесь, в Сибири, она наступает значительно позднее, чем у нас. Даже в городе воздух пахнет землей и еловой смолой. На юге у нас у весны другие запахи. И вообще сибирская весна медленная. То кажется, она совсем уже прогнала зиму. Стаял снег, улицы залиты солнцем, по небу плывут светлые тихие облака. То вдруг налетит снеговая туча, дохнет холодом. И люди, уже снявшие валенки и шубы, торопливо бегут по улицам, поеживаясь и поднимая повыше воротники.
Близится май. Город украшают к празднику. У нас на заводе тоже идет подготовка к праздничным дням. В комитет комсомола когда ни заглянешь — полно народу. Обсуждаются предварительные итоги соревнования. Ребята, вошедшие в комиссию, придирчиво проверяют все показатели, спорят, что-то доказывают. Иногда страсти так разгораются, что какая-нибудь сторона приглашает Петровича, чтобы он высказал свое мнение о работе той или иной бригады, рассудил спорящих. Каждому ведь хочется, чтобы его бригада вышла на первое место. Работают все добросовестно. Да и как можно иначе? На фронте наши бойцы продолжают теснить фашистов. Скоро Гитлеру капут и в самом деле. И наша стройка движется к концу.
Леня все еще в больнице. Он поправляется, чувствует себя неплохо. Хочет домой. Но его еще не выписывают. Прошлый раз, когда мы у него были, он смеялся и шутил с нами. А когда мы собрались уходить, вдруг загрустил. А потом тряхнул длинными волосами, которые отросли у него за время болезни, и сказал с загоревшимися глазами:
— Вы сейчас пойдете. И я с вами. Побуду хоть денек, а потом посмотрим.
— Как же ты в халате по городу пойдешь? И в трамвае?
