Эта милая Людмила - Давыдычев Лев Иванович (читать полную версию книги .TXT) 📗
Из подъезда выбежала Голгофа, переодевшаяся в синий тренировочный костюм, с большой сумкой в руках.
Троица молча и быстро направилась к автобусной остановке, молча и томительно дождалась посадки, молчала всю дорогу. Вышли они за остановку до посёлка и бегом промчались до опушки леса.
Здесь эта милая Людмила приказала:
— Носов из кустов не высовывайте, пока я не вернусь. Даже если меня долго не будет, не обнаруживайте себя ни при каких обстоятельствах! Учтите, что нас может выдать любой случайный прохожий!
Когда она прибежала в посёлок и выглянула из-за угла, к её огромному удивлению, «Жигулей» цыплячьего цвета на месте не было и скамейка возле дома пустовала. Эта милая Людмила немного растерялась, но сразу же бросилась к тётечкиному домику, увидела её во дворике, проскочила через калиточку и спросила:
— А где одноглазый вымогатель?
— О, целая, прелюбопытнейшая история! — Тётя Ариадна Аркадьевна загадочно и удовлетворённо улыбнулась. — Представляешь, куда-то совершенно бесследно исчезла его дочь под жутким именем Голгофа. — Её всю передернуло. — Вышла из машины и — словно испарилась. Он тут бегал, бегал, кричал, кричал, даже немного попрыгал, погрозил в пространство кулаками и укатил домой.
— За дочерью? Искать её?
— В том-то и дело, что нет! Как только обнаружилась реальная возможность получить четырнадцать рублей тридцать копеек, грубый эс-ку-лап сел в машину и укатил. Скоро он вернется обратно, получит деньги и тогда, видимо, и примется искать свою дочь.
— Ничего не понимаю. Куда и зачем он уехал?
— За шля-пой! — Тётя Ариадна Аркадьевна долго смеялась. — Игнатий Савельевич решил наказать алчность! — Она опять долго смеялась. — Он обещал заплатить деньги за шляпу лишь в том случае, если ему её пре-дос-та-вят! Дескать, я должен лично убедиться, что головной убор действительно приведен в негодность!.. — Тётя Ариадна Аркадьевна стала серьёзной, даже чуть печальной. — Кстати, эскулап-грубиян вызвал во мне не только презрение, но и омер-зение. Знаешь, у него руки трясутся, когда он разглагольствует о рублях и даже копейках!
Услышав шум подъехавшей машины, эта милая Людмила сказала:
— Взгляну, как он отправится обратно.
Когда она вышла на улицу, то с удивлением и радостью узнала знакомый голос, весело и громко распевавший:
— Главное, ребята, сердцем не стареть! Сердцем не стареть — главное, ребята!
— Поздравляю вас, дедушка, с возвращением голоса! — крикнула эта милая Людмила, с интересом разглядывая выходившего из машины отца и врача П.И. Ратова.
Он потребовал:
— Деньги, дед!
А в ответ услышал:
— Шляпу!
— Сначала — деньги!
— Шляпу — сначала!
— Заговорил, притворщик! — зло отметил отец и врач П.И. Ратов. — Немедленно — деньги!
— Шляпу — немедленно!
— Для чего она тебе?
— Нам, а не тебе! — грозно поправил дед Игнатий Савельевич. — Хватит тыкать!
— Для чего она те… вам? — сквозь зубы процедил отец и врач П.И. Ратов. — Ведь она не годится для употребления после того, как её изуродовал тво… ваш внук!
— Во-первых, шляпа нужна нам как доказательство, — наставительным тоном ответил дед Игнатий Савельевич. — Я должен удостовериться, что она пришла в негодность. А то вдруг вы и деньги получите, и в шляпе щеголять будете, нанося людям обиды и оскорбления? Во-вторых, шляпа необходима нам для огородного пугала.
Отец и врач П.И. Ратов побагровел быстро и густо, сжал кулаки и в отчаянии зло пожаловался:
— Выбросили шляпу, дед!.. Вы… понимаешь, кто-то из уборщиц несознательных выбросил! — Но тут же его охватила ярость. — Я всё равно ВЫКОЛОЧУ из те… вас МОИ деньги!.. И Голгофа куда-то пропала… — Голос его снова стал жалобным. — Наверняка купается… Мне надо собрать все, все оставшиеся силы и навести здесь порядок!
— А я видела вашу дочь, — с невинным видом сказала эта милая Людмила. — Такая высокая, с голубыми волосами, да?
— Да, да, да! Где, где, где ты её видела?
— Примерно час назад мы садились с ней в рейсовый автобус до райцентра.
— Не может быть! Ей запрещено одной ездить в автобусе!
— А она ехала и выглядела очень весёлой.
— Я абсолютно ничего не соображаю… отказываюсь, абсолютно отказываюсь соображать… вернее, я пытаюсь соображать, а голова отказывается… — обескураженно признался отец и врач П.И. Ратов. — Какой-то идиотский день!.. Сначала меня путал старикан, который притворялся немым и которому огородное пугало дороже меня, человека и специалиста с высшим всё-таки образованием… Потом влезла в мои дела нравоучительная бабуся, которая считает, что им, пенсионерам, я должен оказывать, видите ли, вы-канье, а не ты-канье… Да ей ещё и имя моей дочери не нравится!.. А моя дочь?! Послушнее ребенка я не встречал, и вдруг… Голочке строго-настрого запрещено ездить в автобусах! Там любую заразу подхватить можно!.. Шляпу кто-то выбросил… Дед, может, всё-таки закончим конфликт?
— При наличии шляпы. Четырнадцать рублей тридцать копеек, как вы сами сформулировали, на дороге не валяются. Мне пугало крайне необходимо. Птицы в огороде совсем распоясались — от воробья до сороки. Пиджак и штаны есть, а шляпы нету. Какое же пугало без шляпы?
Нет, нет, нет и нет, не мог отец и врач П.И. Ратов просто так расстаться, вернее, он вообще ни при каких обстоятельствах не мог расстаться со сжигающей его страстью вернуть СВОИ деньги. Он обессиленно опустился на скамейку, в изнеможении вытянул ноги, нервно посвистел мелодию «Главное, ребята, сердцем не стареть», вдруг резко вскочил, заговорил, грозно потрясая кулаками:
— Если бы я не беспокоился о судьбе дочери, я бы не уехал отсюда, пока ты… пока вы не отдал бы мне МОИ деньги! Я бы ВЫКОЛОТИЛ их из те… вас! Но дочь, дочь, Голочка, Голгофа! Она-то что вытворила! Сейчас съезжу, узнаю о её судьбе и — снова сюда! Я буду здесь действовать до тех пор…
— Ко-о-ончай конфликт! — вдруг крикнул, как скомандовал, дед Игнатий Савельевич. — Надоело торговаться из-за ба-рах-ла! Чтобы только больше жадюжности вашей не видеть, берите мои деньги! И — айда отсюда! На все четыре стороны на всех четырёх колёсах!
Несколько удивленно и предельно удовлетворённо улыбнувшись, отец и врач П.И. Ратов осторожно, с неописуемым уважением, трясущимися руками пересчитал деньги, вежливо проговорил:
— Простите, дедушка, но не хватает десяти копеек. Мелочь, конечно, ерунда, с точки зрения некоторых, но ведь рубль состоит из копеек…
Дед Игнатий Савельевич, возмущённо кряхтя, крякая и кашляя, порылся по карманам, протянул монету.
— Благодарю те… вас! — Отец и врач П.И. Ратов даже поклонился и довольно низко, тоже протянул монету. — Прошу те… вас, вот сдача. Пятачок, но зато полный и точный расчет. Наконец-то!
Он буквально вскочил в кабину «Жигулей» цыплячьего цвета и укатил…
Только лишь сейчас эта милая Людмила вздохнула громко и облегченно и устало сказала:
— Герман скоро придёт. Вы очень расстроены?
— Есть немного. Как-никак деньги. Больше противно, конечно, чем жалко. Пойду переживать и морковь полоть. От нервов помогает.
Эта милая Людмила бегом вернулась к ребятам, издали крикнула:
— Полный порядок, товарищи детективы! Сюжет нашей истории развивается стремительно и неожиданно! — Подбежав, она сообщила уже заговорщическим тоном: — Папе твоему я сказала, как ты садилась в рейсовый автобус. Деньги он ВЫКОЛОТИЛ. Значит, сюда сегодня, может быть, и не явится. Голгофа, ты пока на свободе. Ура, товарищи!
Они втроём в полный голос прокричали трёхкратное «ура!», и Голгофа восторженно воскликнула:
— Купаться! Свобода — это значит купаться!
— Купаться, пока хватит сил! — добавила эта милая Людмила. — А дальше? Есть два варианта. Скрыть Голгофу от деда и тётечки или всё открыть им сразу и честно. Как, по-вашему, они будут реагировать?
— За деда я ручаюсь, — уверенно ответил Герка, хотя в точности и не знал смысла последнего слова. — Он свой человек. Меня всегда слушается.
