Тайна горы Крутой - Шустов Владимир Николаевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Павка! — крикнул Юля. — Павка! Эх ты, толстяк!
Ребята толпой устремились к Павлику. Окружили его и всего затискали в радостных объятиях. А возле мачты стоял радостный Семен.
И хорошая счастливая улыбка расплывалась все шире и шире по его загорелому довольному лицу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПЕРЕД ЛИЦОМ ДРУЖИНЫ
На другой день о возвращении путешественников говорил весь лагерь. Тима и Павлик были героями дня. Даже Коля Хлебников открыто восхвалял бесстрашие и решительность двух бывших заготовителей. Кто-то присочинил к Тиминому рассказу о пионере-партизане Лапине яркие эпизоды из боевой жизни и снабдил их такими правдивыми деталями, что Тима пришел в восторг. Из уст в уста передавалась еще одна версия. Ее от звеньевого скрывали. Кажется, Ванюшка, который теперь ни на минуту не отставал от Тимы, шепнул кому-то, что Тима нашел настоящего Лапина, недавно встречался с ним, разговаривал и жал герою руку, но все это скрывает. Тима, узнав об этом от Юли, слухов не подтвердил, но и не опроверг. Что ни говорите, а приятно быть в центре общего внимания. Тебя все расспрашивают, упрашивают поделиться дорожными впечатлениями, ходят за тобой по пятам, хвалят, ахают и охают… Правда, вот только Люся Волкова… Да что в конце концов, пусть думает что угодно!
Звеньевого наперебой приглашали то спортсмены, то кружковцы «Умелые руки», то еще кто-нибудь. Коля Хлебников даже специально гонца прислал, чтобы пригласить Тиму для беседы с садоводами. Тима долго отказывался, но в конце концов согласился.
Садоводы сидели в своей «классной комнате», на широкой солнечной полянке среди густых зарослей малины, усыпанной крупными, пахучими, алыми ягодами. Василий Тимофеевич Катаев только что проводил у ребят занятие, разъяснял правила прививки растений глазком. Несмотря на то что времени до начала основных работ по окулировке было много (июль только вступил в свои права, а прививка обычно делается в период второго сокодвижения, то есть в конце июля или начале августа), Василий Тимофеевич уже готовил к ней садоводов и показал, как следует определять зрелость побега. Он согнул между пальцами черенок яблони, и все уловили легкий треск. Это означало, что черенок вызрел, клетки растения одеревенели и почки хорошо развились. Василий Тимофеевич растолковал, что «спящий глазок» — это почка, из которой на следующий год после прививки разовьется побег.
Тима явился к садоводам в конце беседы, немного подождал, пока Василий Тимофеевич давал указания Коле Хлебникову перед уходом домой, и, как только сталевар скрылся за калиткой, занял его место на перевернутом ведре, заменяющем стул. Важно выпятив грудь, звеньевой откашлялся и начал выкладывать историю поездки от начала до конца. К удивлению Тимы, никто из ребят не огорчился, узнав об его ошибке с Лапиным. Наоборот, сообщение о пионере-партизане было встречено бурными аплодисментами:
— Пионер! Наш товарищ! Такой же, как мы!
— Молодец, Тимка, — похвалил кто-то. — Молодец!
В зарослях малины, рядом с собравшимися ребятами, послышался веселый смех. Тима замолчал и сразу поугрюмел. На поляну выбежала Люся. Заметив Тиму, она вскинула брови, потом презрительно поджала нижнюю губу, отвернулась и, словно Тима не существовал вовсе, обратилась к садоводам:
— Ребята! Мы восемь гербариев подготовили к отправке. Замечательные получились. Идемте покажу! — Тут она решила заметить Тиму и повернулась к нему. Выражение, которое увидел Тима на Люсином лице, не предвещало ничего хорошего. Глаза девочки были прищурены, нос-пуговка воинственно вздернут, а яркий бант на голове трепетал. Ох, этот бант!
— Рассказываешь? — спросила Люся. — О похождениях своих рассказываешь? Ты нам лучше расскажи, как вы с Павкой родителей обманули.
— Но, но, — напыжился Тима, — полегче. Не оскорбляй.
— Сам нас оскорбил! Обманул всех! «На рыба-а-ал-ку…»
— Вот как! Интересно, чем же это я вас оскорбил?
— Не знаешь?
— Не догадываюсь.
— А решение Большого совета не выполнил, не подчинился большинству и уехал! Но это еще не все. Смотри, что получается? — Люся поднесла к Тиминому носу загорелую, смуглую руку и принялась отсчитывать, загибая тонкие пальцы. — Родителей ты обманул. Нас обманул. Свой пост в лагере бросил: нарушил дисциплину! Я, как звеньевая, буду требовать, чтобы вас разобрали на совете. Подумаешь, героизм! Обманули всех и гордятся еще. Пойдемте, ребята, гербарий смотреть…
Девочка демонстративно повернулась к Тиме спиной и направилась к калитке. Несколько человек пошло вслед за ней. Тима молча проводил взглядом стройную фигурку в легком платьице, которое долго голубело среди зелени ветвей.
— Ну вот, — тяжело вздохнул он, — получил благодарность.
— Люся верно говорила, — сказал кто-то.
Тима сидел, опустив голову. Ребята понемногу разбрелись. У каждого сразу нашлось неотложное дело. Тима даже не заметил, что поляна опустела и он остался совсем один. Он думал о том, что Люся, конечно, была права. Это же самое говорил ему начальник лагеря. Хотел Тима сделать лучше, а получилось у него плохо, очень плохо! И Лапина не нашел, и уважение товарищей потерял.
Теперь Тима почувствовал безрассудность своего поступка. Правильно решил Большой совет. Разве объедешь все города, в которых побывал полк «Стальной солдат революции»? Разве обойдешь все местечки, где был Григорий Лапин? А письма? Письма доберутся куда угодно.
Правду говорят, что одна ложь тянет за собой другую. Тима сейчас это испытывал на себе.
Не успел порога перешагнуть, а отец уже уловом интересуется. Что ответишь? Пришлось сказать, что из рыбы варили уху. Мама расспрашивает о дедушке. Лгать? Говорить про здоровье дедушки, про его работу. Мама будет слушать, радоваться… Нет!
И Тима решил, что, если сразу не оборвать эту нитку, будет еще хуже. Он встал и пошел разыскивать Павку.
У баскетбольной площадки Тима столкнулся с Васей.
— Куда? — спросил тот, придерживая шаг и стараясь ступать в ногу с Тимой. — От садоводов?
— Про Урминск и Лапина им рассказывал.
— А-а-а… Делился впечатлениями? — улыбнулся председатель лагерного совета.
— Вася! — Тима остановился и открыто взглянул на товарища. — Скажи, Вася, почему ты улыбаешься, почему Семен тоже улыбается и ничего не говорит нам с Павкой?
— А что вам говорить?
— Ну, отругать нас за то, что мы обманули всех и уехали. Ведь надо же? А то улыбаетесь, и все. Вчера я рассказывал ребятам про партизана. Семен подошел, чуть-чуть послушал и улыбнулся. Так же, как ты, он улыбнулся. Мне сразу почему-то неудобно-неудобно стало. Так, Вася, неудобно, будто я виноват перед Семеном.
— Ты, Тимка, перед всеми виноват, — сказал Вася, — сам подумай.
На этом разговор оборвался. Вася направился к штабу, а Тима — искать друга.
Павлик одиноко сидел в голубятне. Вид у него был убитый. Соскабливая ногтем ржавчину с жестянки, лежащей на коленях, Павлик даже не смотрел на плоды своего труда, глаза блуждали по сторонам. Тиму он встретил вздохом и грустным взглядом.
— Ты что? — тревожно спросил Тима. — Заболел?
— Наврал я дома, — глухо ответил Павлик, — про рыбу, про озеро и про все. Зря мы так. Надо было дома правду сказать и с ребятами посоветоваться. Они даже и не вспоминают про то…
— Про что не вспоминают?
— Ну, про Можайского. Про то, как ругались мы.
— Да, Павка, плохо у нас получилось. Правильно ребята решили, что разыскивать Лапина надо через переписку. Я вот в Урминске только побывал, а и то нашел сразу двоих Лапиных. Двоих сам видел, а про пионера Григория Лапина, который живет под Минском, мне партизан рассказал. В других городах наверняка тоже Лапины есть.
— В Малахите есть, — подтвердил Павка. — Один — заслуженный учитель РСФСР Степан Антонович Лапин, и еще знатный машинист электровоза. Мне про них Славка — мой новый дружок — говорил. И еще Иван Ефремович Коршунов — Славкин дедушка — рассказывал про Лапина. Комбригом он был. Когда Малахит от колчаковцев освобождали, этого Лапина из пулемета ранили тяжело… Лапиных много, запутаться можно… Конечно, Вася правильно решил с письмами. А мы все расстроили. Постановил Большой совет — надо выполнять. Ведь мы против не выступали?
