Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского) - Осеева Валентина Александровна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Ничего не вылупили, а только смотрели!
– Вы всегда так! Нападёте на человека… На меня тоже сколько раз нападали!
– Нашла с кем себя сравнивать – с Трубачёвым! – возмутились девочки.
– Перестаньте! – остановила их Валя Степанова. – Мы с Лидой решили пойти к Мите.
– К Мите? Он уже ушёл!
– Пойдёмте тогда к нему домой!
– Верно! Правильно! Пойдёмте все! Девочки гурьбой вышли из школы.
– Только вы не заходите, постойте во дворе, а то нас много, – предупредила Лида.
Митя жил далеко. Было сыро и холодно. В мокрых варежках зябли руки. Резкий ветер трепал платки и шапки, забирался под воротники.
Быстро наступали сумерки. Разговор становился тише. На одной из улиц несколько девочек повернули к себе домой.
– Всё равно всем нельзя войти… А на дворе стоять холодно…
– Я боюсь, меня мама заругает!
– А я, девочки, очень кушать хочу! – созналась толстушка.
– Идите, – отпустила их Лида.
Надя Глушкова долго не решалась уйти и, уткнув в муфту красный, замёрзший нос, плелась рядом.
– Иди домой, Надя, – говорила ей Степанова. – Ты совсем замёрзла.
– А вы как же?
Она долго смотрела им вслед.
Нюра Синицына шла до самого дома Мити.
– Нюра, ты не ходи! – строго сказала ей Лида. Синицына осталась ждать во дворе. Засунув в рукава пальто красные пальцы и постукивая замёрзшими ногами, она вытягивала шею, заглядывала в освещённое окно Митиной комнаты и прохаживалась мимо крыльца.
Митина мама, невысокая женщина, открыла девочкам дверь:
– Нету, нету Мити! Вон товарищи у него сидят. Они небось знают… Где у вас, ребята, Митя-то? Девочки спрашивают.
За столом два Митиных товарища играли в шахматы.
– Он в клубе. А чего надо-то? – лениво пробасил один. – Мы сейчас туда пойдём, можно передать.
– А в чём дело, девочки? – весело спросил другой, отодвигая шахматы.
– Мы из школы. Митя наш вожатый… – смущённо начала Лида.
– А, из школы! Ну, говорите!
Девочки замялись:
– Нам с Митей нужно…
– Да постойте! Сядьте-ка!
Товарищи придвинули девочкам стулья. Лида и Валя присели вместе на один стул.
– Может, у вас случилось что? Набедокурил кто-нибудь? Говорите начистоту! Ну, кто посмелее?
– Мы не боимся… – начала Валя.
Лида поспешно перебила её:
– Ничего у нас не случилось! И никто не бедокурил! Ничего подобного! – Лида дёрнула тесёмки меховой шапки и глядела прямо в глаза. – У нас вообще… Вот пусть Валя скажет…
Валя встала:
– Наша школа самая лучшая… (Товарищи незаметно толкнули друг друга.) А к Мите мы по одному делу… Пойдём, Лида! До свиданья!
Она потянула за собой подругу.
– Ах, ах, в эдакую погоду!.. – закрывая за ними дверь, сокрушалась Митина мама.
Девочки вышли на крыльцо.
– Я так боялась, что ты скажешь, – зашептала Лида.
– Ну что ты! Про свой класс?.. Мити нет, – сказала Валя Синицыной.
– Куда же теперь?
Девочки стояли на улице. В домах уже зажглись огни.
– Если нам прямо к Трубачёву пойти, – предложила Валя.
– Нет! Там у него тётя… она ничего не знает, – протянула Лида.
– Домой к Трубачёву? – Синицына замахала руками. – Вы с ума сошли! Да он нас выгонит! Он злой сейчас…
– «Злой, злой»! – с раздражением оборвала её Лида. – Ты всегда о людях плохое говоришь! Ты сама злая!
– Почему… я злая? – растерялась Синицына. – Я ведь как лучше хочу. Я ведь… – Она запнулась и вдруг со слезами закричала: – Вы всегда на меня нападаете! Я у вас и злая и чужая! Ну и не надо! Идите сами, когда так!
Она повернулась и быстро побежала по улице.
– Ну и лучше, – неуверенно сказала Лида. (Валя молчала.) – Она всегда так – закричит, закричит, как будто её обидели…
Валя с укором взглянула на подругу:
– Она заплакала…
– Ну, заплакала… А так тоже нельзя – всё ей прощать да прощать!
– Пойдём в школу, спросим: был Митя? – сворачивая за угол, сказала Степанова.
– Подожди… – Лида остановилась и, прикрыв от ветра глаза, оглянулась. – Может, ещё догонит?
– Синицына? Нет!.. Пойдём скорее! У нас в детском доме сейчас ужин, наверно. Тётя Аня будет беспокоиться.
В школе Грозный встретил девочек неприветливо:
– Вы по какому такому расписанию являетесь?
– Иван Васильевич, Митя был?
– Был, был! Отправляйтесь по домам!
Прощаясь, Валя сказала подруге:
– Знаешь, не говори больше Нюре, что она злая. И я не буду.
На крыльце Лиду встретила мама. Она была в пальто и тёплом платке.
– Ну, Лида, можно ли так делать? Я уж не знала, куда бежать.
– Ой, мамочка, сколько всего наслучалось в этот день! – прижимаясь к тёплому маминому платку, тихо сказала Лида.
А в большой спальне детского дома на кровати сидела Валя и, опираясь локтем на подушку, шёпотом рассказывала что-то своей воспитательнице.
– Постой, постой! Кто это Трубачёв и какая Синицына? – переспрашивала тётя Аня.
Глава 28
Мачеха
Петя Русаков избегал Мазина. Он не мог ни на что решиться. Он знал, что товарищу сейчас не до него, что он занят одной мыслью: как выручить Трубачёва.
«И что ему Трубачёв?» – ревниво думал Петя, но его самого грызло сознание своей вины перед Трубачёвым.
После школы, когда они шли вместе, Мазин, что-то уточняя про себя, сказал загадочные слова:
– Сначала дурак, а потом трус…
Петя испугался и даже не стал спрашивать, что это значит, и успокоился только тогда, когда после долгого молчания Мазин добавил:
– Не похоже на Трубачёва.
Значит, он думал не о Пете.
Дома Екатерина Алексеевна была одна.
– Давай скорей обедать, Петя. Я ужасно хочу есть, еле дождалась тебя!
– А вы бы обедали без меня.
– Я не люблю одна. Мой скорей руки и садись!
– А папа поздно придёт? – чтобы выказать ей внимание, спросил Петя.
– Папа большую партию обуви сдаёт… спешил, нервничал утром, – озабоченно сказала Екатерина Алексеевна, наливая Пете суп. – Он ведь хочет везде первым быть, наш папа!
– А я сегодня хорошо по русскому ответил, – ни с того ни с сего сказал Петя.
– Да что ты! Вот порадуем отца, а то он всё беспокоится… А по какому предмету у тебя плохо? Ты мне покажи – можно разделить на небольшие кусочки и подогнать понемножку, – просто сказала Екатерина Алексеевна.
Голос у неё был спокойный, серые глаза смотрели на Петю дружески-ласково. Петя понял, что она совсем не собирается говорить ему надоедливые и неприятные слова: лентяй, лодырь, неблагодарный… Он стал рассказывать, принёс учебники. Про арифметику он сказал с гордостью:
– Это у меня хорошо. Я задачи любые решаю.
– А я, помню, как мучилась с ними, – засмеялась Екатерина Алексеевна. – Прямо плакала иногда!
Она стала рассказывать о школе, в которой училась, вспоминала разные случаи. И Петя вдруг увидел, что она ещё совсем не старая. Ему даже стало смешно, что она называется мачехой и что он мог её бояться.
После обеда они вдвоём мыли посуду.
– Это твой товарищ, толстячок такой? – спросила Екатерина Алексеевна. – Я его во дворе видела. Хороший мальчик, приветливый такой, вежливый!
Петя удивился. Никто ещё никогда не говорил так о его друге.
– Это Мазин! – гордо сказал он. – Я его позову как-нибудь, можно?
– Конечно. Комната большая – можете и почитать и позаниматься тут. И мне веселее будет.
– Может, сейчас его позвать? – обрадовался Петя.
– Когда хочешь! – расставляя в шкафу посуду, отозвалась мачеха.
Петя вышел во двор. По старой привычке, он сейчас же, немедленно передал бы Мазину весь этот разговор, но теперь у него на душе скребли кошки.
«Надо мне всё обдумать самому, как быть. Если сознаваться, то сейчас, сию минуту… Хотя теперь уж всё равно поздно… Надо было в школе…»
Петя не пошёл мимо окон Мазина, он обогнул сарай и вышел на улицу с другой стороны двора, через старую калитку. Вдоль улицы бежал широкий мутный ручей. Петя вытащил из кармана обрывок бумаги, навертел его на щепку, пустил по ручью и пошёл за ним. Мысли у Пети были невесёлые.
