Самостоятельные люди - Фомина Марта Петровна (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Эй вы, мальчиши со всего света! — говорит он. — Или нам, мальчишам, только в палки играть да в скакалки скакать? Или мы не знаем, что такое интернационализм?
— Знаем, знаем! — закричали мальчиши со всего света. — Это мир и дружба всех хороших людей на земле!
— Так неужели мы, мальчиши, дадим Вьетнам в обиду?
— Не дадим, не дадим!
Мальчиши сплели руки — получился громадный кулачище. Тут из-под трибуны выскочил проклятый буржуин, увидел грозный кулак и в страхе бросился в своё буржуинство.
— Не уйдёшь! Руки прочь от Вьетнама! — закричал Егор.
Мальчиши кинулись ему наперерез, но тут проклятый буржуин мяукнул и превратился в котёнка Ваську.
Васька сидел на подушке и с превеликим интересом вылавливал солнечного зайчика из волос Егорки.
— Брысь! — сказал проснувшийся Егор и спихнул котёнка на пол, а потом опять уткнулся в подушку — замечательный сон досматривать. Да разве дадут досмотреть?
— Егоо-о-орка! — заныла Юлька в своей кровати. — Я есть хочу!
— Ну и ешь, молоко и хлеб на столе, — проворчал Егор. — Навязалась на мою голову! Дай человеку сон досмотреть! Вот отведу в детсад, будешь тогда знать!
Вместо ответа Юлька так заревела, что у Егора даже в ушах зазвенело.
— Перестань, а не то запру на замок! — пригрозил Егор.
Юлька сразу притихла, а Егор опять нырнул под одеяло.
Хотя бы еще одним глазком себя Мальчишем-Кибальчишем увидеть! И дело вроде пошло на лад. Но тут под боком зашевелилось что-то холодное и мокрое, как лягушка.
— Васька, брысь! — не открывая глаз, шуганул Егор котенка.
— Это я, а не Васька, я уже молока напилась, — сказала Юлька. — Давай вместе с тобой сон смотреть, а то больно хитренький: сам смотришь, а другим не даёшь. Мне скучно!
— Кто же сон вместе смотрит? — рассердился Егор. — Это тебе не кино!
Прощай, прекрасный сон! Хочешь не хочешь, а вставай! А тут ещё Юлька пристала: расскажи да расскажи свой сон. Пришлось рассказать. Юлька слушала затаив дыхание.
Вдруг в дверь постучали. Юлька прижала палец к губам и сделала страшные глаза:
— Сиди тихо, это, наверно, проклятый буржуин!
Но это оказалась тётя Таня — почтальонша, хорошая мамина знакомая.
— Эй, хозяева, принимайте почту!.. Так это ты, Егорка, сегодня хозяйствуешь? — спросила тётя Таня, когда Егор открыл дверь. — Небось трудно?
— Ему меня на голову навязали, вот ему и трудно, — вздохнула Юлька.
— Ничего не трудно, — возразил Егор, — мама говорила, я человек самостоятельный.
— А сестру покормил?
— Я уже сама покормилась, — похвасталась Юлька, — я тоже самостоятельная.
— Ну тогда хозяйствуйте на здоровье, самостоятельные люди! — засмеялась тётя Таня и похлопала рукой по своей толстой кожаной сумке. — А мне идти дальше.
И тётя Таня отправилась разносить письма, а Егор сел за стол завтракать. Он развернул свою конфету — ну, конечно, Юлька-сластёна и его конфету обсосала, а потом опять завернула, как будто так и было.
— Юлька, ты зачем мою конфету обсосала?
— Я не обсасывала! Ее, такую обсосанную, в магазине делают! А если тебе такая обсосанная не нравится, то давай я её сама съем, а ты возьми себе другую из пакета, который мама в буфете на верхней полке прячет.
Ну что с ней делать? Отшлёпать? Рёву не оберёшься. Надо воспитывать.
— Избаловали тебя, Юлька. А я тебя баловать не буду. Бери тряпку и убирай со стола.
— Мне некогда, я газету читаю.
Юлька забралась с ногами на отцовское кресло, закрылась газетой и бормотать начала, будто и вправду читает. Егору даже смешно стало.
— Не притворяйся, кто же газету вверх ногами читает?
— А я не читаю, а картинку про митинг смотрю, — возразила Юлька, но газету всё-таки перевернула. — Тебя тут тоже нарисовали.
Егор сразу забыл и про конфету и про воспитание и стал вместе с Юлькой фотографию рассматривать.
На фотографии, как вчера на митинге, было много народу. Люди поднимали на плечи детей, махали руками и слушали какого-то человека, который говорил с трибуны. Сверху крупными буквами было написано: «Вон из Вьетнама! Позор агрессорам!». И чуть ниже: «Митинг на ордена Ленина шинном заводе».
Подивился Егор: выходит, не только на заводе у отца были такие митинги. Сколько же людей против войны!
— А вот и ты! — Юлька показала на тумбу с цветочной вазой, на краю которой, держась за плечо отца, стоял какой-то мальчишка и махал рукой.
Но это был не он. Егор расстроился — очень ему хотелось увидеть себя в газете — и, как это иногда, к сожалению, бывает, выместил обиду на сестре.
— Вечно ты выдумываешь! Во-первых, я стоял вовсе не на цветочной клумбе, а на приступочке знаменитого столба, на который ещё во время революции дедушка Максим залез. Во-вторых, я за папу не цеплялся, как этот трусишка. И нечего газету мять, если ничего не понимаешь!
— Я уже картинки понимаю. И считать до пяти умею, — защищалась Юлька.
— Сейчас же убирай посуду! — прикрикнул Егор.
Юлька жалостно шмыгнула носом, но возражать не стала, надела фартук и принялась за уборку. А Егор принялся за газету. Газета была свежая и пахла краской, как в хозяйственном магазине. Большая, в три листа. Самая главная, самая правдивая газета на свете. Называлась она «Правдой».
Отец читал «Правду» по вечерам после работы, даже если был сильно усталым. От него Егор давно узнал, где про что в этой газете написано. На первых страницах — про самое интересное и важное в Советском Союзе, а на последних — про то, как живут разные народы в других странах и как они с буржуями за свободу воюют.
Сегодня в «Правде» была фотография, на которой расстреливали вьетнамцев.
Посмотрел Егор на эту фотографию и совсем расстроился.
— Вот видишь, проклятые буржуины народ угнетают, а я тут сиди с тобой, няньчись! — сказал он Юльке. — Разнесчастная моя судьба! Если б не ты, я бы этим буржуям показал, как народ угнетать!
Цззинь-тррах!
Это любимая Егоркина чашка с земляничкой на боку упала из Юлькиных рук и разбилась! Лопнуло у Егора терпение — отшлёпал он сестру да ещё в угол поставил. Пришлось самому убирать со стола.
Сначала Юлька ревела, потом хныкала, а потом просто заныла. Глаза скоро высохли, но она всё ещё гудела, как осенняя муха на окне. Просто держала фасон — замолчи, брат сразу подумает, что ей не больно и не обидно. Но нельзя же ныть до прихода матери? И Юлька наконец замолчала. Молчать было тоже трудно да и скучно.
— Егорка, а что это такое — «буржуины народ угнетают»?
— Ну это когда богатые и злые люди — буржуины — обижают бедных и хороших людей — народ.
— Как ты меня?
Кажется, впервые Егор посочувствовал своим родителям: всё-таки очень трудно детей воспитывать!
— Я тебя не обидел, а наказал. Если ты все чашки перебьёшь, так из чего мы будем чай пить?
— Я только одну перебила. Это, мама говорит, к счастью!
— К какому такому счастью?
— К твоему. Я вот какое счастье придумала. Ты пойдёшь во Вьетнам и меня с собой возьмёшь. Я буду санитаркой. У меня даже повязка с красным крестом есть. Ты будешь буржуинов стрелять, а я раненых перевязывать.
Это была, действительно, счастливая мысль, и над ней стоило подумать. Только сначала надо было испытать, выдержит ли Юлька на войне.
— А ты реветь на войне не будешь?
— Не буду.
— А меня слушаться?
— Буду.
— Дай клятву!
Клятву Егор придумал длинную и торжественную. И кончалась она очень для Юльки страшно: «А если я не выполню обещания, то пусть меня съедят волки!» Но Юлька и эти слова храбро повторила вслед за братом.
Принялись за сборы. Первым делом Егор повесил через плечо на ремне настоящую кобуру с деревянным наганом. Для начала и он сгодится, а потом на войне командир выдаст ему настоящее оружие — винтовку или даже пулемет.
Путь предстоял долгий, поэтому надо было запастись продовольствием. Из сундука вынули зеленый, пахнущий нафталином вещевой солдатский мешок, в него положили лук, пряники и банку консервов — всё, что нашли в доме. Запретные конфеты из буфета Егор долго не соглашался брать, но Юлька его убедила: надо же было привезти подарки вьетнамским ребятам! Да и раненые от конфет не откажутся.
