Девочка Лида - Маклакова Лидия Филипповна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Нет, нет! Прощайте! Ее здесь никто не любит. Скорей отсюда!.. Прощайте!..
Лида схватилась за ручку двери и лицом к лицу столкнулась с Колей и Левой.
— Лида, вот и мы! Мы, Лида, пробрались, нас никто не увидел. Ты, Лида, не плачь, — говорил Коля, заглядывая ей в лицо.
— Я и не думала плакать. Прощайте! — объявила Лида.
— Как «прощайте»?! Что это значит? Куда ты?
— Я совсем уйду. Я не стану больше жить с вами. Я на Воробьевы горы уйду, там буду жить. Только ты, смотри, не сказывай тете, Коля.
— Да ты бредишь, Лида!
— Нет, не брежу ни капельки. Потому что… Видишь ли, Лева, меня наказали… Я не могу, Лева! — вдруг дрожащим голосом прошептала Лида. — Я не хочу… Я одна…
— Ну полно, Лида!
— Правда, я тоже рассердился бы. Только куда же ты пойдешь? — спросил Лева.
— На Воробьевы горы пойду. Там молочница Устюшка… Я уж как-нибудь…
— Лида, что это ты говоришь! Ты ведь шутишь, Лида? Тетя простит, все будет как прежде. Хочешь, я сейчас пойду попрошу тетю? — уговаривал Коля.
— Не хочу.
— Ты просто с ума сошла! Ведь темно…
— Не беда. Лева стоял молча.
Ты в самом деле, взаправду хочешь уйти? — вдруг спросил он.
— В самом деле, взаправду, Лева. Я сейчас уйду.
— Нет, ты сейчас не ходи. Теперь темно, да ты и дороги не знаешь. А завтра утречком рано встанешь и пойдешь себе… И я с тобой пойду, Лида. Так будет лучше. Да, Лида?
Лида молчала.
— Да перестаньте вы!.. Что только придумали! Разве это можно? — убеждал Коля.
Лева дернул его за руку.
— Ну что, Лида?
Лида подняла глаза на окошко: темно!
— А ты меня не обманешь, Лева?
Лева с серьезным лицом быстро протянул руку.
— Лева, кто-то идет! — зашептал, останавливая его, испуганный Коля.
В комнату вошли тетя и Луиза Карловна.
— Лида, пойдем прощаться, домой пора. Вы зачем здесь? — спросила тетя, заметив мальчиков.
Тетя велела идти прощаться в гостиную.
Как улыбнулась Зиночка! Как захихикал Петя! Лида надвинула себе шляпу совсем низко на брови и прошла за тетей в гостиную. В гостиной никто ничего не заметил. Зиночкина мама, как всегда, кивнула ей головой, а Левина мама ласково, как никогда еще, притянула ее близко к себе, сдвинула шляпу с бровей и поцеловала в лоб, в брови, в горевшие нахмуренные глаза.
Что-то будто растаяло в сердце у Лиды, и что-то сладкое, теплое на миг охватило ее.
Но нет, нет! Все-таки она уйдет!..
— Уйду, уйду, — шептала Лида, шагая впереди тети в темноте по дорожке. — Лева, придешь? — спросила она у крыльца Леву, прощаясь.
— Приду, Лида.
Глава XIX
Лида проснулась поздно. Тетя давно уже уехала с Любой и с Колей к обедне в Новодевичий монастырь.
— Вставай, Лидочка! Тебя вон Лева зовет, сколько времени в саду дожидается, — говорила Аксюша.
— Лева?.. Зачем? — спросила Лида, и вдруг все вчерашнее разом припомнилось ей: «сковорода», длинная комната, Воробьевы горы. Из полога над кроватью смотрела Луиза Карловна, улыбались Зиночкины тонкие губки.
Нечему смеяться! Она только заспалась. Она сказала, что уйдет, — и уйдет, убежит непременно.
— Лида, какая погода! — говорил Лева. — Ты погляди только. Такой погоды никогда не бывало. Здорова ты? Хорошо спала?
— Здорова. Ах, в самом деле, какая погода! То-то и оно! В такую погоду везде хорошо, всем хорошо, — уверял Лева и смотрел на Лиду — и вдруг увидал, что, несмотря на погоду, Лиде совсем нехорошо, совсем по-вчерашнему, как будто все вчерашние беды и неприятности только сейчас приключились с нею.
— Лида, разве ты не раздумала? — спросил Лева и не договорил.
— Нет, нет, ни за что!
— Лида, а лучше бы…
Но Лида не дала договорить Леве.
— Если только любишь меня, пойдем, а нет, так я и одна пойду, — сказала она и повернулась к двери. — Только как вот с Аксюшей быть?
Аксюша сверху звала Лиду пить молоко.
— Да ты скажи… А то вот что, Лида, ты ей лучше уж ничего не говори. Вот твоя шляпка на гвоздике. Идти так идти! Пойдем, я тебя покормлю. У меня… видишь? — Лева хлопнул себя по оттопыренному карману. — И здесь, в коробке, тоже есть. — На плече мальчика висела небольшая металлическая коробка.
Лида стащила шляпу, схватилась за Левину руку и побежала по лестнице с балкона, по садовой дорожке, за ворота; еще раз послышался голос Аксюши, а потом ничего не стало слышно. Повернули за угол, и дом скоро скрылся из глаз.
— Вот уж и совсем домов не видать, — обернувшись, заметил Лева.
Жук рысью мчался впереди.
Пробежали еще немножко и вышли на просторное поле.
— Пойдем тише, Лида, нам ведь еще далеко идти. Ты совсем запыхалась.
— Нет, я ничего. Лева! — помолчав, сказала Лида.
— Ну что?
— Лева, вот я и убежала!
— Убежала, — рассеянно повторил за ней Лева, видимо думая о другом.
— Лева, я туда больше никогда не вернусь… Когда мама с няней приедут, тогда и вернусь, а раньше не вернусь ни за что. Мне никого не жалко… Папу только жалко, и Колю, и Любу, и Жени жалко. И Аксюшу; еще Митрия жалко. Я потом вернусь. Я папе большое письмо напишу, потому что папа ничего ведь не знает.
А теперь ни за что не вернусь, потому что не хочу, не могу, не могу! Пойдем поскорей, Лева.
— Успеем. Нас теперь не догонят. Да и догонять-то некому; Аксюша не догадается. А только куда же мы идем, Лида?
— Как куда? На Воробьевы горы.
— Да, но где ты там будешь, если совсем не вернешься домой?
— Уж где-нибудь. Я, может быть, Устюшу найду. Ты знаешь Устюшу, Лева?
Лева не знал Устюши. Лида давно познакомилась с Устюшей у реки, за садовой оградой; не с одной Устюшей, а с Глашкой косой, с Домашкой и с Дунькой рябой. Матрена проведала про знакомство и тете пожаловалась; тетя рассердилась, приказала не ходить за ограду и Матрене велела не спускать с Лиды глаз. Но за короткое знакомстве Лида все-таки многое узнала. Лида узнала, что все они — Устюшка, и Дунька, и Домашка, и Глашка косая — все они совсем другие, совсем не такие, как она с Любой, как Зиночка, — такие, как нянины внучки в деревне. На них платья и рубашки другие; бегают они босиком и шляпок не носят. Раз в праздник они прибежали в сад и обедали прямо в овраге: съели по такому толстому ломтю черного хлеба с крупной солью, как у Аннушки в кухне, и ничего больше не ели.
Лида это рассказала Аннушке, а Аннушка отвечала:
— Ну что же? В коня и корм. Нешто они барышни?.. Им и черный хлеб всласть, потому они другого, может, и в жисть не видали. Они, матушка, другое дело.
— Другое дело, Аннушка? Значит, они белого хлеба не любят?
— И… не любят, никогда не едали.
— И шляпок и башмаков тоже носить не любят?
— Известное дело, не любят. Какие там башмаки! Были бы лапти.
— Аннушка! Отчего же они не любят? Ведь белый хлеб лучше черного? Отчего у них гадкие платья? Ведь в лаптях больно, Аннушка?
Но тут Аннушка стала пробовать соус к обеду, обварила язык и прогнала Лиду из кухни. Так Лида ничего и не узнала от Аннушки. Лида потом в овраге Устюшу расспросила, и Устюша ей все рассказала.
Устюша сказала, что она и все они — и Домашка, и Дунька, и Глашка — все белый хлеб любят, а только «николы» не едят, и по большим праздникам не едят, разве в Светлое Христово Воскресенье хозяйка к разговеньям испечет. Белый хлеб не в пример вкуснее, слаще черного. И башмаки, как на господах, тоже хорошо, верно, носить, потому что в башмаках, верно, ноге не больно, а так-то, без башмаков да без лаптей, очень больно. Так ногу-то всю и обдерешь по камням. И платье на Лиде лучше ихнего. Устюше хотелось бы такое платье надеть, а Глаша нарядилась бы в розовый сарафан и пошла бы по улице в праздник гулять. А еще всем бы хотелось, чтобы черного хлеба хозяйка давала побольше. А то другой день скажет: «Нетути» — а там и живи как знаешь.
Много рассказала Лиде Устюша. На «Бабушкин курган» в саду повела и «Покойное место» и «Чертов пруд» показала.
