Характеристика - Сабинина Людмила Николаевна (серия книг .TXT) 📗
Потом Нина Харитоновна рассказала, каково должно быть оформление сцены: но сторонам — гирлянды из флажков, а наверху — фигура школьника высотой в два метра. Такой фанеры у нас не было, и я предложил оформление попроще, без школьника. Но Нина Харитоновна стояла на своем. Дался ей этот школьник!
Где взять двухметровую фанеру, я не знал.
— Подумаешь, стащишь где-нибудь. Мало ли стройучастков разных, — сказал Вадька. Он ухмыльнулся от уха до уха. — Могу порекомендовать: строительство в Купавне. Сел на электричку, через час там. Что стоит?
— Вот и поедем вместе, — поддел я его. — Я воровать буду, а ты на стреме стоять.
Знал я, конечно, что Вадька никуда не поедет. Дорожит временем, готовится поступать в машиностроительный. Говорят, на курсы какие-то записался, три раза в неделю ходит.
— Мне зачем? — процедил, не оборачиваясь, Вадька, — Характеристику зарабатывать, что ли? Мне и так хорошая обеспечена.
Ух, так бы и врезал ему! Да нельзя: характеристика.
Все же совет Вадькин я учел. На другой же день съездил в Купавну, спер на строительстве подходящую фанеру. До Москвы доехал с ней на электричке, а дальше пришлось пешком тащить. В троллейбус не пустили. Куда с такой фанерищей.
Вспотел, топал от Курского вокзала через всю Москву. Дома еле отдышался.
Поел, взялся за уроки. Развернул дневник. Батюшки! За контрольную по математике — тройка. Математика — это же один из главных предметов для меня. Проходной балл, как говорит мама.
Скоро конец четверти, что делать, как исправить отметку?! Я задумался.
До сих пор отношения с «юным математиком» у меня были самые лучшие. Предметом я интересовался, а это главное. Аделаида Ивановна не терпит лени, равнодушия.
Сдается мне, что человека, который не интересуется математикой, Аделаида Ивановна каким-то неполноценным считает. Просто нуль для нее такой человек.
И вот, поди же, — тройка. Это у меня-то! Ясное дело, замотался в последнее время, на уроках не вникал, дома — все кое-как, лишь бы успеть…
Огорчаться было некогда, я быстро доделал алгебру, пробежал глазами физику, химию, литературу, биологию и занялся оформлением.
Нарисовал во всю фанеру школьника, отошел, полюбовался издали.
Люблю я это дело! Собственно, и в архитектурный-то стремлюсь из-за того, что связана архитектура с искусством, с декорациями… На художника учиться поздно, с детства надо было. Мне кажется, что в архитектуре соединяется техника с искусством. Как раз то, что мне надо. Расстреляй, Воронихин!.. От одних имен этих у меня мурашки по коже бегут. Архитектура мне кажется таким особым, прекрасным миром, куда пускают только избранных. Вот бы и мне!..
Я принялся усердно раскрашивать фигуру школьника, а уж выпиливание и окончательную отделку пришлось оставить на воскресенье.
На следующий день Вадька схватил двойку по химии. Вадька вообще учится хорошо только по профилирующим предметам, то есть тем, которые нужны ему для поступления в вуз.
А нужны ему — математика да физика, ну, и, конечно, русский с литературой… Сил даром не тратит. От физкультуры освобожден, а значит, и от всяких походов да экскурсий. Есть у него справка от врачей, что перегрузка вредна для Вадькиного организма, что-то не в порядке у него, сосуды, что ли. Впрочем, не верится мне, что Вадька такой уж хиляк.
Он только ростом не вышел, а вообще — ничего, крепенький. На вид, по крайней мере. Розовый, коренастый, этакий огурчик. Не верится, в общем, в сосуды эти самые…
Двойке Вадькиной я порадовался. Все-таки что-то вроде мести. Не все же мне одному страдать.
— Поздравляю с днем ангела, — говорю, — и желаю дальнейших успехов.
— Пропадешь с этими курсами, задают по самую макушку! — бормочет Вадим. — А ты иди знаешь куда… Характеристику свою зарабатывай… Вот тебя классный руководитель зовет.
Я и разозлиться не успел, как вижу, идет Нина Харитоновна.
— Горяев. Вот тебе общественная нагрузка! От моего имени обзвони всех но этому списку. Сообщи родителям, что вчера их дочери сбежали с уроков. Попроси родителей явиться ко мне. Завтра, в шесть.
Я обрадовался. Такая пустячная нагрузка, одно удовольствие! Заглянул в список — кто там сбежал? Та-ак. Ира Мишина, Зоя Копыткова, так… Вера, Маша… гм… А вот Тося Хохлова! Сударыня, как я рад! В кино небось устремились? Групповой побег! Понятно, понятно! А еще речи говорите всякие! Про танцы. Со второго действия «Риголетто» убежать изволили! Ну-с, теперь мы повеселимся, повеселимся на досуге!
Вечером я засел у телефона. Рядом стакан чаю поставил и два бутерброда с колбасой положил, чтобы не спеша покушать, соединить, так сказать, приятное с полезным. И началось!
— Я звоню по поручению Нины Харитоновны, — мрачным голосом заявил я.
— Да, да, пожалуйста! — робкие голоса родителей.
— Дело очень серьезное! — сообщил я.
— Ах, что такое? Что случилось?
— Вам, наверное, не известно, что ваша дочь Вера вчера сбежала с уроков?
— Ах! Как же так? Она нам ничего не сказала…
— Еще бы! У нее были основания не говорить…
Я прихлебывал чай и откусывал бутерброд, слушая, как родители клянутся «поговорить» с нерадивой дочерью.
— Да, это очень прискорбно, — грустно сочувствовал я, поспешно заглатывая кусок. — Вам придется завтра явиться в школу. К шести часам, для разговора с Ниной Харитоновной. До свидания!
— Да, да! В шесть часов, обязательно!..
Но я уже нажимал на рычаг и набирал следующий номер.
— Будьте добры, мне нужны родители Иры!
Молчание. А затем — рычащий бас:
— Чего-о?
— Э-э… Позовите, пожалуйста, родителей Иры.
— Ну! Я!
— Дело в том, что ваша дочь Ира вчера убежала с уроков.
— А-а?! Убегла, говоришь?
— Ага. Это очень серьезно. — Я отхлебнул глоток чаю.
— Без тебя знаю, что серьезно. Куда убегла-то?
— В кино. И теперь вас вызывает классрук, Нина Харитоновна. Завтра в шесть часов.
— Та-ак, Ирина! Поди сюда! — зыкнул папаша.
Я едва куском не подавился, трубка сама из рук вывалилась. Вот не знал, что у Ирки мрачный родитель…
Таким образом, я обзвонил всех, и, в общем-то, разговор везде получался одинаковый: «Ах, ах, убежала! Это очень плохо! Что же делать? Мы ее накажем. Придем, придем в шесть часов обязательно». И все в таком роде…
Тосю Хохлову я оставил напоследок. На закуску, так сказать. Сначала я сходил на кухню, налил себе еще стакан чаю, послаще, уселся поудобнее. Набираю.
— Позовите, пожалуйста, гражданку Хохлову.
— Да. Я. — Голос самоуверенный, как у дикторши.
— Я звоню по просьбе Нины Харитоновны. Случилось нечто ужасное. Понимаете, из ряда вон. Ваша дочь Тося нарушила дисциплину, убежала с уроков!
Сказал и жду. Прямо-таки не дышу, прислушиваюсь.
— Убежала?.. Вот и молодец. Правильно сделала. — В трубке звякнуло. Частые гудки.
Я оторопел. Вот это да! Вскочил. И про чай забыл сразу. Пришлось раза два обежать комнату, чтобы как-то в себя прийти.
Заглянул в зеркало — лицо красное. Хорош, нечего сказать! Дурак я, дурак! Тоськина-то мама сразу поняла, что разговор этот мне удовольствие доставляет. Отбрила на все сто! Получил? Так и надо!
Я разложил на столе учебники, развернул тетрадь. Но уроки не шли в голову, все время разговор с Тоськиной мамой вспоминался.
Чтобы отвлечься, начал зубрить роль судьи Ляпкина-Тяпкина. Послезавтра репетиция, а я еще и не принимался за роль.
— «Боже, боже!» — орал я как можно громче, чтобы заглушить неприятные воспоминания.
— «Боже! Вынеси благополучно, так вот коленки и ломает. Имею честь представиться: судья здешнего уездного суда, коллежский асессор Ляпкин-Тяпкин». Ну-ка, еще раз. «Боже, боже! Вынеси благополучно…» Забыл, как там?.. «Вынеси благополучно… Так вот коленки и ломает. Имею честь представиться. Коллежский…» Нет, не так.
В общем, коллежский дурак Горяев Андрей.
Надо сосредоточиться. Начну еще раз.
— «Боже, боже! Вынеси благополучно!» — Я наконец вошел в роль и взвыл так громко, что мама прибежала с кухни.
