Друзья Мамеда - Гаджиев Меджид Джирасович (электронные книги без регистрации .txt) 📗

На следующее утро, как всегда, была зарядка, потом завтрак. На этот раз завтрак показался мне вкусней, чем в прошлые дни: оладьи со сметаной и сладкий чай. А к нему хлеб с сыром.

Не успели мы закончить завтрак, как со всех сторон раздалось:

— Десятая группа сюда!

— Пятая — за мной!

— Одиннадцатая!

Это выкрикивали, как я потом узнал, старосты групп. Ребята выходили из столовой и направлялись каждый к своей группе. Через несколько минут все построились. Только меня никто не окликнул, не позвал. Мне даже показалось, что некоторые ребята насмешливо поглядывают на меня. Один даже что-то сказал, показывая на меня пальцем. Я не расслышал что. Но, наверное, что-нибудь не очень приятное для меня, потому что ребята, стоявшие рядом с этим парнем, засмеялись и продолжали смотреть на меня и переговариваться, пока не раздалась команда:

— Смирно! Шагом марш!

Ребята строем двинулись со двора, и еще долго слышались их четкие шаги и слова команды: «Левой! Левой!»

Я очень завидовал ребятам. Мне тоже хотелось стать в строй и шагать вместе со всеми, но я не знал, что делать. Не бежать же вдогонку. И так, пока я растерянно стоял во дворе, они смеялись, а если я побегу за ними, и вовсе… Все это мучило меня, но я не мог сообразить, как мне быть, и повернул обратно к дому. Кругом стояла непривычная тишина. Раньше я как-то не обращал внимания на это, а теперь почувствовал: все эти дни в училище — в спальне, и в столовой, и в коридорах — стоял неприметный ровный гул. А теперь только из столовой доносились голоса дежурных, убиравших посуду. Я остановился посреди коридора, не зная, куда мне идти и что делать дальше. Вдруг меня окликнул басовитый голос:

— Мамедов, вы почему не на работе? — Это был наш военрук Рогатин. (Я продолжал молчать.) Он подошел ко мне, заглянул в лицо и опять спросил:

— Вы что, заболели?

Я молча покачал головой.

— Разве ты не видел, что все ушли на работу?

Голос у него был строгий, но не такой, как раньше, и он в этот раз сказал мне «ты». Меня это почему-то немного успокоило. Может быть, потому, что раньше мне никто никогда не говорил «вы», и меня такое обращение немного пугало. Мне казалось, что говорят не со мной, а с кем-то совсем чужим.

— Ну так в чем же дело? — Высокий, плечистый Рогатин смотрел на меня сверху вниз из-под папахи черных волос, ожидая ответа, а я не знал, что сказать ему.

Про себя я удивленно думал: «На какую работу? Ведь говорили, что в училище начнутся занятия. Мы будем учиться, станем мастерами. А тут вдруг сразу «на работу». Но спросить об этом Рогатина я не решался.

— Из какой ты группы? — спросил Рогатин, так и не дождавшись моего ответа.

— Не знаю, — сказал я.

Я и правда не знал. Ведь все эти дни я не сблизился ни с кем из ребят и мне так никто и не сказал, в какой я группе. Я не знал даже, что в училище столько групп. И услышал об этом только сегодня, когда старосты созывали каждый свою группу. Но опять-таки рассказать об этом Рогатину я не мог. Он и так недоверчиво хмыкнул:

— Не знаешь? Ты что в коридоре спал, что ли?

Я сказал:

— Нет, не в коридоре. В комнате.

— В палате, — поправил он меня. — А в какой?

Я вспомнил нашу спальню с большими окнами и высокими потолками и ответил:

— В хорошей.

— Вот чудак человек, — улыбнулся военрук. — Да я тебя не спрашиваю, хорошая она или нет. У нас в училище все палаты хорошие. Какой у нее номер?

Номера я тоже не знал, не посмотрел на табличку, висевшую на дверях. Просто запомнил, где она находится, и все.

— Ну ладно, — сказал Рогатин, — пошли вместе.

— Куда? — не понял я.

— Ну в твою спальню, в палату.

— Я не хочу спать, — сказал я сердито.

— Да я тебе и не предлагаю спать. Просто посмотрим на дверях номер палаты. Тогда и группу твою найдем.

Я повел Рогатина на второй этаж. За три дня, что я провел в училище, я уже успел узнать: спальни мальчиков расположены на первом и втором этажах. На третьем — спальни девочек. На четвертом — библиотека и клуб со сценой и зрительным залом. А в самом низу — большая столовая. Комната, где я спал эти три ночи, находилась на втором этаже в конце коридора. Когда я остановился возле двери спальни, военрук, показывая на табличку, спросил:

— Цифры знаешь? Какой это номер?

Мне этот вопрос показался обидным. Хороший человек этот Рогатин, но зачем он спрашивает меня, какой это номер? У себя в ауле я лучше всех в классе учился по арифметике. А сейчас стою, будто глупый теленок, и не знаю, что сказать в ответ. Просто я не обратил внимания на эту табличку. Вот и все. Но Рогатин ждал ответа, и я негромко выдавил из себя:

— Десятый.

— Ай да молодец! — насмешливо похвалил он меня. — Значит, и группа твоя — десятая. Мог бы и узнать.

И опять мне стало обидно, что он так говорит. Как же я мог узнать, если почти ни с кем не разговаривал? Но тут Рогатин опять спросил:

— Где твоя койка? — И когда я показал, он сказал уже серьезным голосом: — Молодец, быстро научился заправлять койку как надо.

Все койки в спальне были застланы, как одна, аккуратно, по-военному. Я смутился еще больше.

— Это не я, — сказал я. — Это один парень, Витя Веснушкин… Он помог мне.

— Ну, все равно молодец! Молодец, что правду сказал, что товарища нашел. У нас, Мамедов, помогать друг другу во всем — первое дело. А Витю Веснушкина знаю. Славный парень. У нас тут все ребята хорошие. Только вот что нехорошо: все давно работают, а ты почему-то без дела бродишь.

Он стал спускаться вниз по лестнице, а я, виновато опустив голову, шел за ним. Мы прошли по коридору и оказались у двери в столовую. «Наверное, Рогатин скажет, чтобы меня еще раз накормили», — мелькнуло у меня. Очень мне это нужно! Накормят, а потом иди работай. А учиться? Я ведь учиться приехал. И я не ребенок, которого можно утешить конфетой. Я смотрел на широкую спину Рогатина, шагавшего впереди, и думал: «Ни за что не стану второй раз завтракать и работать не пойду». Но оказалось, что Рогатин совсем не собирался кормить меня завтраком второй раз. Он открыл дверь столовой и закричал своим громким, басовитым голосом:

— Ребята, кто сегодня дежурит по кухне?

Откуда-то, как шайтан из-под земли, выскочил смешной мальчишка с большой головой на тонкой шее и звонко отрапортовал:

— Я дежурный, товарищ военрук! Иса Шейхов из одиннадцатой группы!

— Проводи новичка к бомбоубежищу, где работают ребята, — приказал Рогатин. Потом повернулся ко мне и строго сказал: — У нас тут порядки военные, учти. Можете идти, — отпустил он меня и сам ушел.

Чернявый мальчишка с любопытством вертел большой головой, рассматривая меня. Казалось, он прикидывал, как со мной держаться, но так ничего и не придумал.

— Пошли, — сказал он, — а то у меня на кухне много работы. А тут еще с тобой возись.

Пока мы шли, он семенил чуть впереди меня, то и дело поворачивая назад голову, громко шептал скороговоркой:

— Э-э, приятель! Тут ухо востро держи. Нужно уметь постоять за себя, а то… — Он не договорил, остановился посреди дороги и худыми длинными пальцами потрогал себя за горло. — Тут и не такие, как ты, пищат. Я тоже раньше… — Он выпятил свою узкую грудь и заправил форменную рубашку под ремень.

Его слова меня задели. Я свысока поглядел на него. Заморыш, а хвастает. Я рядом с ним чувствовал себя богатырем. Между тем Иса продолжал шептать.

— Тут каждый день драка, каждый день, — проговорил он, как мне показалось, с удовольствием. — Вот увидишь. Не пройдет и дня, чтобы тебя не треснули. А пустишь слезу, еще хуже будет, — продолжал он пугать меня. — Тут такие есть… Захотят пить, а ты за водой беги. Запылятся у них ботинки — тебя заставят чистить. В кино лучшие места захватывают. В столовой не успеешь оглянуться — все горбушки заберут. Даже бычки для них собирать будешь.

— Какие еще бычки? — не понял я.

Иса посмотрел опять на меня:

— Ты что, бычков не знаешь? Что такое бычки? Ну, окурки. Папирос у них нет, а курить хотят. Вот и нужны им окурки.