Кто бы мог подумать? - Котовщикова Аделаида Александровна (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
— Посмей только не есть! Ещё и ты туда же! После обеда уселись рядышком на диван. Посредине Ната с раскрытой книжкой на коленях. С одной стороны мама, с другой — Лёля. Игорька бабушка увела из комнаты, чтобы не мешал.
Ната долго смотрела на страницу и громко, с расстановкой начала читать:
— У-у… бки… ла… чка…
Мама за голову схватилась:
— Что это? Что это? Откуда? Где ты видишь такое?
— А вот… написано… — ткнула Ната пальцем.
Лёля взглянула на строчку и звонко прочла вслух:
— У бабки была внучка.
Она уже с полгода как научилась читать. Спрашивала у всех — у мамы, у бабушки, у тёти Кати, у Наты, — какая это буква, да какая это буква? И вдруг читать научилась. Лёлина мама часто писала Лёле письма большими печатными буквами, и Лёля сама их читала. А потом диктовала бабушке или тёте Кате ответ для мамы.
— Маленькая умеет, а ты… — с отчаянием сказала мама. — Ну, давай… Не торопись! Вот с этого слова начинай, где я тебе показываю.
Ната надула щёки, пошевелила губами и с какими-то вздохами прочитала:
— …чка… ла… ала!
Мама на диване подскочила.
— Какая «ла-ала»? Вот несчастье с тобой! Тут же напечатано… — И вдруг мама расхохоталась. — Батюшки! Да ведь она только концы слов читает вслух. Начало про себя, а конец вслух. «Внучка была мала», а не «ла-ала». С первой буквы говори громко. Ну? В…
— В-вы… — с натугой повторила Ната, помолчала и дальше сказала: —…нучка…
Так, с остановками, задержками и вздохами, она целую страницу всё-таки прочла. Круглые щёки Наты раскраснелись, даже лоб вспотел. Наконец мама её отпустила.
— На сегодня довольно. Сейчас немножко отдохни и за уроки принимайся.
Ната весело вскочила с дивана и поманила Лёлю пальцем.
— Идём, что-то скажу!
В спальне Ната уселась на пол в уголке с игрушками Игорька, обняла Лёлю за плечи и зашептала:
— Когда сегодня из школы шла, что я видела! Всякое, всякое замечательное!
Шепчет-шепчет Ната, и выходит, что всё на пути из школы было у неё особенное. Машины какие-то невиданные, и трамваи, и автобусы. А каток ей попался, наверно, с полморя величиной. И люди на нём не просто катались, а точно на крыльях летали.
— Иду я себе, иду, — шептала Ната. — Смотрю — и-и вдруг!.. Да кто же это такой по мостовой шагает? Уши длинные, сам серый, немножко коричневый даже, на четырёх ногах…
— Заяц? — замирая от нетерпения, спросила Лёля.
— С копытами-то? — насмешливо покосилась на неё Ната. — Не заяц. Что заяц! — И воскликнула торжествующе:
— Ослик! Вот кто! Хорошенький, ну просто невозможно! И мордочка такая ослиная-ослиная! Он не просто так шёл, не думай! Он тележку вёз. Да-а…
Всё, о чём рассказывала Ната, Лёле очень хотелось посмотреть, а больше всего — ослика!
— На тележке фанеры такие большие стоят, — продолжала Ната. — На них про цирк написано. Какие будут представления.
— И он шёл, ослик? — с сомнением спросила Лёля.
— Шёл, конечно! — подтвердила Ната.
— И ты успела прочесть, что написано?
— А что ж? Прочла. Про цирк было написано.
— Прочла ты, ка-ак же! — протянула Лёля, мрачно усмехаясь. — Конец одного словечка, может быть, ты и прочла.
Углы губ у Наты опустились.
— Противная ты какая, Лёлька! Тебе просто завидно.
— Ната! — окликнула мама из другой комнаты. — За уроки немедленно! А то погулять не успеешь.
— Фу-у, — недовольно сморщилась Ната, встала и подмигнула Лёле: — Прощай, фасоня!
Слон — дочка
Только успела Ната уроки выучить, как звонок раздался. Пришла в гости мамина знакомая с дочкой Ниной. Нина училась в одном классе с Натой. Она была такая худенькая, проворная девочка, годом старше Наты и ростом повыше. Училась Нина отлично и редко получала замечания в классе. Увидев подружку, Ната очень обрадовалась.
Мама Наты, Нинина мама и бабушка уселись на диван в столовой и занялись разговорами. А дети ушли в спальню и стали играть в дочки-матери.
У Наты было пять кукол, из них три с разбитыми носами и одна без ноги. Трёх кукол, которые поцелее, Ната отдала Нине, а двух поломанных взяла себе. Усаживая их на полу, она приговаривала:
— Что, шалунишки, допрыгались? Столько озорничали, что и ноги поотрывались? Баловство до добра не доводит. — Последнюю фразу бабушка часто говорила самой Нате, когда та падала со стула или с дивана, куда забиралась попрыгать.
Лёля принесла свою Маринку и целлулоидного пупса, и у неё тоже стало двое детей.
Игорёк закричал:
— Я тоже буду мама! У меня будет дочка слон!
Нина рассмеялась:
— Какая же ты мама? Ты — папа. А слон будет твой сыночек. Где он, этот слон?
Ната покосилась на Лёлю. Лёля нахмурилась и расправила на Маринке платье.
Тогда Ната села перед Игорьком на корточки, взяла его за руку и стала уговаривать:
— Зачем тебе слон? Возьми своего Мишку. И ещё моего. Смотри, какие у тебя будут два хороших мохнатеньких сыночка.
Но Игорёк заплакал:
— Хочу, чтобы слон-сыночек!
И до того разошёлся, что ногами затопал.
Нина даже испугалась:
— Да дайте вы ему скорей слона! Как расплакался, бедненький! Маленький мой, не плачь! — И она стала гладить Игорька по голове. — Ната, найди же слона!
— Лёля… я принесу слона? — неуверенно спросила Ната.
— Нельзя! Слон мой. Не дам! — отрезала Лёля.
Игорёк пуще разревелся. Он отталкивал от себя Нину и Нату. У Нины от недоумения глаза округлились.
— Почему ты ему не даёшь, Лёля? — спрашивала она. — Неужели тебе не жалко, что он плачет? Да что это за слон такой особенный, что его нельзя дать Игорьку?
Лёля надула губы и молча, стала перевязывать ленточку в Маринкиных волосах. Вместо неё ответила Ната:
— Он совсем мягкий, слон, и не разобьётся. У него хобот длинный. Игорёк его любит, а Лёля ни за что не даёт.
В коридоре послышались торопливые шаги. В дверях появилась мама. За ней Нинина мама идёт, а позади всех бабушка шаркает широкими домашними туфлями.
Мама кинулась к Игорьку.
— Что такое? Что с тобой?
А Игорёк ревёт во весь голос и сквозь слёзы говорит что-то непонятное. Только два слова можно разобрать: «слон» да «сыночек».
— Лёля ему слона не даёт, — объяснила Ната.
— Ох уж этот слон! — с досадой воскликнула мама. — Лёля, стыдись! Перестань, Игорь, а то отшлёпаю!
Она подхватила Игорька на руки и, сердито посмотрев на Лёлю, унесла его в столовую.
Нинина мама ушла за ней.
Бабушка повздыхала и позвала:
— Идёмте, девочки, чай пить.
После чая Нинина мама заторопилась домой. Так и не поиграли в дочки-матери.
Ты — старшая сестра
На другой день Ната и Нина вместе шли из школы домой. Нина сказала:
— Моя мама говорит про вашу Лёлю: «Бедная девочка!»
Рот у Наты стал как буква «о».
— Чем она бедная?
Нина покачала портфелем.
— Моей маме жалко вашу Лёлю, потому что её плохо воспитывают.
— Как это «воспитывают»?
— Ну, говорят: это нельзя делать, а это можно. Что надо каждое утро уши мыть и зубы чистить.
— Лёля чистит зубы.
— Да ведь не только про зубы говорят, когда воспитывают. Какая ты, Натка, беспонятная! А про всё…
— А тебя воспитывают?
— Конечно. Мама, и папа, и Зоя, моя старшая сестра, она уже в восьмом классе учится.
— А меня, должно быть, не воспитывают, — задумчиво сказала Ната.
