Золотая сеть - Ярункова Клара (книги без сокращений TXT) 📗
— Ленард Седерберг, — закончил швед внятно и медленно.
— Нет! — выдохнул Милан. — Ты не Ленард Сёдерберг. Ты жираф.
— Жираф? — повторил парень и показал на Милана. — Ты жираф?
— Я? — рассмеялся Милан и ткнул пальцем в Грудь Ленарда. — Это ты жираф.
— Жираф?
Незнакомое слово понравилось Ленарду. Он догадался, что это слово имеет что-то общее с его ростом. А когда Катка Барошова нарисовала ему пальцем на стенке запыленного автобуса жирафа, он похлопал ее по плечу, восторженно и довольно кивнул головой,
— Жираф! Жираф! — повторял он, оборачиваясь ко всем и показывая то на животное, нарисованное в пыли, то на себя.
За эту шутку, принятую без обиды, все сразу полюбили длинного Ленарда.
Гонза с крыши автобуса посматривал на тонкую блондинку, дотрагивался до чемоданов и ждал, на какой из них она кивнет. Но она каждый раз разочарованно крутила головой. Наконец Гонза протиснулся к самому большому чемодану, и блондинка утвердительно кивнула.
Гонза прочитал наклейку на чемодане: «Ivonne Wall Stockholm, Swerige». Потом он поднял тяжелый роскошный чемодан. «И что у нее в нем только может быть?» — удивился Гонза. Но пусть только кто-нибудь посмеет подумать, что ему трудно поднимать эту тяжесть! Ничего подобного! Больше того, Гонзе казалось, что ради красивой Ивонны он может поднять целый автобус. А что, если тяжелый чемодан перетянет и он бесславно полетит вместе с ним с крыши автобуса? Но тут ему на помощь подскочил Милан Яворка.
Наконец все чемоданы стояли на зеленом газоне. Кроме шведских, на чемоданах были названия немецких городов: Дрезден, Берлин, Лейпциг, Магдебург…
Вожатая Лена передала по цепочке, чтобы ребята помогли отнести багаж гостей.
Конечно, в приказе не было никакой нужды. Гонза героически начал сражаться с Ивонниным чемоданом. Милан взял багаж Бритты и маленькой немецкой девочки, которая прыгала перед ним, как козленок. Она во что бы то ни стало старалась помочь ему.
— Ну, пусти же! — сказал ей Милан. — Ви хайст? — сложил он вопрос из своих небольших запасов немецкого языка, который начал изучать в прошлом году.
— Ингрид Старке.
— Ингрид? А я Милан Яворка.
Девочка подскочила, и вместе с ней подскочил и узелок рыженьких волос, перехваченный черной ленточкой.
— Яворрка! Яворрка! — грассировала она букву «р».
Бритта рассмеялась.
— Да перестань же! — рассердился Милан на девчонку и оглянулся.
Шведские гости — мальчишки и девчонки — стояли возле чемоданов и жестами предлагали пионерам, и без того нагруженным чемоданами, взять оставшийся багаж.
При этом они перекидывались веселыми репликами.
Чешские ребята, задетые за живое, остановились. Но вот от них отделилась Илон ка Месарошова и подошла к багажу, разложенному на зеленом газоне, и подняла один из чемоданов. Гонза Мудрых в сердцах ударил оземь Ивонниным чемоданом.
— Брось! — крикнул он. — И вы бросьте! Ката, Алена, Зуза!
Девочки послушно поставили чемоданы и отправились в лагерь. Шведы поняли, что перестарались. Но один из них, больше всех смешивший товарищей, всем своим видом старался показать, что вовсе не чувствует себя побежденным. Он медленно отделился от своих ребят, обошел стороной могучего Гонзу и приблизился к маленькому Пепику Роучке. Швед пальцем вытянул у него из-под куртки краешек пионерского галстука и заверещал:
— Хи! Че-че-че!
Гонза направился к шведу.
— Геран! — раздался пронзительный крик.
Это выкрикнул Жираф, Он пошел навстречу Гонзе, приложил палец к своему виску, покрутил им, словно буравчиком, и кивнул на Герана.
— Рассказывай! — проворчал Гонза. — Твой Геран вовсе не такой глупый!
— Подумаешь! Воображает из себя бог знает кого! — запищал Пе-пик. — А мы что тут? Для того, чтобы ему носить чемоданы?!
— Его счастье, что он гость, — успокоился Гонза. — Иначе пришлось бы ему понюхать кулак. — И он поднес кулак к носу Жирафа.
Жираф истолковал этот жест по-своему. Он подошел к Герану и щедро отвесил ему две оплеухи. Потом вернулся к Гонзе и сказал:
— Гонза! — протянул Жираф руку.
«Ага! Он быстро запомнил мое имя!» — подумал Гонза и подал руку Жирафу.
Ребята похлопали друг друга по плечам. Пепик не хотел отставать от Гонзы, подошел к Жирафу, подскочил и тоже хлопнул его по спине.
— Эй, Петр! — позвал Гонза Маковника, стоящего невдалеке с двумя иностранцами. — У тебя среди шведов уже полно приятелей. Ты объясни этим принцам: они могут идти налегке, чтобы у них руки не отвалились. Мы еще вернемся за остальными чемоданами. Палочка их пока посторожит, — обернулся он с иронической улыбкой к Ивонне. Ее подкрашенное лицо уже не казалось ему таким красивым,
— Что ты ко мне пристаешь? — вспыхнул Петр. — Мой друзья — немцы. Этот — Вильгельм. — Он подтолкнул вперед высокого парня, что был постарше, а потом второго, помладше: — А это Эрнест из Берлина.
Немцы подошли, поклонились и сказали:
— Freundschaft, Kamaraden!
Только тогда все обратили внимание, что у немецких ребят под серыми куртками голубые пионерские галстуки.
— Ну, пошли! — сказал Гонза и поднял два чемодана.
И хотя Петр Маковник руками и ногами объяснял иностранцам, что они могут ничего не нести, все же шведы взяли свой багаж и направились в лагерь.
На полпути они повстречались с вожатой. Она с беспокойством спросила ребят, почему они так долго задержались.
— Ну, мы немножко поговорили, — ответил Гонза.
— А что это вы оставили там, на лужайке? — спросила Лена.
Все с любопытством обернулись. На зеленом газоне сидел Палочка и верно охранял чемодан Ивонны Валль из Стокгольма.
4
Шел дождь. Его струи ровно падали на землю, словно кто-то сидел в мохнатых облаках и лил воду через сита. Неподвижные ветки старых елей торчали, подобно огромным темным крыльям. То там, то сям с них падали большие серебряные капли.
В двух светлых мастерских, расположенных на первом этаже «штабного» здания, пионеры осматривали содержимое огромных шкафов и полок. Они толпились возле них, тянулись друг через друга, а ребята поменьше даже приседали, чтобы хоть что-нибудь увидеть сквозь лес ног.
— Ну и добра же тут!
— Вот бы нам на уроки труда все это!
— Не пришлось бы тогда сколачивать все время одни и те же табуретки.
— А гвоздей-то!
В целлофановых пакетиках блестели гвозди, различные по величине. На полках были разложены пластинки из прозрачного целлулоида, бутылочки с клеем, катушки толстых ниток, кубики пластилина, множество мягких цветных трубочек из искусственного материала, стояли различные приборы.
Второй шкаф был набит всем необходимым для рисования. Тут было полным-полно рисовальной бумаги, угля, перьев и бутылочек туши.
Ката Барошова пробралась к шкафу. Она взяла лист бумаги для рисования, села в углу мастерской на небольшом стульчике и начала набрасывать карандашом, который всегда носила с собой в кармане, ребят, столпившихся около шкафа. Она нарисовала руку и ногу, запечатлела юбочку. От блузки добралась к голове. Узелочек волос, ленточка. Ингрид! Потом на листке появилась мальчишечья голова, нарочно искаженные, вытаращенные глаза. Геран!
«Какой красивый этот Геран», — подумала Катка. А потом кинула на него злой взгляд и… высунула язык.
Катка постепенно заполняла белый простор листа. На бумаге уже поселились Гонза, Милан, симпатичная Бритта и Пепик Роучка с веснушками на носу.
— А где же Жираф? — подойдя, спросил Петр Маковник.
И Катка, рассмеявшись, начала рисовать Жирафа.
Постепенно ее обступили ребята. Раздались реплики:
— Жираф не поместится!
— Он будет коротышкой!
Но и Жираф все же поместился на листе.
— Ну и здорово! — восторженно сказал Милан Яворка, взял у Катки лист и стал показывать его всем ребятам.
Посмотрев на свой портрет, Жираф рассмеялся. Он в восторге хлопал себя руками по худым коленкам, узнавая ребят по Каткиным портретам.
