Чужой - Юргелевич Ирена (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

В кухне наступает мертвая тишина, слышно лишь мерное тиканье будильника. Отец сидит неподвижно, с застывшим лицом. Проходит минута, другая. Уле кажется, что время тянется бесконечно долго. Наконец отец слегка наклоняется, чтобы лампа не мешала ему видеть дочь.

— Зачем тебе деньги?

— Нужно.

И опять тишина. Уля решает, что все пропало, через мгновение прозвучит слово «не дам», и все будет кончено. Она молча ждет. Отец снова бросает на нее долгий взгляд.

— У тебя какие-нибудь неприятности? — Этот вопрос зву­чит уже более мягко, чем предыдущий.

Значит, отец не сердится? Уля удивлена.

— Нет. — Она старается отвечать спокойно.

— Что-нибудь, вероятно, все же случилось, только ты не хочешь сказать. А ведь я мог бы тебе помочь, посоветовать… Тебе это не приходило в голову?

— Нет.

— Жаль.

Последнее слово возмущает Улю. Какое право имеет отец так говорить?

— Ты мне не доверяешь, да? — спрашивает отец.

— Как я могу доверять? Я ведь тебя почти не знаю.

— Мне кажется, ты не только не знаешь, но и не хочешь узнать.

Уля вдруг отдает себе отчет в том, что отец прав, что так оно и есть. Но зачем ей его «узнавать», когда она и так. все о нем знает? И вряд ли узнает что-нибудь новое. Свое мне­ние об отце она уже составила.

— Моей вины тут нет, — твердо отвечает она.

Доктор Залевский снова выглядывает из-за лампы, де­лает рукой какое-то слабое, неуверенное движение, как будто хочет подозвать дочь к себе. Но она не отходит от печки.

— Девочка моя, — отец говорит тихо, как бы боясь не справиться с волнением, — скажи мне. . . Ты что же, не хо­чешь дружить со мной?

Молчание.

— Все ясно, — иронически говорит доктор. — В таком случае, нам остается одно: побеседовать об этих пятидесяти злотых. Зачем они тебе нужны?

— Я не могу сказать.

— Боюсь, что ты собираешься сделать какую-нибудь глу­пость.

— Не бойся, пожалуйста. Я тебе отдам. — Уля отлично знает, что отцу не жалко денег, но обида и возбуждение за­ставляют ее нарочно говорить эти несправедливые слова.

— Уля! — Отец глубоко оскорблен. Ух, какой у него сер­дитый взгляд.. .

И тогда Уля, тихая, робкая Уля, поняв, что ее планы ру­шатся, начинает кричать:

— Дай! Дай! Я отдам тебе! Заработаю и отдам! Дай! Доктор вскакивает из-за стола, подбегает к дочери и хва­тает ее за руки.

— Что с тобой? — спрашивает он, пытаясь заглянуть ей в глаза. Весь гнев его улетучился, осталась одна глубокая тревога. — Что-нибудь случилось? Беда? . . Ради бога, я дол­жен знать!

Но Уля не признает за ним этого права. Она упрямо от­кидывает голову назад и стоит перед ним с каменным лицом.

* * *

В то самое время, когда Уля разговаривала с отцом, Мариан миновал первые домишки деревни. Часть обратной до­роги он проделал на грузовике, но все-таки очень устал. Шел он медленно, прихрамывая, потому что натер пятку, и со страхом думал о том, как его встретят бабушка с дедушкой. Он считал, что поступил правильно, тем не менее весь день мучился мыслью, что он обманул их и заставил беспокоить­ся, а теперь, когда ему вот-вот предстояло встретиться с ними лицом к лицу, это неприятное чувство усиливалось с каждым шагом. Наконец он не выдержал и, не обращая вни­мания на боль, пустился почти бегом. Пусть уж скорее все кончится.

Подойдя к дому, Мариан с удивлением увидел, что в ок­нах темно. Час был поздний, однако вряд ли бабушка легла спать, не дождавшись его. И Юлек тоже должен был ждать. Дедушка, правда, мог уйти к соседям, это случалось.

Дверь была заперта. Ключ лежал под половицей, куда его клали, если уходили ненадолго. В комнатах никого! В уголке около двери—Мариан первым делом посмотрел туда — не было дедушкиных сапог и рабочей куртки. Слава богу, дедушка не вернулся, — видно, остался на фабрике в ночную смену.

Однако где же бабушка и Юлек? Мариан снова вышел во двор, выглянул на дорогу. У Квятковских скрипнули воро­та — хозяин запирал на ночь сарай.

— Вы не знаете, где бабушка? Может, ее к больному по­звали? — спросил Мариан. (Бабушка слыла большим знато­ком по части лекарственных трав и не раз оказывала людям первую помощь.)

— От Завадских ее кликали.

Видимо, Юлек, соскучившись в одиночестве и не желая ложиться спать, побежал с бабушкой. Мариан вернулся в дом, принес воды, растопил печку. Несмотря на усталость, эта работа доставляла ему удовольствие. Он снова входил в знакомую, налаженную домашнюю жизнь.

Подметя рассыпанную перед топкой золу, он уселся на лавочке около дома. Встреча с бабушкой его больше не пу­гала, напротив — он думал о ней с нежностью. Теперь можно было поразмыслить о Зенеке. Мариан помнил каждое слово их короткого разговора.

— Откуда ты тут взялся? — спросил Зенек, подойдя по­ближе и подозрительно взглянув на Мариана.

— Уля сказала, что ты идешь в Варшаву...

— А твое какое дело? Куда хочу, туда иду. Наступил самый трудный момент.

— Я доехал на автобусе до Белиц, ну и вот, иду обратно, думал, может, тебя встречу... — говорил Мариан, надеясь, что больше ничего объяснять не придется. Однако, взглянув на враждебное лицо Зенека, поборол себя и прибавил: — Я. .. то есть мы… мы считаем, что все это было очень глупо.

Зенек, который, по привычке, смотрел в землю, поднял взгляд на Мариана и невесело усмехнулся:

— Жизнь вообще глупая штука, понял?

Что он хотел этим сказать, непонятно. Но Мариан почув­ствовал, что Зенек уже не так злится, как раньше.

— Вернись на остров!

— Нет.

— Не хочешь?

— Нет. Вы — это одно, а я — другое. Мариан опять не понял.

— Вы нормальные ребята. У вас есть папы, мамы, тетень­ки, дяденьки, — как-то необычно терпеливо объяснял Зенек. — Ну и прекрасно. А я… Надо выкручиваться самому.

— Так ведь и ты еще не взрослый. Как ты будешь жить?

— Посмотрим. Сам еще не знаю.

— Зенек! — сделал еще одну попытку Мариан. — Послу­шай меня, пойдем!

— Нет. Мне лучше уйти.

И каждый пошел в свою сторону. Пройдя несколько ша­гов, Зенек вдруг окликнул Мариана:

— А Дунай? . . Не появлялся?

— Нет! — крикнул в ответ Мариан.

— Скажи Уле, может, он еще вернется! Тем дело и кончилось.

* * *

С дороги послышались торопливые, легкие шаги. По дво­ру бежал Юлек.

— Мариан! — крикнул он, чуть не налетев в темноте на брата. — Ну что?

Мариан не отвечал. Юлек дернул его за руку:

— Ну, говори же!

— Я его встретил. Он не захотел.

— Не захотел вернуться? — жалобно повторил Юлек. Та­кая возможность ему и в голову не приходила.

— Что поделаешь, Юлек. Не огорчайся. А где бабушка?

— Осталась у Завадских.

— Как она, очень сердилась?

— А? — переспросил ничего не слышавший Юлек. Все мысли сто были там, на Варшавском шоссе.

— Я спрашиваю, она сердилась?

— Нет. Велела тебе поужинать и ложиться спать.

Мариан вздохнул с облегчением. Мальчики вошли в кух­ню, освещенную веселыми отблесками плясавшего в печке огня.

— Но почему же, Почему он не захотел вернуться? — не выдержал Юлек. — Почему, скажи мне!

— Не знаю.

— Как же он теперь будет?

Это был тот самый вопрос, который Мариан задал Зенеку несколько часов назад. Только сейчас Мариан отдал себе отчет в том, что настоящего ответа он не получил, и ему ста­ло вдруг стыдно, что он так радовался возвращению в свой теплый и уютный дом.

„ЭТО ВСЕ , ЧТО Я МОГУ ДЛЯ НЕГО СДЕЛАТЬ "

Ребята перестали ходить на остров. Любимое место поте­ряло для них все свое очарование. Они о нем даже не разго­варивали. Да и виделись они теперь редко.

Юлек помогал полоть огород, в базарные дни ездил с ба­бушкой в Лентов, возился с кроликами, строил для них вме­сте с дедушкой новые клетки. Мариан много читал и еще усерднее, чем прежде, занимался с Юлеком. Юлек ужасно на него за это злился, но, поскольку Мариана поддерживали бабушка с дедушкой, приходилось подчиняться.