Война «ежей» - "Братья Мормаревы" (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Вы тут разбирайтесь, как хотите, а поденную оплату придется выложить, так и знайте!
Ташев ушел домой, заперся в комнате и написал несколько жалоб — отцу Камена, отцу Маляки, классному руководителю Добревой и директору школы.
В связи с поступившей в школу жалобой в шестом классе «Г» было назначено родительское собрание, на котором счел необходимым присутствовать и директор. В последнее время у него было немало объяснений с Добревой — она, конечно, прекрасный педагог, но успеваемость в ее классе все-таки оставляет желать лучшего. А теперь еще и дисциплиной следует заняться.
— Главный виновник случившегося — из вашего класса, — обратился директор к родителям, — если не сказать, два виновника. Несомненно, виноваты и мы… — взглянул он на Добреву.
Учительница стояла у окна и рассеянно смотрела во двор.
— Наверное, мы распустили детей. Сейчас необходимо подтянуть их. Педсовет решит, как наказать их, но надо подумать и о том, что может сделать пионерская организация.
Отец Камена был мрачен: почаще бы напоминали детям, что они пионеры.
— Камен Тошков не может теперь оставаться председателем совета отряда, — продолжал директор. — Поэтому я прошу вашей помощи. На пионерском сборе дети сами определят отношение к случившемуся. Но я прошу каждого из вас — поговорите с ребенком, объясните ему смысл проступка Камена. Мы не можем пустить все на самотек. Хочет ли кто-нибудь высказаться?
Молчание. Директор обвел взглядом собрание, но никто так и не изъявил желания говорить.
— Может быть, выступит отец Камена? — предложил директор.
Тошков встал, и парта под ним заскрипела.
— Я бы мог сказать, если бы речь шла не о моем сыне… Чтоб пусто было и этой машине, и стеклу!
На следующий день в шестом «Г» состоялся пионерский сбор. Добрева рассказала о проступке Камена и добавила, что хотела бы знать мнение ребят на этот счет. Пусть подумают, может ли Камен после такого недостойного поведения оставаться председателем совета отряда.
Наступила тишина.
— Кто хочет выступить?
Юлия подняла руку.
— Камен всегда был отличником, хорошим товарищем, занимал первое место на районной выставке научно-технического творчества…
— Два раза, — уточнил Маляка.
— Да, два раза.
Класс оживился, и это придало Юлии смелости.
— Он хороший пионер, добрый товарищ…
— И скромный, скажи, скромный человек, — подсказывал Панта.
— Скромный… — Юлия думала, что бы еще сказать. Вспомнив, что надо выразить свое отношение к проступку товарища, добавила: — А если учесть, что ему дали пощечину… — Она пожала плечами, тем самым как бы говоря «как же иначе мог он поступить», и села.
Девочка с косичками, не в силах скрыть своего любопытства, повернулась к Маляке:
— Он ведь получил пощечину после того, как разбил стекло?
— Ну и что же?! Все равно пощечина!
Маляка грубо толкнул девочку — нечего вертеть головой и вмешиваться в чужие дела.
— Кто еще хочет выступить? — вновь предложила Добрева.
Один мальчик, испуганно вертя в руке лист бумаги, не сводил глаз с учительницы. Заметив это, она дала ему слово.
Мальчик положил листок бумаги за спиной товарища, чтобы никто не видел, как он читает, поднялся с места и начал говорить. Чувствовалось, что свое выступление он приготовил заранее и не без родительского участия.
— Мы, пионеры, должны быть хорошими гражданами, честными, совестливыми, слушаться родителей, уважать старших. Поступок таких, как Ка…
Мальчик остановился, потому что Панта выхватил листок с написанным выступлением и спрятал его.
Добрева отошла от окна, пройдя между рядами, остановилась перед Пантой и протянула руку. Что делать? Панта отдал ей лист бумаги. Почерк был не детский. Добрева разорвала листок.
— Не читай, а скажи, что думаешь по этому поводу.
Мальчик попытался вспомнить, что было написано дальше.
— Мы, пионеры, потому что маленькие…
Бумажный шарик скользнул по его голове, и мысль оборвалась.
— А ты сам как расцениваешь поступок своего товарища? — повернулась к нему Добрева.
Мальчик скорчил гримасу, пытаясь что-то сказать, но слова застревали в его горле. Наконец он выдавил:
— Но он оплеуху получил, чего уж тут!
Панта с одобрением взглянул на товарища.
— А знаете, мой папа для «Москвича» целый месяц искал стекло, а для «Форда» наверняка вообще не найти! — И мальчик, счастливый, сел на место — тяжесть свалилась с его плеч.
— Еще кто-нибудь хочет сказать? — предложила Добрева.
Девочка с косичками никак не могла унять свое любопытство:
— Я не понимаю, какая точно была машина?
Маляка дернул девочку за косы, и она сконфуженно села.
— Кто еще хочет выступить?
Желающих говорить больше не было. Добрева решила заканчивать обсуждение.
— О своем отношении к происшедшему я ничего не скажу, — начала она. — Кто будет председателем совета отряда, вы решите сами. Вы достаточно взрослые, пионеры, и вам надо учиться рассуждать самостоятельно. Кто за то, что Камен не должен оставаться председателем совета отряда, поднимите руку.
Класс затих. Ребята смотрели друг на друга. Наконец под взглядом Добревой одна за другой стали подниматься руки. Маляка! Камен! Последним поднял руку Панта.
— Будь я там, разбил бы и заднее стекло, — шепнул он Юлии.
Часть четвертая
Пустырь
До конца учебного года оставалось меньше месяца. Солнце припекало совсем по-летнему и сулило каникулы и море. Нежась на солнце, ребята время от времени посматривали в зеркало, приспособленное ими для обозрения улицы. На душе было невесело. Экая тоска!
Увидев приближавшуюся машину, Маляка тут же бросил мяч на проезжую часть улицы и ринулся за ним. Раздался скрип шин на асфальте — машина остановилась в двух шагах от мальчика. Водитель с облегчением откинулся на сиденье и вытер пот с лица — обошлось, но страшно подумать, что могло бы произойти!
Маляка схватил мяч и, широко улыбаясь, вернулся к приятелям.
— А я что говорил? — заявил Добролюб. — Водитель всегда останавливает машину, как только увидит мяч. Раз вылетел мяч, за ним вот-вот выбежит пацан. Это уж точно!
Кроме Добролюба, во дворе были Камен и Сашо, мальчик из шестого «А», устроившиеся на скамейке, предназначенной когда-то для запасных игроков. Скамейку поставили возле дома, чтобы спинкой ей служила стена здания. Обычно ребята колготились здесь, если, впрочем, тетя Худерова, бабушка Гинка, тетя Шайтанова или кто еще не занимал скамейку первым — соседки любили погреться на солнышке. Теперь ребята редко бывали у себя во дворе. От двора и бывшей спортплощадки ничего не осталось. Все места захватили три гаража с массивными деревянными воротами и огромными замками на них и ремонтная яма, прикрытая сверху из предосторожности толстыми досками.
И это называется заботой о детях! От спортплощадки остались лишь воспоминания и чудом сохранившаяся боковая линия. Рабочие Константинова оказались расторопными — за неделю отгрохали все это уродство.
— Пойдемте на десять в кино, — предложил Маляка.
— Вчера только ходили…
Неожиданно Сашо выбил из рук Маляки мяч и бросился за ним на проезжую часть улицы. Опять резко заскрипели тормоза, и «Москвич» занесло на обочину. Водитель высунулся из машины, от нервного напряжения и гнева лицо его пылало.
— Осторожнее с мячом, не то…
— У вашей машины заклинило левые колодки, — учтиво заметил мальчик и, подняв мяч, вернулся к товарищам.
— Из-за покрышек сердится, — решил Маляка.
— Ну и пусть.
Ребята замолчали.
— Я плачу за билеты. — Маляка снова пригласил товарищей в кино.
Ему не хотелось больше жариться на солнце.
— Сколько же денег тебе перепадает от родителей? — поинтересовался Добролюб.
— Лев, но бывает и больше. Пять левов родители дают за шестерку. Три — за пятерку.
