Судьба Илюши Барабанова - Жариков Леонид Михайлович (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
— Дерутся… — сказал Степа и отодвинулся, чтобы другу было виднее.
В зале двое в белых костюмах и с проволочными сетками на лицах состязались на рапирах. Скоро бой кончился, и тот, кто был повыше, снял с лица сетку. Ребята узнали Поля. Вторым был Гога Каретников. Они поставили к стене шпаги и начали снимать с себя белые мундиры.
Боясь, как бы их не заметили, ребята крадучись отошли от окна.
— Вот это жизнь! — с завистью и восторгом проговорил Степа. — Только нам не мечтать об этом!
Илюша понимал, что, говоря «нам», Степа имел в виду себя, свою подслеповатость, из-за которой его в скауты не примут. Но ребята сговорились «дружить на пару», а если так, то либо вместе, либо ни тот ни другой! Правда, Илюша не очень стремился к скаутам, чувствовал к ним неприязнь, хотя и не мог объяснить себе причину ее.
Так бы ничем и окончился поход к штабу скаутов, если бы дальше не произошло прямо-таки сногсшибательное событие.
На углу улицы они столкнулись с двумя девочками. В одной Илюша узнал Валю Азарову, другая не была ему знакома. Девочки за кем-то следили, прячась за стволами деревьев. Валя была так увлечена, что не узнала Илюшу и даже не посмотрела на него.
Странное поведение девочек заставило Илюшу и Степу насторожиться и, в свою очередь, следить за ними.
Все объяснилось очень скоро. На другом углу улицы появился Митя Азаров. Поглядывая издали на скаутский клуб, Митя прохаживался по тротуару, и было видно, что он кого-то ожидает.
Девочки застигли Митю врасплох, вышли из-за укрытия, и Валя принялась стыдить брата:
— А еще комсомольский секретарь!..
— Чего тебе? — удивился Митя, узнав сестру. Вместе с тем чувствовалось, что он растерялся.
— Знаем, кого ты ждешь… И не стыдно?
— Не твое дело, иди домой!
— Поповну ждешь… Может, в церковь пойдешь молиться?
— Дождешься ты у меня… — проворчал Митя, а самому и в самом деле сделалось стыдно. — Не вмешивайся в чужие дела. Проваливай отсюда!..
Валя, рассерженная, вернулась к подруге, и они ушли, оглядываясь на ходу.
В эту минуту из клуба скаутов выбежала Тина. Она осмотрелась по сторонам, увидела Митю и побежала к нему через дорогу.
— Понял? — многозначительно спросил Степа.
Илюша ничего не понял.
— Любовь зла, полюбишь и козла… — сказал Степа загадочно и со знанием дела.
— Какой козел, где?
— Митька твой… Прикинулся черт ягодкой…
— Ничего ты про Митю не знаешь. Он хороший.
— Хороший, а Тину присушил.
— Как присушил?
— Очень просто: не наглядится на нее, не надышится…
— Что ты выдумываешь, Степа?
— Ничего не выдумываю, факт есть факт… — Степа усмехнулся. Он знал, что в этих тонких вопросах его приятель телок телком. Подумать только, Варька его поцеловала, так он со стыда чуть не сгорел! Уж кто-кто, а Степа знаток в этих делах…
Снова потянулись дни пастушьего лета с изнуряющим зноем, с поникшими от жары листьями. Даже птицы сидели на ветвях, разинув клювы.
Встреча с Цезарем была трогательная. Бык увидел пастушка и замычал, точно чувствовал вину перед ним.
— Ишь, любит он тебя, — сказал Михеич.
Цезарь доверчиво потянулся губами к букету синих колокольчиков в руках Илюши — пришлось угостить. Жуя цветы, бык покосился на Адама — с ним примирение еще не наступило.
Разговор с Тиной оставил в душе глубокий след. Но сейчас почему-то легенда о Георгии Победоносце вызывала в нем протест. Илюша продолжал легенду в своем воображении и сам удивился, как получалось интересно.
…Вот Георгий Победоносец, прикончив змея, подъехал к царю. Слез он с коня и опустился перед ним на колени. Царь сказал ему: «Спасибо тебе, прекрасный витязь, что ты спас мою дочь-царевну. Я отдам тебе ее в жены, и сам ты станешь царем». — «Спасибо, господин царь, ваше величество, — ответил рыцарь Георгий Победоносец. — Буду служить верой и правдой, только отдайте мне в прислуги рабыню-сиротку». — «Что хочешь бери, благородный рыцарь, — говорит царь, — для тебя ничего не жалко. Бери сколько хочешь рабынь и угнетай их».
Но тут появился бы красный командир Буденный и закричал Георгию: «Эй, отпусти рабыню, нельзя угнетать бедных людей!» — «А ты кто такой, что указываешь мне?» — спросил бы Георгий. «Буденный я, вот кто!» — «А мне все равно, хоть ты и Буденный, я на тебя чихал!» — «Если так, то давай вдаримся», — предложит Буденный. «Давай!» — «А не боишься, царский подлабузник?» — «Я самого дракона убил, — ответит Георгий, — а тебя в два счета побью». Схватит он копье и прыг на белого коня! «Налетай!» — закричит Буденный, а сам шашку вытащит из ножен.
У Победоносца зеленое знамя с вышитой белой лилией, пику выставит и мчится. А Буденный ничуть не испугался бы, передал рабыне-сиротке красное знамя: мол, подержи минутку, а сам навстречу Георгию. Кони храпят, из ноздрей пламя. Взмахнет Буденный шашкой и выбьет из рук Георгия копье. Вмиг забудет рыцарь про свою победу, и давай бог ноги — только копыта засверкают.
«Держи его!» — закричит Буденный, а сам со смеху будет покатываться. Потом вернется к рабыне-сиротке и спросит: «Видала? Так ему и надо, царскому лизоблюду. Давай знамя и садись на коня». Поднимет Буденный ее в седло и скажет: «Не бойся, мы всех победоносцев с земли метлой сметем!..»
Даже весело стало от такого конца святой легенды. Рассказать о ней Степе — обидится, будет ворчать: дескать, грешно так сочинять про святых людей. А Тина? Почему-то казалось, что она улыбнется, когда узнает, как Георгий Победоносец испугался Буденного. Зато Поль, наверно, стал бы на защиту Георгия. Ну и пусть!
Илюша лежал на теплой земле. Высоко в небе, над вершинами сосен, парил черный ворон.
Глава двенадцатая
ЦАРЬ-ГОЛОД
Будто в насмешку над людским горем, в то засушливое лето в небе разгорались красные зори: по утрам золотистые, переходящие в ярко-лимонный оттенок, вечером нежно-бирюзовые, почти зеленые, с высокими звездами. Эти зори, по народным приметам, предвещали беду.
С апреля не выпало ни капли дождя. Солнце иссушило землю, и на дорогах лежала рыхлая горячая пыль. Ребятишки бегали по ней босиком, и пыль вздымалась клубами, висела в воздухе, оседая на деревьях, заборах, крышах домов. Сады весной зацвели рано, но под палящими лучами солнца яблоневый цвет свернулся и опал.
Возвращаясь со стадом из бора, Илюша видел, как люди черпали из Яченки разогретую илистую воду и поливали высыхающие огороды.
Старый пастух Михеич, всегда охочий на шутку, теперь больше молчал, с беспокойством поглядывал на белесое от зноя небо и покачивал головой:
— Беда надвигается…
Газеты приносили тяжелые вести: в Поволжье засухой уничтожены все хлебные посевы. Тысячи людей, побросав дома, подались с ребятишками в благополучные края. Рассказывали, будто все пристани на Волге забиты голодными людьми, а пароходов нет, и толпы беженцев, потерявших веру в спасение, движутся по дорогам, сами не зная куда.
Скоро слухи подтвердились: в городе стали появляться беженцы, опухшие, черные, с безжизненными усталыми глазами. Они бродили от дома к дому, просили подаяния.
Больше всего несчастных скоплялось на базарах; они рылись в мусорных кучах, умирали прямо на тротуарах.
Илюша слушал дома жуткие рассказы о том, что где-то поймали человека-людоеда. А третьего дня с Каменного моста бросилась женщина, мать троих детей: ее ребятишек не принимали в детский дом, потому что жива мать. Вот она и решилась умереть, лишь бы детей пожалели и взяли в приют.
Бабушка ворчала:
— Бога забыли, вот и голод… Всем слезы не утрешь.
