Вредитель Витька Черенок - Добряков Владимир Андреевич (книги онлайн .TXT) 📗

Узнав Эдика и Костю, Данка вскочила на ноги, с гневом смотрела своими глазищами на обидчиков.

— Вы… Вы… — Но так и не смогла придумать, как их назвать. Губы ее мелко вздрагивали. — Двое… из-за угла… — Она подобрала пустой бидон, закрыла его крышкой и не удержалась — всхлипнула. Кулаком смахнула со щеки слезу.

Костя чувствовал: и у него в горле что-то щекочет. Ну вот еще, не хватало заплакать! Он сурово нахмурился и, неловко нагнувшись, поднял с земли велосипед.

Данка молча отряхнула перепачканный в пыли сарафан, повесила на руль бидон и почему-то не села на велосипед, а повела его рядом с собою по тропинке. Она шла и не оборачивалась.

Эдик крикнул ей вдогонку:

— Это тебе за стрелу! Воображала! Задавака!

Она не обернулась.

Ультиматум

К своей даче подходили с опаской: наябедничала Данка или нет? Наверно, все-таки наябедничала. Ведь квас из-за них пролила. «Если два литра было, то двадцать четыре копейки утекло», — сосчитал Костя. Ну, и ударилась здорово. А вдруг — и восьмерка на колесе?.. Да-а. Неважнецкие их дела — рассказала, конечно. А чего ей щадить их?

— Ладно, переживем, — сказал Эдик и принялся высвистывать: «А ведь недаром, говорят: солдат — всегда солдат!..»

«Тебе-то что, переживешь, — подумал Костя, — Обыкновенное дело: нашкодил — мать отругала, и все. А вот мне…»

И верно, Костино положение было сложней. Хотя мать Эдика, Нина Васильевна, и не будет ругать его, но все равно Косте от этого легче не станет. Ведь как получается? Они его взяли с собой на дачу — заботятся, поят, кормят, а жалобы, значит, и на него тоже. Конечно, Эдька во всем виноват, но этого же не станешь объяснять.

Открывая калитку, Костя украдкой оглянулся через улицу на голубенький дом, где Данка и ее мать снимали комнату. Там, за оградой, виднелся прислоненный к беседке велосипед. Значит, уже приехала. Однако кругом все было тихо и спокойно. Нина Васильевна стирала у веранды белье.

— Проводили? — не вынимая из корыта облепленных пеной рук, спросила она.

По ее тону ребята догадались: Данки здесь еще не было.

— Проводили, тетя Нина. Все в порядке! Поезд точно в восемь сорок три пришел, — охотно ответил Костя и тут же предложил: — Тетя Нина, вам еще воды принести?

— Что ж, сходите. — Нина Васильевна распрямила спину и улыбнулась. Ей было приятно, что и Эдик без лишних разговоров схватил пустое ведро. «Всегда бы так, — подумала она. — А то и не допросишься».

В колонке они набрали воды и пошли обратно.

— Давай много-много наносим воды, — сказал Костя. — И вообще, давай целый день помогать твоей матери. Тогда и не будет очень сердиться, если Данка придет жаловаться.

— Не придет.

— Почему? — усомнился Костя.

— Да потому, что не дура она! Сварила своим котелком: если наябедничает, то ей же хуже будет. Я такое устрою!

Костя недоверчиво посмотрел на друга.

— А что, любоваться на нее! Подумаешь, красавица! Глаза по блюдцу! Пусть только попробует наябедничать! Но будь спокоен — не придет. Поняла, с кем имеет дело.

«Может, и правда так», — с облегчением подумал Костя. Пройдя с десяток шагов, он сказал:

— А воды все-таки наносим. Ладно?

Эдик взял ведро в другую руку. Проволочная дужка больно резала пальцы.

— Отдохнем сначала…

На веранде было хорошо — не душно, чуть продувал ветерок. В открытое окно заглядывали ветки сирени.

Сначала ребята хотели поиграть с новым фонариком, который отец Эдика привез накануне. Но какой от него прок днем! Включаешь, а света почти не видно. Еще бы, кругом такое солнце, что глаза ломит. То ли дело, когда темно. Луч фонарика — яркий, острый. Вчера вечером светили — красота! Далеко бьет. Данкина дача метрах в сорока — запросто достает.

А Пузырька напугали! Умора! Это Митюшку так зовут, с девятой дачи. Смешной малец. Толстый, как пузырек. Когда бежит, на груди жир трясется. Он вечером проходил мимо, и Эдик крикнул ему:

— Пузырек! Иди сюда! Одну вещь покажу.

Эдик не зажигал фонарик, пока Пузырек не подошел вплотную. И вдруг в его глаза ударил яркий свет. Пузырек даже ойкнул от страха. Потом, правда, Эдик дал ему немного посветить фонариком и рассказал, что это не простой фонарик, а особенный — аккумуляторный, от электросети заряжается…

Конечно, и сейчас можно было бы поиграть фонариком. Надо только снова открыть гвоздем замок и залезть на чердак. И хозяйка как раз в магазин ушла. Эдик уже хотел сходить в комнату за гвоздем, но, поглядев в окно, заметил на крыльце противоположного дома Данку. На ней был уже не сарафан, а голубое короткое платье. Она постояла в задумчивости и скрылась в дверях.

О гвозде Эдик забыл. Он придвинул табуретку к столу, да так, чтобы ветки сирени не мешали видеть крыльцо Данкиной дачи, сказал:

— Кость, давай лучше в шашки сыграем.

В шашки Эдик играл лучше Кости. Но на этот раз он почему-то делал зевки, и скоро Косте удалось провести в дамки сразу две шашки.

Новую партию сыграть не удалось. У калитки неожиданно появился Пузырек. В щели между досками торчал его любопытный нос, а круглый, как пуговица, глаз кого-то старательно выглядывал во дворе.

— Тебе чего, Пузырек? — высовываясь в окно, крикнул Эдик.

Вместо ответа Митюшка просунул в щель ладонь и пошевелил пухлыми пальцами. Зовет, что ли?..

Эдик и Костя вышли во двор и открыли калитку. Однако Пузырек заходить не пожелал. Не произнеся ни слова, он вытащил из-за пазухи конверт и подал его Эдику. Конверт был заклеен. На том месте, где пишется адрес, красным карандашом была нарисована рука с растопыренными пальцами.

— Это что за послание? — удивился Эдик.

— Красная рука велел передать, — коротко ответил Пузырек и сомкнул губы. Круглое лицо его с толстыми, словно надутыми, щеками оставалось непроницаемым.

Эдик нетерпеливо надорвал конверт. На листке бумаги корявыми буквами было написано:

Поперек Эдикова лба пролегли бороздки. И Костя нахмурился. Дело серьезное. Ленька, по прозвищу Красная рука, — это не Данка, которую можно криком напугать. На третий день после приезда в дачный поселок они были свидетелями крутой Ленькиной расправы с игроком своей же команды. Тот в суматохе на штрафной площадке чуть не срезал мяч в собственные ворота. Ругаясь, Ленька подскочил к нему и ударил по лицу. И никто не посмел вступиться за мальчишку. Леньку боялись.

Эдик еще раз прочитал письмо, машинально отметил про себя грамматические ошибки и хмуро произнес:

— А если не принесем?

Пузырек будто нехотя разжал губы:

— Попадет.

— Пишет — на три дня, — хмуро сказал Костя, — а потом и совсем не отдаст, знаем таких!

Пузырек равнодушно пожал плечами: дескать, поручиться за это не могу.

Костя еще сильнее насупил брови-щеточки. Это что же получается — фонарик кучу денег стоит, и вот, пожалуйста, отдай такую вещь!

— А про фонарик ты, конечно, разболтал? — спросил Эдик.

Митюшка только плотнее сжал губы.

— У, шпион! — обругал его Эдик. — Слуга! Тресну вот по башке!

— Попробуй. — Митюшка скосил глаза на Эдика. Он не стал объяснять, какие неприятности ждут в таком случае Эдика. Он вообще считал, что разговор затянулся. Достав из кармана огрызок карандаша. Пузырек ткнул им в Ленькино послание и пробурчал:

— Распишись.

От изумления Эдик разинул рот.

— Что такое?

— Письмо читал? Вот и распишись, — невозмутимо ответил Пузырек.

— Знаешь! — рассвирепел Эдик. — Катись со своей бумажкой куда подальше! Тоже мне — министр почты и телеграфа!

Митюшка подобрал с земли конверт и листок с письмом, которые швырнул Эдик, и, не сказав больше ни слова, вразвалочку пошел прочь.

Ребята хмуро глядели ему вслед.

Бегство

К двенадцати часам даже на веранде стало душно. Листья сирени одрябли, поникли. Теперь и ветерок не продувал. Лишь верхушки сосен чуть-чуть шевелились. Но это вверху, у земли была полная неподвижность. Воздух сделался словно бы густым, давящим.