Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Вылезай, Робби.
– Я не обязан тебя слушаться. Так папа сказал.
Я тяжело вздохнула:
– Ладно-ладно. Сиди. Хоть весь день там просиди, только ты уже весь пыльный, и Элис скоро будет еду для пикника собирать, наверняка разрешит тебе сделать хрустики.
Робби подумал немножко. Потом выкатился из-под кровати.
– Сходил бы ты переоделся. Посмотри на себя! – сказала я.
– Не хочу, – уперся Робби. – Ты мне приказывать не можешь.
– Ладно, дело твое. Только я тебе не приказываю, а хочу помочь. Давай обсудим твое желание, чтобы никакой ерунды опять не случилось?
– Это ты желание по ошибке загадала и в прошлом застряла, а не я, – не слишком любезно заметил Робби. Он сунул руку под кровать, сгреб свое зверье, запихал его под футболку и пошел в ванную. Я слышала, как он там скакал и ухал гориллой, потом рычал и еще трубил как слон.
– Ну и ладно, – сказала я и пошла на кухню помогать Элис.
Она решила сделать сэндвичи с беконом, латуком и помидорами. Шлёпа поджарила бекон, а я вымыла и нарезала салат и помидоры. Еще в меню были маленькие пирожки с мясом. Появился Робби, более-менее чистый. Ему разрешили раскатать тесто. Потом Элис смешала взбитые сливки с крыжовенным пюре и разложила по баночкам с крышками, а еще помыла большую корзину клубники и полкило вишни. А самое замечательное – она сделала маленькие кексики и разрешила нам всем повзбивать по очереди тесто и облизать потом миску. Пока кексы пеклись, она размолола сахар в пудру, а когда они остыли, позволила нам их украсить.
– Вы просто спец по пикникам, Элис, – сказала я – и сразу подумала, что предала маму. У нее пикники бывали довольно незатейливые: бутерброды с плавленым сыром и каждому по яблоку.
– Ты чего подлизываешься? – прошипела Шлёпа.
– Ничего я не подлизываюсь. Сказала как есть, и всё, – ответила я.
– Она чокнутая. Собирает кучу еды, а сама почти не ест, ты последи за ней. Хочет быть тощей, как селедка, – сказала Шлёпа. – Я когда вырасту, буду есть все что захочу, всегда.
– Тогда у тебя в этих костюмах в облипку будет тот еще видок. Хотя какая разница, главное – петь хорошо, – сказала я.
– Да, я б спела еще на «О2». Эй, Робби, можешь пожелать, чтобы у нас у всех был концерт? Ты тоже можешь петь, если хочешь. Будешь как Робби Уильямс, только ростом поменьше. Круто же, скажи?
– Не буду я это желать. Я свое желание хочу, – сказал Робби.
Что это за желание, мы узнали только в лесу.
– Гей, кошка со скрипкой? – с надеждой пропела Моди и заозиралась по сторонам – но, к счастью, стишковый народец давно испарился.
Мы поскреблись в песке.
– Бизьянка, бизьянка, бизьянка! – позвала Моди.
Псаммиад с неохотой выбрался наружу.
– Опять вы? – Он зевнул. – На десять минут глаза закроешь – и снова вы приходите меня донимать.
– Смешная бизьянка, – сказала Моди и погладила его.
Он передернулся, но руку ее не стряхнул.
– Только ничего шумного не желайте, умоляю, – сказал псаммиад. – Эти создания, что вчера тут маршировали, – у них были такие резкие голоса! А скотина, судя по шуму, совершенно от рук отбилась.
– Не бойтесь, я стишки желать не буду, – успокоил его Робби. – У меня другое желание.
Он расставил на песке свой зверинец: любимца-льва, слона, гориллу, обезьяну, жирафа, зебру и верблюда.
– Хочу, чтобы все мои звери ожили, – сказал Робби.
Псаммиад нервно вздрогнул.
– Снова живность, и в придачу дикая? Глупец, – подытожило чудище, однако раздулось как шар, а затем поспешно зарылось обратно в песок. Мы уставились на маленьких пластмассовых зверей, которых псаммиад, закапываясь, расшвырял по песку.
Тут лев зевнул, потянулся и помесил лапами песок. Слон покрутил головой и поболтал хоботом. Горилла встала на задние лапы, передними при этом почти касаясь земли. Черно-белая обезьянка удрала подальше от гориллы, беспокойно погавкивая. Жираф вытянул длинную шею, прядая ушами, болтавшимися пониже маленьких рожек. Зебра металась туда-сюда, пытаясь спрятаться от льва. Верблюд разминал свои двупалые лапы – в песке он был как дома.
– Ух ты! – благоговейно прошептал Робби. – Смотрите, смотрите! Мои звери! Они правда живые!
– Какие пупсики, – сказала Шлёпа. Она схватила льва – и тот огрел ее передней лапой и вонзил ей зубы в подушечку мизинца.
– Ай! Вот зараза мелкая! – Она бросила льва и осмотрела покусанный палец. – От зубов следы остались! У меня кровь идет!
– Шлёп, это же лев. Смотри в оба. Может, он не забыл, как ты пыталась ему голову откусить, – сказал Робби.
– Ты присмотри за зеброй, Робс, а то лев и ее погрызет, – сказала я. Я взяла зебру и поставила себе на ладонь. Бедняжка дрожала мелкой дрожью. – Какая красавица! Такие симпатичные полосочки у нее.
– Бизьянка! Малипуська бизьянка! – сказала Моди и взяла обезьянку – рассмотреть поближе.
– Тихонько, Моди. Очень, очень аккуратно, – предупредил Робби.
Обезьяна тявкнула, побежала по ее руке и забралась в рукав.
– Щекотно! – захихикала Моди.
Обезьяна уютно устроилась в рукаве футболки и явно собралась подремать.
– Я тогда возьму большую, – сказала Шлёпа. – Иди сюда, обезьяночка. – Она ткнула гориллу в пузо. Та встала на дыбы и ударила себя кулаком в грудь, оскалив крошечные зубы. – Только попробуй меня цапнуть! – Шлёпа щелчком сбила гориллу с ног.
– Шлёпа, прекрати! Оставь моих зверей в покое. С ними надо уважительно обращаться. Они хоть маленькие, но все равно дикие звери.
– Ах-ах, а не то она меня съест? – пропищала Шлёпа.
– Моя горилла – травоядная, такую гадость есть не станет, но она очень сильная. Если захочет, палец тебе оторвет, – сказал Робби.
– Тогда к Моди ее не подпускай, – предостерегла я.
Слон затрубил и задрал хвост. На песок упали маленькие слоновьи катышки.
Мы все вылупили глаза – а потом покатились со смеху.
Верблюд презрительно посмотрел на нас и выразительно сплюнул. Мы снова прыснули.
– Робби, ты здорово придумал! – засмеялась я.
– А то! – Он был горд.
– Хорошо, правда, что псаммиад их маленькими оставил, иначе бы нас всех уже загрызли, – поежилась я.
– Некоторых и загрызли, – сказала Шлёпа. – Если у меня будет бешенство, я тебя, Робби, тоже покусаю.
Тут лев зарычал, а зебра спрыгнула с моей ладони и вовсю припустила из ямы.
– Скорее, лови ее, а то убежит! – крикнул Робби. – Надо для них загон соорудить. Или два, чтобы лев и зебра в разных были.
Я поймала бедненькую зебру и попыталась ее успокоить. Я гладила ее косматую гривку и нежно почесывала между ушками. Потом я поймала жирафа, он опустился на колени на другой моей ладони и беспокойно завертел головой на длинной шее. У Робби в одной руке был лев, а в другой – горилла. Лев перестал рычать и смиренно лег, а горилла свернулась клубком, устроившись у Робби на ладошке как в гнезде.
Шлёпа взяла слона и верблюда.
– Чур не какать и не плеваться, – сказала она, строго покачав головой.
Моди все играла с обезьянкой. Та выскочила у малышки из-под футболки и устроилась на мочке ее уха, крепко ухватившись крошечными лапками за ее шелковистые волосы.
– Так, дайте подумать. Верблюд пусть остается в песке. Надо только построить большую гряду, чтобы он мог на нее взбираться, – всего делов! – сказал Робби. – А ты, маленькая, поспи пока у меня в кармане. – Он очень осторожно опустил гориллу в карман, а потом нагреб песка в кучу и соорудил гряду. – Пусти его по пустыне погулять, Шлёп. Верблюдик, хороший верблюдик, вот ты и опять в песочке.
Верблюд сдержанно поблагодарил его, похлопав густыми ресничками, улыбнулся и побрел вперед.
– Теперь надо для слона найти дом, скорей, пока он опять не обкакался, – сказала Шлёпа.
– Слону нужна травка. – Робби выбрался из ямы на травянистую кромку. Он соорудил из нескольких больших веток ограду, потом аккуратно взял слона и поставил его на мягкую мшистую траву. Слон помахал хоботом.
– Видишь, он доволен. Тебе тоже сюда, лёвушка, травянистая равнина – твой дом родной. И твой тоже, жираф. Давай его сюда, Роз, – сказал Робби.
