На краю земли - Дубов Николай Иванович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
География поможет вам узнать и полюбить свою Родину. И не только потому, что вы живете здесь, привыкли к своей земле, что она прекрасна и богата, и не только потому, что наш народ трудолюбив, талантлив и добр, но и потому, что наша Родина — страна, в которой осуществляются лучшие мечты человечества!
В сказках люди изображали косарей, которые за одну ночь убирали урожай. Наши колхозники не уступят этим косарям — они вяжут десятки тысяч снопов в день, а комбайны не только убирают, но и сразу молотят хлеб.
В сказках строители за одну ночь воздвигали дворцы. А на Украине живет каменщик Иван Рахманин, который со своей бригадой за одну смену строит большой дом. И таких каменщиков множество в нашей стране.
Василисе Премудрой и не снилось такое количество тканей, какое дают наши ткачихи.
Раньше сибиряки невесело шутили, называя огурец сибирским яблоком. Так оно и было, потому что яблоки у нас не росли и огурец был единственным лакомством. А ныне по всей Сибири закладываются фруктовые сады. У нас на Алтае тоже появились невиданные прежде сады. В Онгудае садовод Бабин, а в селе Анос, в колхозе имени Кирова, садовод Воронков выращивают яблоки, груши, вишни. Да что у нас! За Полярным кругом, где не росло ничего, кроме мхов и лишайников, сейчас выращивают овощи.
Великаны в сказках сдвигали и раздвигали горы. Наши инженеры умеют взрывать их так, что выброшенная взрывом земля сама укладывается в насыпь нужного размера и формы.
Сказочные богатыри, сжимая в кулаке камень, могли выжать из него струйку воды. Но разве могут они равняться с нами! В Узбекистане советские люди не только дали воду бесплодной пустыне, которая называлась Голодной степью, но и превращают пустыню в цветущий сад.
И так всюду и во всем. Переменился человек, став свободным, советским, и сам он меняет лицо земли.
Вот почему география СССР — совсем особая география, наука не только о Земле, а о том, как чудесно преображает землю советский человек…
Я мельком оглядываюсь: Генька даже весь подался вперед, Катеринка, опершись подбородком о сжатые кулачки, не спускает с Савелия Максимовича широко открытых глаз, да и другие затаили дыхание.
Мы готовы, забыв о перемене, сидеть без конца и слушать, но звенит звонок — и Савелий Максимович прогоняет нас на улицу.
И почему раньше мы боялись Савелия Максимовича? Он же совсем не страшный! Прищуренные глаза его кажутся суровыми, но, может, он для того и щурится, чтобы скрыть, что они добрые?..
Потом у нас геометрия, физика, и там тоже все новое и интересное. Однако мы весь день так и остаемся под впечатлением урока географии. Географию я всегда любил, а сейчас она мне кажется самой прекрасной из наук, и я твердо решаю, что никогда у меня не только двоек, но и четверок не будет по географии.
Занятия окончились, а домой уходить не хочется. Пелагея Лукьяновна выдворяет нас из класса — ей нужно убирать. Мы усаживаемся на крылечке и ждем Марию Сергеевну. Скоро она присоединяется к нам.
— Что же вы на крыльце уселись? — спрашивает она. — Пойдемте к пруду!.. И рассказывайте, как жили без меня.
Нас не нужно просить. И без того не терпится рассказать о походе, дяде Мише, об Антоне и Сандро, как строили линию, — обо всем сразу…
Почему–то теперь нам особенно легко и просто с Марией Сергеевной. Она появилась в школе, когда мы еще только перешли в шестой, преподавала русский язык и литературу и скоро стала старшей пионервожатой. С ней было всегда интересно и весело, но никогда мы не чувствовали себя с нею так хорошо и просто, как сейчас. Или она прежде казалась нам строже и старше? Но ведь сейчас–то она не стала моложе?.. А может, переменилась не она, а мы? Мы–то ведь стали старше…
Катеринка расспрашивает ее о Бийске, но, оказывается, Мария Сергеевна ездила и в Новосибирск — она там выросла и училась, очень любит этот город и жалеет, когда приходится с ним расставаться.
— Так почему же вы обратно не уезжаете? — удивляется Генька.
— Обратно? — переспрашивает Мария Сергеевна, глядя перед собой. — Нет, не хочу!.. Посмотрите, какая прелесть!..
Бездонно прозрачное осеннее небо. Голубая дымка заволокла дали. Середина озера сверкает и искрится под солнцем, а у затененных берегов опрокинулись вниз и глядят не наглядятся на свое отражение окрестные гривы. На них, пробиваясь сквозь темную до черноты зелень пихт и елей, бушует осенний пожар, охвативший осины и березы.
— Дело, конечно, не только в том, что здесь красиво… Как же я брошу школу, свою работу? Я училась и мечтала, строила планы, как буду жить и учить детей. Мне хотелось поскорее окончить институт, чтобы как можно быстрее осуществить свои планы. Окончила, приехала сюда. И тут оказалось, что в жизни все значительно сложнее, труднее и интереснее. В институте я была убеждена, что знаю и заранее люблю свою работу, но полюбила ее, школу, учеников только здесь… И уже никогда не брошу. Хотя это трудно, очень трудно — с вами. Теперь вам можно сказать это: вы уже большие. Сколько времени, сил уходит понапрасну на борьбу с вашим озорством, ленью, равнодушием! Учитель готовится к урокам, волнуется, думает — и вы загоритесь тоже, а в классе непременно найдется какой–нибудь лентяй, который смотрит на тебя невинными и пустыми глазами, а сам думает… Кто знает, о чем он думает?.. Другой ковыряется в парте и заботится только о том, чтобы я не заметила… И мне сначала хотелось бросить все и уехать, убежать, чтобы не видеть этих равнодушных глаз…
Пашка, с половины этой речи вдруг страшно заинтересовавшийся самой обыкновенной веточкой, будто это невесть какое сокровище, покраснел и сказал:
— Я больше не буду!
— Что — не будешь?
— Палки строгать на уроках…
— Хорошо! — засмеялась Мария Сергеевна. — Только теперь мне уже мало, если вы не будете мешать; нужно, чтобы вы помогали…
— А разве мы можем? — спросила Катеринка. — Мы же не умеем.
— Конечно, можете. Вы уже большие и можете влиять на младших… Вот возьмите наш школьный двор: он чистый, но пустой, голый, даже посидеть не на чем… Савелий Максимович говорил, что хорошо бы сделать несколько скамеек, посадить деревья… Вам же станет приятнее, если вокруг школы будет не пустырь, а зелень…
— Это мы сделаем! — загорелся Генька.
И действительно сделали. На пионерском сборе мы распределили, кто за что отвечает, и потом в один день обсадили весь двор деревцами, благо за ними недалеко ходить — гривы рукой подать.
Каждый класс получил свой участок и должен был не только посадить деревья, но и ухаживать за ними. Малыши так старательно начали поливать кусты каждый день, что лужи вокруг корней не просыхали, и Савелий Максимович в конце концов запретил это делать — деревья могут погибнуть: это же не болотная трава!
Вот тогда–то Генька и вспомнил о посадках, которые дядя Миша посоветовал сделать в Тыже. Мы обратились к Даше. После постройки электрической линии Даша Куломзина так и осталась нашим «прорабом», и мы обо всем с нею советовались.
Даше предложение понравилось, она размечталась, что хорошо бы сделать посадки не только на улице, а и дальше — от избы–читальни до околицы посадить много деревьев, чтобы получилось вроде парка культуры. Но самим нам это дело не поднять, надо привлечь всех: кто сажал, ломать не будет. Словом, нужно поставить вопрос на правлении, поскольку дело касается всего колхоза.
О плане посадок Даша рассказала правлению.
— Надумали! В тайге лес садить!.. — засмеялся Пашкин отец.
Но тут неожиданно вмешался Захар Васильевич:
— Ты это зря, Анисим… И в тайге сажать надо. Тайга что? Бурелом, гари, чащоба. Там лес не растет, а мучается. Чем плохо улицу березками обсадить? А то торчат избы, как шиши, на бугре… Так что смех тут ни к чему.
Федор Елизарович сказал, что и в самом деле ничего смешного здесь нет, колхоз должен хорошую инициативу поддержать.
— Что же, мы трудодни на это выделять будем? — спросил Иван Потапович.
