Тоомас Линнупоэг - Мянд Хельо Аадовна (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Киузалаас поклялся жестоко отомстить Тоомасу Линнупоэгу и кинулся следом за Катрин Эхалилл.
— Ну, теперь пойдет торговля, — Пеэтер Мяги усмехнулся, — Киузалаас поставит на карту половину своего состояния.
— Старики, а может, и нам тоже поставить кое-что на карту? — предложил Тойво Кяреда.
— Я ставлю на Катрин Эхалилл, — сказал Тоомас Линнупоэг. — Ее принципиальность тверже гранита!
Но Тойво и Пеэтер тоже хотели поставить на Катрин. Так что пари не состоялось по техническим причинам. К тому же зазвенел звонок, и мальчики направились в класс. Портрет Киузалааса очень помог им сплотиться.
Тоомас Линнупоэг опускается до уровня Протона
Тоомасу Линнупоэгу было сегодня немного скучновато на уроках, он все знал и ни один преподаватель не представлял для него ни малейшей опасности. Тем не менее, придя домой, Тоомас Линнупоэг снова принялся усердно учить уроки — чтобы завтра стало еще скучнее. Ему позарез нужно было произвести хорошее впечатление на преподавателей, и Тоомас Линнупоэг решил вытерпеть скуку. Надо заметить, Тоомас Линнупоэг был очень последователен в своих стремлениях. Он занимался как проклятый целых два часа, если не считать маленькой паузы, когда ему вспомнилась Майя и отвлекла его от учебы.
Тоомас Линнупоэг приготовил все уроки и сложил школьные принадлежности. Он уже не был поглощен напряженной умственной работой и стал слушать дискуссию, которая как раз происходила на кухне.
— Бабушка, отгадай, что это я нарисовал? — спрашивал Протон.
— Самолет, — предположила бабушка.
— Нет, не самолет.
— Ну, вертолет.
— Нет, не вертолет. Подумай еще!
— Птицу, — сказала бабушка после недолгого молчания.
— Нет, не птицу. У птицы есть крылья.
— Я решила, что ты нарисовал птицу по-новому. У тебя ведь это запросто получается. — Бабушка засмеялась.
— Ничего я по-новому не рисовал! — Протон рассердился. — Подумай еще.
— Хватит уже, — сказала бабушка, и в ее голосе появилась чуть заметная нотка раздражения.
Но Протон был неумолим.
— Подумай один-единственный разок, — настам вал он.
— Я уже несколько раз подумала, — возразила бабушка, и нотка раздражения в ее голосе зазвучала явственнее.
Нервы Тоомаса Линнупоэга не выдержали, вернее, ему стало немного жаль бабушку, ведь бабушка Протона была одновременно и его, Тоомаса Линнупоэга, бабушкой и у него с нею были неплохие взаимоотношения.
— Ракету! — крикнул Тоомас Линнупоэг из комнаты. В следующее мгновение ошеломленный Протон был уже в комнате.
— Откуда ты узнал, что я нарисовал ракету? Ты что, в замочную скважину подглядывал?
Тоомас Линнупоэг осуждающе посмотрел на своего младшего брата и сказал с достоинством:
— Я так низко не опускаюсь.
— Замочная скважина вовсе не низко, — возразил ему Протон, в ответ на что Тоомас Линнупоэг произнес единственное и очень обыденное слово:
— Дурень!
Мать Тоомаса Линнупоэга только что пришла домой, она услышала это слово и стала выговаривать Тоомасу Линнупоэгу:
— Как ты обращаешься с ребенком! Я тебе сто раз повторяла, ты — старший, ты должен быть для него примером, а ты как поступаешь? Наоборот!
— Ребенок должен с ранних лет привыкать к суровой действительности, — оправдывался Тоомас Линнупоэг, — иначе у него потом могут возникнуть трудности в жизни.
— А разве у тебя возникли трудности? — спросила мать Тоомаса Линнупоэга, и Тоомас Линнупоэг уловил в ее словах легкую иронию.
Тоомас Линнупоэг благоразумно не обратил на это внимания. Он предпочел продолжать беседу о воспитании Протона, но зазвенел дверной звонок, и мать пошла открывать. Через минуту она вернулась вместе с гостьей и — о ужас! — этой гостьей была…
…опять мамаша Кюллики.
— Дай ключ сюда! — прошипела мамаша Кюллики, обращаясь к Тоомасу Линнупоэгу.
— Какой ключ? — испуганно спросил Тоомас Линнупоэг. Он был так ошарашен появлением неожиданной гостьи, что потерял способность логически мыслить. В его мозгу не числилось ни одного проступка, который мог бы послужить причиной такой ожесточенной атаки со стороны мамаши Кюллики.
— Ах, ты еще и притворяешься, будто не знаешь! — воскликнула мамаша Кюллики с угрозой. — Но мне все ясно. Все выплыло наружу! Твое отнекивание тебе уже не поможет!
Мать Тоомаса Линнупоэга смотрела попеременно то на сына, то на мамашу Кюллики и ничего не понимала. Когда же Тоомас Линнупоэг хлопнул себя ладонью по лбу, вынул из кармана ключ и с чувством облегчения протянул его мамаше Кюллики, мать Тоомаса Линнупоэга, в свою очередь, потеряла способность логически мыслить и дальнейшими событиями дирижировала уже мамаша Кюллики.
— А теперь ты выйди из комнаты! — приказала о Тоомасу Линнупоэгу. — Я хочу поговорить с твоей матерью с глазу на глаз.
Тоомас Линнупоэг вышел из комнаты с видом спокойного безразличия, но когда закрыл за собою дверь, его спокойствие как ветром сдуло, и настолько сдуло, что он опустился до уровня Протона и — наклонился к замочной скважине. Правда, полностью протоновского уровня он не достиг — ведь Тоомас Линнупоэг вовсе не смотрел сквозь замочную скважину, у него не было ни малейшего желания созерцать мамашу Кюллики. Он лишь приложил к замочной скважине ухо — надо было узнать, в чем его на этот раз обвиняют. Да, он забыл в кармане ключ, но нельзя же считать это преступлением!
— Мадам Линнупоэг, вы, как я понимаю, сторонники свободного воспитания, но я не собираюсь вмешиваться в вашу семейную жизнь, я хочу только, чтобы мою семью оставили в покое.
— Простите, я вас не понимаю, — сказала мать Тоомаса Линнупоэга, — объясните же мне наконец, в чем дело?
— Терпение! Сейчас вы все узнаете. — И мамаша Кюллики начала рассказывать. — Моя дочь вернулась из школы и позвонила в дверь. Я открываю ей и спрашиваю: «Почему ты звонишь? У тебя же есть свой ключ!» — «Ах, я забыла!» — отвечает Кюллики. Меня сразу взяло сомнение, как это можно — забыть такое? Я потребовала у дочери: «Покажи мне свой ключ!» Разумеется, ключа у нее не оказалось. Кюллики объяснила: «Я, наверное, потеряла его на уроке физкультуры, когда мы играли в волейбол». Как я ни старалась, ничего больше я из нее в тот раз не вытянула. Но когда Кюллики села писать свой дневник, я сразу подумала: запиши, запиши в него все как следует, а я пошлю тебя потом в магазин и все прочту!
— Вы что, тайком читаете дневник своей дочери? — Мать Тоомаса Линнупоэга на мгновение прервала повествование мамаши Кюллики.
— Разумеется! Это очень некрасиво — скрывать что-то от своей матери и от отца! Она еще так молода, она должна любить только своих родителей и рассказывать им все, что лежит у нее на сердце. А Кюллики в последние дни стала запирать свой дневник в ящик стола, только она, глупышка, не знает, что ключ от секретера отпирает и замок ее ящика. Ну так вот, отослала я ее в магазин и — представьте себе, мадам Линнупоэг, что я в дневнике прочла!
— Что же? — испуганно спросила мать Тоомаса Линнупоэга. Она инстинктивно почувствовала, что ее сын замешан в какую-то весьма неприятную историю.
— Кюллики отдала ключ от нашей квартиры вашему сыну! Вашему сыну! А знаете ли вы, что это значит? Когда девица в таком раннем возрасте уже дает парню ключ от своей комнаты? Кюллики, правда, написала, что отдала ключ просто так, на хранение, только на время урока физкультуры, но кто же в дневнике пишет правду?! Самые тайные мысли все же оставляют при себе. Подумайте, мадам Линнупоэг, что могло бы произойти, уйди мы с мужем из дому надолго — ведь наша Кюллики так доверчива, так ребячлива, и вдруг пришел бы знающий жизнь парень и погубил бы ее!
— Вы что, подразумеваете моего сына? — в замешательстве спросила мать Тоомаса Линнупоэга.
— Конечно! Кого же еще?!
— Наш мальчик — и знающий жизнь! — воскликнула мать Тоомаса Линнупоэга, и Тоомас Линнупоэг почувствовал, что она улыбнулась. — Простите, но я никак не могу в это поверить. Ведь он у нас еще совсем ребенок, наверняка точно такой же, как ваша Кюллики.
