Хайди, или Волшебная долина - Спири Йоханна (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Удивление Бригитты было так велико, что она застыла на месте и неподвижно наблюдала, как маленькая Хайди тащит тяжелые дары из Франкфурта.
— Бабушка, ну скажи, ведь правда же, ты ужасно рада этим пирогам, да?! Пощупай, какие они мягонькие! — вновь и вновь восклицала Хайди, а бабушка только кивала:
— Да, да! Твоя правда, Хайди! И что же это за люди такие добрые!
Она снова и снова гладила рукою теплый мягкий платок и приговаривала:
— До чего ж хорошо для холодной зимы! Чудо, да и только! Вот уж не чаяла когда-нибудь в жизни иметь такую роскошь! Дай Бог здоровья этим добрым людям!
Но Хайди страшно удивлялась, как это так — бабушка почему-то куда больше радуется серому платку, чем вкуснейшим мягким пирогам!
Бригитта в растерянности стояла перед колбасой, лежавшей на столе, глядя на нее едва ли не с почтением. За всю свою жизнь ей не доводилось видеть такой громадины, а теперь вот эта колбаса принадлежит ей вся, целиком, и она даже может отрезать от нее кусочек и съесть! Подумать только! Бригитте это казалось чем-то невероятным. Покачав головой, она робко проговорила:
— Надо бы спросить у Дяди, для чего она.
Но Хайди тут же, без тени сомнения, ответила:
— Для еды, для чего же еще!
Тут в комнату ворвался Петер:
— Горный Дядя идет следом, пускай Хайди… — он осекся. Взгляд его упал на стол, где лежала колбаса, и это зрелище так его заворожило, что он не мог больше вымолвить ни слова.
Но Хайди сразу все сообразила и пожала бабушке руку на прощание. Правда, теперь Горный Дядя никогда не проходил мимо Петеровой лачуги, чтобы не зайти на минутку поздороваться с бабушкой, а та всегда радовалась, едва заслышав его шаги, потому что он умудрялся всякий раз сказать ей что-нибудь ободряющее. Однако сегодня они с Хайди припозднились, а ведь девочка встает вместе с солнцем. Дед любил говаривать: «Ребенок должен спать, сколько положено». Сквозь приоткрытую дверь старик пожелал бабушке доброй ночи и взял Хайди за руку. И под мерцающим звездным небом они пошли наверх, к своей мирной хижине.
Глава XVII. ВОЗДАЯНИЕ
На другое утро спозаранку доктор вместе с Петером и козами вышел из Деревеньки. Сей дружелюбный господин неоднократно пытался завести разговор с пастушком, но ему это так и не удалось. В ответ на свои вопросы он слышал лишь неопределенные односложные слова. Петера нелегко было втянуть в разговор. Так, можно сказать, молча, они дошли до хижины Горного Дяди, где их уже поджидала Хайди с Лебедкой и Медведкой. И девочка, и козы были бодры и веселы, как утреннее солнышко на вершинах гор.
— Пойдешь с нами? — спросил Петер.
Он произносил эту фразу каждое утро, но звучала она то как вопрос, то как вызов.
— Конечно, пойду; если только господин доктор тоже пойдет, — отвечала Хайди.
Тут к ним подошел дед, держа в руках торбу с хлебом и сыром. Первым делом он вежливо поздоровался с господином доктором, а потом подошел к Петеру и перекинул торбу ему через плечо. Сегодня она была тяжелее обычного, так как Горный Дядя положил туда еще добрый кусок розового вяленого мяса. Он подумал, что ежели господину доктору понравится на выгоне, то он с удовольствием пообедает там вместе с детьми. Петер, почуяв, что в торбе есть что-то необычное, расплылся в улыбке.
И они пустились в путь. Хайди шла в окружении коз, каждая из которых норовила протиснуться поближе к девочке. Но вот Хайди остановилась и сказала с укором:
— Хватит вам толпиться и пихаться, идите сами, а я пойду с господином доктором.
Хайди нежно похлопала по спине Снежинку, которая все еще жалась к ней, и отдельно попросила ее быть хорошей и послушной козочкой.
Наконец девочка выбралась из стада и пошла рядом с доктором, который сразу же взял ее за руку и держал крепко, не отпуская. Ему больше не требовалось прилагать усилия, чтобы завязать разговор, как было с Петером. Нет, Хайди сразу заговорила сама, ей было что рассказать доктору. Она поведала ему обо всем: о козах, о посещавших ее странных мыслях, о цветах, о горах и птицах. Время летело незаметно. Петер по пути то и дело косился на доктора, и, пожалуй, эти его взгляды могли бы напугать гостя, но, к счастью, он их не замечал.
Добравшись до выгона, Хайди сразу же показала доброму доктору свое излюбленное место, где она всегда сидела, любуясь красотами природы. Она, как всегда, опустилась на землю, и доктор тоже сел с нею рядом. Они сидели на залитом солнцем альпийском лугу. Над горами и далекой зеленой долиной сиял золотом прозрачный осенний день. Отовсюду доносился звон козьих колокольцев, такой уютный, что казалось, он всем сулит мир и покой. Снег на вершинах гор сверкал и искрился в солнечных лучах, а серый Фалькнисс величественно вздымал в темно-синее небо острия своих скал. Легкий утренний ветерок едва заметно шевелил последние голубые колокольчики, что еще остались от летнего буйства и нежно клонили головки в лучах нежаркого солнца. В небе кружил орел, но сегодня он молчал, только парил на распростертых крыльях в небесной синеве, и видно было, что он доволен жизнью. Хайди все озиралась вокруг и не могла наглядеться. Весело кивающие цветы, синее небо, радостный солнечный свет, орел — какая красота, Боже, какая красота! Глаза Хайди лучились счастьем. Она перевела взгляд на доктора — видит ли он, как прекрасно кругом? Доктор молча и задумчиво смотрел по сторонам, а встретив светящийся взгляд девочки, сказал:
— Да, Хайди, здесь удивительно хорошо! Но представь себе, девочка, что сюда приходит человек с печалью в сердце. Как ему быть, скажи, что сделать, чтобы он мог снова радоваться всей этой дивной красоте?
— О! — радостно воскликнула Хайди. — Здесь не бывает печали в сердце, это бывает только во Франкфурте!
Доктор улыбнулся, но улыбка мгновенно исчезла, и он продолжал:
— А что если человек, приехавший из Франкфурта, всю свою печаль взял с собою? Ты знаешь какое-нибудь средство ему помочь?
— Да, знаю! — с уверенностью заявила Хайди. — Тогда нужно все рассказать Богу. Особенно если этот человек уже не знает, как быть дальше!
— Да, девочка, это хорошая мысль, — отозвался доктор. — Ну а если то, что печалит его и делает таким несчастным, коренится в нем самом, что же ему сказать Господу Богу?
Хайди задумалась, как быть в подобных случаях, но она твердо верила, что Бог может помочь в любом горе. И искала ответ в своих собственных переживаниях.
— Тогда нужно подождать, — сказала она немного погодя с полной уверенностью. — И обязательно все время думать: Боженька уже знает что-то очень хорошее, что будет потом, надо только сидеть тихо и никуда не рваться. И потом вдруг все происходит так, что сразу понимаешь: Господь все это время имел в виду только хорошее. А если этого не знать, когда кругом все плохо и очень грустно, то начинаешь думать, что так будет всегда.
— Твоя вера поистине прекрасна, Хайди, и ты ни в коем случае не должна от нее отступать, — сказал доктор.
Он довольно долго смотрел на мощные скалистые горы, на залитую солнцем зеленую долину, а потом вновь заговорил:
— Представь себе, Хайди, что вот здесь, на этом месте, сидел бы человек, глаза которого застилает темная пелена, и он просто не в состоянии увидеть окружающую его красоту. Здесь его сердце преисполнилось бы еще большей, куда большей печалью. Это была бы уже двойная печаль. Ты можешь такое понять?
Сердце девочки сжалось от боли. Темная пелена на глазах напомнила ей о бабушке, которая никогда уже не увидит света и всей этой красоты. Это горе постоянно жило в сердце Хайди, причиняя ей боль всякий раз, как она об этом вспоминала. Пытаясь справиться с подступившим волнением, она довольно долго молчала, а потом сказала очень серьезно:
— Да, я уже могу это понять. Но я знаю и еще кое-что: надо обязательно помнить и повторять бабушкины песни, от них делается светлее на душе, а иной раз даже так светло и хорошо, что чувствуешь настоящую радость. Так бабушка говорит.
