Новый старт - Уилсон Жаклин (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Папа заставил Балерину низко поклониться и сделать пируэт, заплетя винтом длинные мягкие ножки. Вита захлопала в ладоши, вся красная от волнения.
Мне снова стало завидно. Не могли, что ли, и мне подарить такую куклу? Тогда мы с папой подолгу играли бы вместе. У Виты и Максика в этом году замечательные подарки! А почему мне такой крошечный? Все равно как еще один сувенирчик из чулка.
— А ты, Эсмеральда, собираешься посмотреть свой подарок? — спросил папа.
Он надел Балерину Вите на руку и стал показывать, как с ней нужно обращаться. Вита изо всех сил замахала Балериной. Максик с хохотом стал ловить олениху. Один рог нечаянно ткнул его в глаз.
— Эй, эй, осторожнее! Ой, Максик, ну перестань, это совсем не больно. — Мама перехватила руку Виты и прижала к себе Максика, чтобы его утешить. — Правда, Эм, открой свой подарок. Что же такое там может быть?
Я развернула бумагу, чувствуя себя очень глупо оттого, что на меня все смотрят, и заранее сложила губки бантиком, чтобы сказать «спасибо» и изобразить благодарный поцелуй. Потом открыла маленькую черную коробочку и уставилась на то, что в ней лежало. Я была совершенно потрясена. Я не могла выговорить ни слова.
— Что там, Эм?
— Покажи нам!
— Тебе нравится?
Это было золотое колечко с мерцающим темно-зеленым драгоценным камушком.
— Очень нравится, — прошептала я. — Это изумруд!
— Ну, не настоящий изумруд, солнышко, — сказала мама.
— Нет, настоящий! — сказал папа. — Разве я всучил бы своей дочке подделку?
Своей дочке! Этим словам я была рада почти так же сильно, как и чудесному колечку.
Мама сказала:
— Не говори глупостей, Фрэнки. Настоящие изумруды стоят сотни фунтов!
— Совсем не обязательно, если походить по антикварным распродажам и отыскать маленький изумрудик для одной замечательной девочки, — сказал папа.
Он снял колечко с бархатной подушечки и надел мне на безымянный палец правой руки.
— Точно по размеру! — ахнула я.
— Я заказал его специально для тебя, принцесса Эсмеральда, — сказал папа.
— Сколько же ты на все это потратил? — Мама запрокинула голову, как будто тонула.
— Не думай об этом, — сказал папа. — Я хотел устроить для нас особенное Рождество, чтобы дети запомнили его на всю жизнь.
— Но мы уже и без того в долгах…
— Перестань, Джули, — резко сказал папа.
И мама перестала. Мы устроили кучу-малу на кровати, все впятером — нет, вшестером, считая Балерину, а потом услышали, как бабушка спускается по лестнице и включает чайник.
Вита не желала расставаться с Балериной и за завтраком держала ее у себя на коленях. Максик тоже вцепился в свои фломастеры, кое-как пристроив набор на тощих коленках. Я все время вытягивала руку перед собой, любуясь колечком.
— Правда, у нас самый замечательный папа на свете? — сказала Вита.
Бабушка фыркнула:
— Что ты на этот раз натворил, Фрэнки? Ограбил банк?
Папа засмеялся и обнял ее за плечи.
— Ладно тебе, Эллен, не надо хмуриться, сегодня Рождество! Не ворчи, старушенция, ты же на самом деле меня любишь!
Он чмокнул ее в щеку. Бабушка оттолкнула его, качая головой, но все-таки не удержалась и улыбнулась. А когда развернула свой подарок, то захохотала во все горло. Папа подарил ей модные узкие джинсы.
— Побойся Бога, Фрэнки! Я ведь бабушка!
— А фигура у тебя почти как у твоей дочери, так зачем же ее прятать? Ты шикарно будешь смотреться в джинсах, в сто раз лучше, чем в этих задрипанных мешковатых штанах. Ну, примерь!
— Не воображай, что ты сумеешь ко мне подольститься! — сказала бабушка, но сразу после завтрака надела новые джинсы.
Папа оказался прав — у бабушки действительно была очень хорошая фигура, а мы раньше и не замечали. Папа восхищенно присвистнул. Бабушка велела ему не валять дурака, а сама покраснела от удовольствия.
— Конечно, на улицу я в этом не выйду, — сказала она. — Но для дома сойдет.
После рождественского обеда бабушке пришлось уйти к себе и снова переодеться. Обычно все мы ели по отдельности. Вита, Максик и я пили чай сразу после школы. Мама перекусывала на ходу, а обедала позже, с папой. Бабушка подогревала себе низкокалорийные полуфабрикаты и садилась с подносом перед телевизором, когда там показывали сериалы «Ист-Эндерс» и «Коронейшн-стрит». Но Рождество — особенный праздник. В этот день мы обедаем все вместе, стол накрывают настоящей скатертью, и бабушка достает свой лучший белый с золотом сервиз из застекленного шкафчика, где у нее хранятся фарфоровые статуэтки: барышня в розовом платье с кринолином, продавец воздушных шаров, русалочка с зеленым чешуйчатым хвостом и девочка с мальчиком в фарфоровых ночных рубашках.
Мы все надели бумажные шляпы из хлопушек и выкрикивали смешные девизы. Вита расхохоталась, отпивая из бокала свое «вино» — сок черной смородины «Райбина»; сок пошел ей в нос, а оттуда разбрызгался по белой вышитой скатерти. Случись такое со мной или с Максиком, бабушка бы на нас налетела, но своей любимой Виточке она только погрозила пальцем и велела успокоиться.
Вита страшно привередничала за едой, ни в какую не желала даже притронуться к брюссельской капусте и пастернаку и в виде большого одолжения согласилась съесть один крошечный кусочек индейки. Она требовала только жареную картошку.
— Ну может ребенок на Рождество съесть то, что ей хочется? — Папа соскреб вилкой всю еду с ее тарелки и насыпал ей целую гору жареной картошки.
Максик тут же раскричался, чтобы ему тоже положили одну жареную картошку. Мама с бабушкой вздохнули, раздраженно глядя на папу, — мол, смотри, что из-за тебя вышло.
— По крайней мере, Эм ест без капризов, — сказала мама.
— Эм все ест. Я удивляюсь, как она и тарелку заодно не сжевала, — откликнулась бабушка.
И давай зудеть насчет калорий, углеводов и всякого такого прочего, хотя мама всегда на нее за это злится и говорит, что она доведет меня до анорексии.
— Жди! — бессердечно отвечает на это бабушка.
Я не стала обращать на нее внимания и упрямо слопала индейку, колбаски «Чиполата», жареную картошку, и пюре, и пастернак, и брюссельскую капусту до последней крошки, и потом еще кусок рождественского пудинга с зеленым желе, и с красным желе, и с кремом, и еще пирожок с мясом, и виноград, и три шоколадки из рождественского набора.
Потянулась и за четвертой, но тут бабушка шлепнула меня по руке.
— Побойся Бога, Эм, ты же лопнешь! Желудок у тебя, видно, резиновый. Отвыкай так напихиваться. Просто не понимаю, как все это в тебя влезает. Я так объелась! Пойду сниму эти пижонские джинсы и прилягу.
— Ладно тебе донимать принцессу Эсмеральду. У девочки здоровый аппетит, и это замечательно, — сказал папа. — Так, дамы, можете отдыхать, а мы, мужчины, помоем посуду. Возьмем на себя черную работу на кухне, а, Максик?
Максик принял папины слова всерьез и кинулся с грохотом собирать со стола любимый бабушкин фарфор.
— Осторожнее, тарелки побьешь! — всполошилась бабушка.
— Да уж, тут бабушка права, малыш, — сказал папа. — Знаешь что, нарисуй-ка мне красивую картинку своими новыми фломастерами, а я пока спокойно займусь мытьем посуды.
Максик улегся на пол и принялся трудиться над рисунком, прищурив глаза и высунув язык от усердия. Своими-то фломастерами он рисовал бережно, не то что моими.
Какое-то время Вита его дразнила, барабанила пальцами по фломастерам в коробке, как будто по клавишам рояля, но жареная картошка и ее одолела. Она улеглась на диван, пристроив у себя на руке Балерину и уютно уткнувшись носом в ее бархатную головку. Мама свернулась калачиком в углу дивана. Сказала, что хочет посмотреть выступление королевы по телевизору, но глаза у нее закрывались, и через минуту она уже уснула.
Я сидела, вытянув перед собой руку, и любовалась своим настоящим изумрудиком. Я все никак не могла поверить в это чудо. Папа сказал, что купил его дешево, но я знала, что кольцо все равно стоило кучу денег. Дороже, чем мамины серебряные босоножки, чем бабушкины джинсы, чем олениха Виты и Максиковы фломастеры.
