Дрессировщики - Сотник Юрий Вячеславович (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Предупредить нужно, да? — глядя себе под ноги, сказал Гриша.
— А ты думаешь, не надо? Думаешь, не надо? А если человек из-за нас умрет? Тогда что?
— Вот я и говорю: надо.
— «Надо, надо»! А как ты предупредишь? Как предупредишь? Пойдешь и скажешь ему: «Здравствуйте! Это мы на вас собаку натравили. Теперь идите делать прививки»? Так ты ему скажешь, да? Знаешь, что он с нами сделает?
Ребята подошли к крыльцу старинного особняка, украшенному каменными львами со щербатыми мордами. Олег положил на одну из ступенек свой портфель и сел на него. Сел рядом с ним и Гриша. Глаза у дрессировщика покраснели, он часто моргал мокрыми ресницами и хлюпал носом.
— Дурак я… Нет… нет, не дурак, а просто идиот, что послушался тебя, — причитал он, мотая из стороны в сторону головой. — Послезавтра папа из отпуска приезжает, а я… я ему такой подарочек… «Платите штраф рубликов двести за вашего сына».
— И ещё из пионеров исключат, — добавил Гриша.
Долго сидели дрессировщик и ассистент на ступеньках крыльца между каменными львами. Лица обоих выражали такое уныние, что прохожие замедляли шаги, поглядывая на них.
Уж давно настало время обеда, но ни Гриша, ни Олег не вспомнили об этом.
Каждый из них с тоской представлял себе, как его задерживают в милиции, как вызывают туда ничего не подозревающих родных и как, наконец, на глазах у всего класса снимают с него пионерский галстук. И каждый чувствовал, что он не в силах вынести всё это. И каждого вместе с тем мороз подирал по коже, как только он начинал думать о лейтенанте, который мог умереть мучительной смертью из-за их малодушия.
— У него, может, дети есть, — медленно проговорил Гриша.
Олег помолчал немного, потом сказал решительным тоном:
— До приезда папы из отпуска ничего не будем делать. Послезавтра папа приедет, я его встречу как следует, а после послезавтра пойдем и заявим.
Гриша не ответил. Олег помолчал ещё немного и вдруг быстро поднялся:
— Нет, не могу! Уж лучше сразу, чем ещё два дня мучиться. Идём!
Гриша не шевелился. Он сидел на ступеньках, опустив голову, и молчал.
— Ну, пошли! Решили так уж решили, — сказал Олег.
— Куда пошли? — проворчал Гриша, не поднимая головы.
— Ну, в милицию, в третье отделение. Пойдем расскажем всё, а там они уж сами найдут того лейтенанта и предупредят. Пошли!
Но Гриша и на этот раз не шевельнулся.
— А мне чего ходить? Твоя собака, ты и иди.
— Ах, так! Ну и пожалуйста!.. Как хочешь!.. — Олег всхлипнул. — Сам подбил меня, чтобы натравить, а теперь в кусты… Как хочешь… Пожалуйста!..
И Олег, вытянувшись в струнку, слегка подрагивая узкими плечами, не оглядываясь, быстро пошёл по тротуару.
Тут только Гриша поднял голову и стал смотреть вслед удаляющемуся товарищу.
Через минуту он вскочил и рысцой догнал дрессировщика:
— Ладно. Пошли.
Приятели рядышком зашагали по тротуару. Пройдя два квартала молча, Олег громко, с какой-то судорожной уверенностью в голосе, заговорил:
— Вот увидишь, что нам ничего не будет! Ну, вот увидишь!.. Ведь они же должны понимать!.. Ведь мы же благородный поступок… Ведь мы же ему, может быть, жизнь спасаем, правда? Ведь они должны попять, правда?
Гриша молчал, только сопел.
И вот они остановились перед подъездом, рядом с которым была прибита вывеска: «Третье отделение милиции».
— Пошли? — чуть слышно сказал Олег, взглянув на Гришу.
— Пошли, — прошептал тот. И оба не сдвинулись с места.
— Ну, идём? — сказал через минуту Олег.
— Идём.
Олег приоткрыл дверь, заглянул в неё, потом тихонько, словно крадучись, вошёл в подъезд. Следом за ним бочком протиснулся и Гриша.
Ребята очутились в длинном коридоре с двумя рядами закрытых дверей. Только первая дверь справа была открыта. Она вела в комнату, разделенную на две части деревянным барьером.
Первая половина комнаты была пуста, если не считать милиционера, стоявшего у двери. За барьером у стола стоял маленький, толстый лейтенант с красным лицом и что-то сердито кричал в телефонную трубку. За другим столом в дальнем углу сидел ещё один милицейский работник.
— Вам чего тут нужно? — строго спросил милиционер у двери, как только ребята сунулись в комнату.
— Нам?.. Нам… начальника… — пролепетал Олег.
— Какого начальника? Дежурного? По какому вопросу?
— Нам по вопросу… нам заявить нужно, по очень важному…
— Дежурный занят. Посидите здесь, — сказал милиционер, пропуская ребят в комнату, и передразнил с усмешкой: — «Заявить»!
Ассистент с дрессировщиком сели на скамью с высокой спинкой. Лица их теперь стали серыми от страха, потому что толстый лейтенант, сверкая маленькими глазками и с каждой секундой всё больше распаляясь, кричал в телефон:
— А я из-за вас получать взыскания не намерен, товарищ Фролов! Понятно вам? Не намерен! Я лучше сам на вас взыскание наложу… Письмо получено. Да, да, получено, товарищ Фролов. — Лейтенант взял со стола какой-то зеленый конверт, потряс им над головой и с размаху бросил на стол. — И вы дурака не валяйте, товарищ Фролов! Маленького из себя не стройте!
Тут Гриша почувствовал, как Олег толкнул его в бок, и услышал его взволнованный шепот.
— Дураки мы! Пойдём скорее! Ведь письмо написать можно… Напишем письмо, и всё! Ребята поднялись.
— Всё! Кончены разговоры! Всё! — яростно прокричал толстый дежурный, треснул трубкой о рычаг и, сопя, повернулся к мальчикам: — Так! Слушаю вас!
Мальчики взглянули друг на друга и ничего не ответили.
— Ну? Что вам угодно? — повысил голос дежурный.
— Нам… мы… нам ничего… мы просто так… — пробормотал Олег.
— Как это «просто так»? Гулять, что ли, сюда пришли?
— Мы… мы… Пойдем, Уточкин, — быстро сказал Олег.
Мальчики дернулись было к выходу, но тут же застыли на месте, в ужасе приоткрыв рты и вытаращив глаза. В дверях стоял тот самый лейтенант.
Гриша так и не запомнил, сколько длилось страшное, леденящее душу молчание.
Ему казалось, что прошли целые часы, прежде чем Олег выговорил сдавленным голосом:
— Здравствуйте, товарищ лейтенант!
— Здравия желаю! — ответил тот, вглядываясь в мальчишек.
И вдруг дрессировщик и ассистент, словно подхваченные волной отчаяния, заговорили одновременно, заговорили громко, быстро, перебивая друг друга, стараясь друг друга перекричать:
— Товарищ лейтенант, вы… вы… нас простите, это мы на вас тогда собаку…
— Ага… нечаянно… мы вам только показать…
— Мы её дрессировали на собаку охранно-сторожевой службы…
— Он поводок нечаянно упустил. Он вам только показать, а она вырвалась…
— Мы отрабатывали с ней команду «фасс», и мы хотели потом пойти в питомник и показать, как мы её дрессируем…
— Вам теперь прививки надо делать…
— И мы хотели попросить, чтобы нам дали настоящую овчарку на воспитание, и…
— Потому она, может быть, бешеная. Нам тоже делают прививки…
По мере того как дрессировщик с ассистентом несли эту околесицу, лицо лейтенанта становилось всё жестче, всё сердитее.
— Ясно! Хватит! — вдруг крикнул он и, сунув руки в карманы брюк, большими шагами стал ходить по комнате. Ребята умолкли. От них, как говорится, пар шёл.
— А, ч-ч-черт! — прорычал высокий лейтенант. Дежурный сидел, низко склонив голову над столом, и Гриша заметил, как он покусывает губы, чтобы не рассмеяться. Милиционер, сидевший в углу, закрыл лицо растопыренными пальцами правой руки, и плечи у него дрожали. И милиционер, стоявший у двери, тоже сдерживал улыбку.
— А, ч-черт! — повторил лейтенант и вдруг, вынув руки из карманов, сжав кулаки, остановился перед мальчишками. — Да вы… Да я вас сейчас… да я!.. — выкрикнул он громко и, так и не договорив, снова принялся шагать по комнате.
— Это которая тебе брюки на коленке порвала? — спросил дежурный, всё ещё глядя в стол.
Лейтенант не ответил. Тогда дежурный поднял голову и обратился к Грише:
