Знаменитая танковая - Ляленков Владимир Дмитриевич (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Боевая хитрость силы бережет
На рассвете двое разведчиков, оставленные с вечера на станции, поймали вражеского лазутчика. В одежде железнодорожного рабочего он шёл с сумкой через плечо вдоль полотна в сторону Касторного. Разведчики остановили его, спросили, куда он идёт в такую рань. На чистом русском языке рабочий ответил, что послан проверять стрелки возле семафора. Ответ был странен тем, что по железной дороге никакого движения не могло быть, – зачем стрелки проверять в такое время? Боеприпасы подвозили на машинах, и телегах через Нижнедевицк. Рабочему сказали, чтоб он расстегнул сумку. Он выхватил из кармана пистолет. Но выстрелить не успел. Прикладом его оглушили. В сумке была портативная рация. Начальник контрразведки увёз его на чёрной эмке в штаб корпуса. До штаба было километров сорок.
Успел ли лазутчик что-нибудь передать своим, никто в бригаде не знал. Но вскоре стороной пролетел фронтовой разведчик врага. Затем низко и медленно проползла над позициями вражеская «рама» – двухфюзеляжный разведывательный самолёт. С таких самолётов враги фотографировали местность. Стало ясно, что лазутчик успел передать по рации о наших позициях. Зенитчики взглядами проводили раму. Выявлять им себя было нельзя.
– Но наши дозорные продолжали передавать, что дороги пусты, врага не видно, – рассказывал дедушка, – и тревогу не объявляли. Мы, ремонтники, хозяйственный взвод, артиллеристы – все подвозили боеприпасы от деревни Куняевки. В стороне от неё склад был, от него мы и возили снаряды к позициям. Каждый был занят делом. А тревогу объявили, когда прибежал Никитин. Мы как раз привезли очередную партию снарядов. Гляжу я, бежит от окопов к штабу Пашка Никитин: босой, в одной руке ремень, в другой автомат. Скрылся за кустами. Через минуту командиры побежали от штаба к окопам. Объявили тревогу…
А с радиосвязью у наших получилось так. Только что разговаривали со штабом корпуса, а тут радист начал вызывать снова. Вдруг в наушниках затрещало, заиграла музыка. Слышны были отрывочные немецкие, русские слова. Ничего нельзя было разобрать. Враги засекли рацию и заглушили её. Отправили донесение в штаб с мотоциклистом. В начале дня за горизонтом снова послышался гул боёв. Павел Никитин, уже в сапогах, снова ушёл за линию фронта, к своим разведчикам. И вдруг разнеслось по позициям:
– Воздух!
– Воздух!
Над холмами появились две партии самолётов – по пять штук. Это были «юнкерсы» и «мессершмитты». Перед позициями они начали выстраиваться один за другим. Ударили наши зенитки. Самолёты пикировали на передовые окопы мотострелков. Дедушка видел, что первые бомбы упали позади окопов. Самолёты пошли на второй заход. А два «юнкерса» отделились, сделали разворот и с воем устремились на зенитную батарею. Дедушка, его товарищи из старых механиков Колосов и Василич отбежали от тягачей. Сидели на корточках в кустах и смотрели. Зенитные многоствольные пулемёты поставили пулевой заслон. Первый «юнкерс» угодил в него. Дёрнулся так, будто задел что-то крылом. Взревел ещё сильней, штопором вдруг пошёл вверх. Моторы разом заглохли. Он не загорелся, но рухнул за железной дорогой. А второй «юнкерс» сбросил бомбы на пустое место.
– В это же время немцы бомбили наши позиции под Касторным и под Старым Осколом. Они не знали, сколько наших войск собрано, их точное расположение тоже не знали. И решили одновременно провести воздушную разведку боем. А наше командование, в свою очередь, не знало, где же враги нанесут главный удар. Понимаешь?
Едва самолёты улетели, гитлеровцы начали артподготовку с дальних позиций. Пристреляться они не успели, и снаряды падали левее наших позиций. И в это время из-за передовой прибежали разведчики Савельев и Куличенко. Сообщили, что в пяти километрах, в лесу, сосредоточено около шестидесяти вражеских танков. На машинах подвозят пехоту. Всем дозорным было приказано вернуться на позиции.
На этот раз пехотинцы первыми должны были принять удар. Комбат Король задал взводам секторы обороны. Дедушка говорил: во время боя нет маленьких и больших задач. Даже один толковый выстрел может иметь решающее значение. На правом фланге Тимская дорога огибала овраг, там прежде был карьер. С другой стороны к дороге подходил противотанковый ров, выкопанный уже давно гражданскими. Во многих местах через ров были сделаны дощатые переходы. Комбат Король велел прикрыть ров возле дороги досками, засыпать их землёй. Пушки противотанковые он сосредоточил в центре позиций. А на правом фланге у оврага запрятали в лощинке только одну сорокапятку – небольшую противотанковую пушку, – нацелив её на то место, где ров и овраг подходили к дороге. По просьбе комбата комбриг перевёл два резервных танка KB на правый склон горушки. Перед ними вырубили кусты, и тяжёлые орудия танков пристрелялись к повороту дороги. Когда пристреливались, даже свои не сразу поняли, кто и откуда стреляет. В том и заключалась хитрость.
Все наши танки окопались в земле. За левым флангом следила рота тридцатьчетверок. Они уже тогда прославились подвижностью, крепостью брони.
Лёгкие танки были сосредоточены в центре. Только по особому приказу, если вражеская пехота прорвётся через окопы, они могли вылезти из укрытий, вести бой на открытой местности. Броня на них была не толстая. Снаряды прошивали их насквозь. И с танками врага сражаться они не могли.
Но вот кончилась вражеская артподготовка. Один наш танк горел. Экипаж успел выбраться из него. Внутри танка взорвались снаряды. Толстый чёрный столб дыма вытянулся в небо.
– Уже все наши позиции были затянуты пылью. От леска окопы не были видны. И вот выползли из-за холмов танки. Казалось, они не спешили, сворачивали влево и вправо от дороги. За ними шли солдаты. И вдоль скатов холмов побежали их фигурки. Видно было, как начали рыть окопы, а наблюдатели устанавливали стереотрубы. У нас стояло полное молчание. Комбат Король наметил четырёхсотметровый рубеж. Ждали, когда танки достигнут его…
Танки врага подошли метров на восемьсот, вдруг разом взревели. Стреляя на ходу, устремились к центру наших позиций.
Начался бой.
Хотя секунды в бою имеют решающее значение, но только рукопашные схватки кончаются быстро. Обычно же секунды складывались в долгие минуты и часы. Этот первый бой нашей бригады длился около двух часов. Едва передние танки достигли четырёхсотметрового рубежа, разом ударили наши танки и тяжёлые KB первого батальона. Они ударили в центр наступающих, где танки шли плотнее. Две вражеские машины сразу же загорелись. Немецкие наблюдатели мигом засекли наши огневые точки. И заметили, что на правом фланге, где дорога огибает овраг, пушек наших нет. Несколько танков устремились к повороту. На ходу обстреляли поворот дороги, видимо думая, что там мины. – Но мин, как ты помнишь, там не было. Однако едва две передние машины оказались на повороте дороги, ударили издали тяжёлые KB, которые прежде пристрелялись к этому месту. Передний танк развернуло, пушка его опустилась. Второй хотел обойти его. Подставил бок сорокапятке в лощине. Она дважды шлёпнула по гусеницам, разбила их. И оба танка остальным перекрыли дорогу…
Враги сразу не могли сообразить, что происходит. Два танка, шедшие следом, попытались оттолкнуть с дороги подбитый, но тут же загорелись. Возможно, этот эпизод и решил исход первого боя. Отделение наших пулемётчиков выскочило из лощины. Бойцы залегли за бронёй вражеских машин. Стали сбоку строчить по пехоте. Пехота залегла. Танки врага остановились, попятились. На правом фланге и в центре атака захлебнулась. На левом фланге четыре машины проскочили через наши окопы. Но их пехоту мы отсекли. Две прорвавшиеся машины загорелись, две другие вырвались обратно.
