Тень на каменной скамейке - Грипе Мария (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– А ты, я вижу, ничего не понимаешь в делах?
– Да, не особенно.
– Ну ничего. Ты понимаешь многое другое, что важнее.
Прекрасные слова, и мне тоже захотелось сказать ей что-нибудь приятное.
– Никто не понимает так много, как ты, – сказала я.
Каролина мягко рассмеялась и взяла меня за руку.
– Моя мачеха так не считала, – заметила она. – Она считала, что у меня не все дома и что меня надо отправить в лечебницу.
– Что ты говоришь? – Я вздрогнула.
Да, мачеха хотела упрятать Каролину в «желтый дом».
– Будь на то ее воля, не гуляла бы я здесь сейчас!
Каролина смеялась, но особенно смеяться было не над чем. Теперь я поняла, кто звонил нам домой, не представляясь. Я как можно осторожнее рассказала об этом Каролине, но она ничуть не огорчилась.
– Она способна на все, так что я не удивляюсь, – только и сказала она.
А мне все это показалось ужасным и очень сильно расстроило. Как Каролина может так спокойно говорить об этом?
– У меня была гораздо более трудная жизнь, чем у тебя. Но печалиться не о чем. Зато теперь я ничем не связана. Прекрасное чувство. Я свободна!
Она замолчала, я тоже. Ответить мне было нечего. Она мельком взглянула на меня:
– Ты ведь и не знаешь, что это такое? Быть свободной?
По ее тону я поняла, что она опять собирается воздвигнуть между нами стену. Может быть, она решила, что чересчур разоткровенничалась? И слишком много рассказала о себе? Теперь она снова была начеку, и я почувствовала, что отныне любое мое слово может быть превратно истолковано.
И тут я разозлилась. Я поняла, что она опять намекает на мое происхождение. На мою защищенную жизнь. На мою несчастную семью. С ее точки зрения, это давало ей передо мной такое преимущество, что мне ее никогда не догнать.
Она, пожалуй, могла быть довольна?
Тогда почему она меня за это осуждает? Ведь она сама сказала, что я за это не в ответе. Я лишь «жертва». А ведь жертву не наказывают? Она ведь и так наказана!
Я не смогла сдержаться:
– Не надо опять браться за старое! Почему ты свободнее меня?
– Потому что могу уйти, когда захочу. И куда захочу. А ты не можешь.
Болтовня! Я могла бы уйти точно так же, как и она, – если бы также решила ни с кем не считаться. Все дело только в этом.
– Но ты даже не знаешь, что это такое!
Я думала, что попала прямо в точку, но она только торжествующе посмеялась надо мной:
– Вот я и говорю! Ты все время должна считаться со своей семьей, поэтому ты несвободна!
– Но помилуй! Речь идет не только о собственной семье! Ведь существуют и другие люди. Например, мы. Что, по-твоему, мы пережили, когда ты взяла и ушла? Ты об этом никогда не задумывалась?
Она замолчала. И тогда я рассказала о Наде.
– Ты же знаешь, как ты много для нее значишь. Она тебе доверяла. И думала, что тоже что-то значит для тебя. Когда ты ушла, не сказав ни слова, она решила, что ты ею пренебрегла. Она так расстроилась, что успокоить ее было невозможно. Как ты считаешь, это пойдет ей на пользу? Ребенок должен чувствовать, что может доверять людям.
Каролина молчала. Хотя она шла, слегка отвернувшись, она меня слушала, и мои слова ее задели. Я не читала ей мораль, но решила, что пусть она хоть услышит о том, что и в нашей «избалованной» семье есть место подлинной преданности и искренним чувствам. И мы способны испытывать разочарование и печаль. Несмотря на всю нашу испорченность и на то, что мы, по ее выражению, только и делаем, что «распоряжаемся» друг другом.
– Нет, я по-прежнему не понимаю, почему ты так странно сбежала! У тебя должны были быть очень веские причины, чтобы так поступить с нами.
Высказавшись, я смолкла. Один-единственный раз не поддалась ее обаянию, ее особой манере себя вести. Это произошло само собой. Стоило лишь подумать о домашних, о Наде и Роланде, обо всех нас. Ведь мы действительно ценили Каролину и пытались показать это каждый по-своему. Это было нетрудно.
А ответила ли она на наши чувства? Вот в чем вопрос. Конечно, она много раз проявляла дружелюбие, даже нежность, особенно по отношению к Наде. Но испытывала ли она подлинную преданность?
Я осторожно посмотрела на Каролину. Она молчала уже довольно долго, что на нее не похоже. Обычно она парировала все неприятное шуткой, забавной гримаской или очаровательным смехом.
И тут я увидела, что она плачет. По ее щекам тихо катились слезы. Она даже не пыталась их вытереть.
Сначала я немного испугалась. Я никогда не видела ее плачущей. Мне захотелось ее обнять, но я не сделала этого. Что-то меня удерживало. Слезы имеют власть. Особенно редкие слезы. Я опять почувствовала неуверенность в себе. Что я такого сказала? Неужели я ее очень обидела? Но я же сказала правду! Она ведь должна стерпеть правду? Так же, как пришлось мне. Она же хотела, чтобы мы были на равных. И теперь это так, я почувствовала. Она со своими слезами, и я с моими сомнениями.
Нет, не буду я вытирать ничьих слез. Пусть выплачется. Может быть, мы впервые на пути к настоящей близости? Осталось только дождаться друг друга. Если сейчас я поступлю опрометчиво, все может рухнуть.
Мне показалось, что Каролина чувствовала то же самое. Не глядя на меня, она продолжала шагать.
Резко похолодало, подул сильный ветер, и начал накрапывать дождь. Теперь мы были далеко от города. Было уже поздно, и самое лучшее было бы повернуть назад. Надвигалось ненастье, но Каролина, похоже, ничего не замечала, и мне не хотелось ей мешать. Она все еще плакала, и мы молча шли дальше. Через какое-то время она повернулась ко мне.
– Я не рассказала тебе одну вещь. Все время боялась, что ты мне не поверишь.
Она взглянула на меня. Я не ответила, но посмотрела ей прямо в глаза, и она продолжила:
– Ты будешь потрясена, я знаю, и, может быть, станешь меня ненавидеть. Но если ты обещаешь, что постараешься сохранить спокойствие, то я постараюсь быть искренней.
У меня забилось сердце, но я молча кивнула. Каролина, глубоко вздохнув, не спускала с меня глаз. И тут пошел дождь. Сильный весенний дождь.
– Могу понять, что вы расстроились, когда я сбежала от вас. Я сама расстроилась. Но я считала, что это единственное, что тогда можно было сделать.
Это кажется малодушным, и, может быть, так оно и есть, хотя все не совсем так, как ты думаешь. Дело не только в Эдвине и Свее. Это был предлог. Я давно собиралась уйти. По другим причинам. Поэтому злобная выходка Свеи пришлась как нельзя кстати. Но, как я уже сказала, дело вовсе не в Свее. – Она говорила спокойно, делая небольшие, полные раздумий паузы. Беспрерывно лило, непогода усиливалась, и дождь хлестал нам в лицо. – Сначала я решила, что никогда не скажу об этом никому из вас. Я считала, что это ни к чему, у вас своих забот хватает. Зачем вам это знать, подумала я, если все равно никто из вас мне не может помочь? – Она опять сделала паузу и смахнула с лица капли дождя. – Но, может быть, рано или поздно вы все равно это узнаете, когда я уже буду в другой части света, и, наверное, лучше, чтобы по крайней мере ты знала мое к этому отношение.
Никто из нас и не думал поворачивать обратно, мы промокли насквозь, а дождь все лил. Каролина опять шла молча, раздумывая. Пока она говорила, я не проронила ни слова, а теперь решила помочь ей и сказала:
– Да, тебя заставила уйти не только Свея, это даже я поняла.
Она не ответила. Когда пауза затянулась, я осторожно продолжила:
– Ты исчезла после разговора с папой… Он сказал что-то такое…
Она не ответила и ускорила шаг. Я испугалась, что все испортила.
– Что бы там ни было, он не хотел тебя обидеть, я знаю. Он хотел тебе добра. Он…
– Помолчи! – Она остановилась и враждебно посмотрела на меня. Значит, дело было в папе!
– Милая Каролина… Извини, что перебила тебя. Больше я ничего не скажу.
Она пристально посмотрела на меня и внезапно начала дрожать.
– Как похолодало. Как ужасно холодно…
Она сдернула с себя кепку, в которой была все время, и вытряхнула из нее воду. И тут я увидела, что она подстрижена под мальчика. Кос не было.
