Под солнцем любви (сборник) - Мазаева Ирина (читать книги TXT) 📗

— Малыыыш, привет, — печально сказал Санька. — Слушай, как раз хотел тебе звонить.

— Что случилось?

— Понимаешь, тут такое дело, — вздохнул. — У нашей группы проблемы с экзаменом по философии.

— Ты не сдал? — спросила я.

— Я думал, что успею сдать до пяти, но никак не получается. Этот философ каждого по часу мучает, а то и больше, если «повезет». Передо мной еще три человека. Даже если я уговорю их пропустить меня, я все равно уже не успею к тебе. Блин, я расстроен.

— Бедненькие, — ответила я. — Ничего страшного, сдавай философию, а отметить можно и в другой день.

— Не обижайся на меня, ладно?

— Хорошо.

— Точно не обидишься?

— Конечно, Саш, — сказала я. — Ни пуха тебе. Как сдашь, позвони.

— Целую тебя, малыш. Давай.

Я отключилась и чуть не заплакала. Мне никогда еще не было так обидно. Нет, я почти не злилась на Саньку. Меня злили сами обстоятельства, которые сложились не так, как мне хотелось.

— Привет, — сказал кто-то рядом. Голос был знакомым. Я повернулась влево. За соседним столиком сидел парень.

— Привет, — ответила вымученной улыбкой.

— Давно не виделись, — улыбнулся он. — У тебя свободно или ждешь кого-то?

— Уже не жду, — сказала я. — Садись, если хочешь.

— Ты сейчас заплачешь. — Парень снова улыбнулся. — Все в порядке?

— Да, — неуверенно ответила я. — Наверное. Наверное, в порядке. Просто я ждала своего парня, а он не смог прийти.

— Бывает. Зато я смог.

К нам неслышно подошел официант и спросил:

— Вы готовы сделать заказ?

— Будешь что-нибудь пить? — спросил он меня.

— Я не хочу, — ответила я.

Парень сделал заказ и снова посмотрел на меня.

Андрей Набоков, девятнадцать лет. Когда-то давно он учился в нашей школе, как и Санька. Только на год старше. Сейчас он студент, водит машину и даже уже где-то работает.

У Набокова красивые губы. Еще мне нравится, как растут волосы у него на затылке. Мне вообще нравится его голова. Набоков общительный, простой и жизнерадостный. Не позитивный, а именно жизнерадостный. Это разные вещи. Позитив – наигранный и фальшивый, а настоящую радость ничем не подделаешь. Набоков именно такой. В таких, как он, легко влюбиться. Такие, как он, покоряют сразу и навсегда. Или надолго.

Мы познакомились три года назад. Он заканчивал десятый класс, а я только переходила в девятый. Влюбляться в своих недалеких одноклассников было неинтересно. Другое дело — парни постарше, хотя бы на два-три года. Девчонки выбирали старшеклассников и так же просто влюблялись в них. Эти истории заканчивались еще до знакомства. Все истории, кроме моей.

Набоков был популярным, а я вполне обычной.

Я выбрала его в девятый школьный сентябрь, а утреннюю пробежку я выбрала на три месяца раньше. В то утро мы бегали вместе. Пять кругов по стадиону. Я в одну сторону, он в другую. Мы пересеклись четыре раза. На пятом кругу он сам заговорил со мной и даже поменял направление бега.

С того дня мы стали говорить друг другу «привет» при встрече и улыбаться. Набоков не пытался лучше узнать меня, не просил номер телефона, не искал «ВКонтакте», не звал на свидания. Он просто познакомился. Просто проявил общительность, не более того.

Но каждый раз, когда он говорил «привет», я тут же начинала представлять нас вместе, наши свидания, наши телефонные разговоры, длиннющие диалоги «ВКонтакте», признания по СМС и десятки, сотни поцелуев. Все то, чего никогда у нас не было.

До школьной новогодней дискотеки. В тот вечер он поцеловал меня, а после каникул продолжал говорить «привет», будто ничего не было.

Набоков нравился мне, а ему нравились все. Как мне казалось.

— Это должно было быть первым свиданием? — спросил Андрей.

— Нет, — ответила я. — Просто сегодня ровно год, как мы встречаемся. Он не смог прийти, у него дела.

Андрей покачал головой.

— Хороший парень?

— Очень.

— Лучше меня?

— Андрей… — засмеялась я.

— Я серьезно, Саш. Лучше?

— Лучше.

— Значит, ты не пойдешь ко мне?

— Нет, конечно.

— Просто поболтаем, тем более у меня родители дома и сестра. Ну что?

— Ну, только если ненадолго…

Андрей попросил счет, расплатился, и мы вышли на улицу.

Я забралась на переднее сиденье машины Набокова, пристегнула ремень и открыла бардачок. Под ноги упал журнал «Playboy» и старые билеты на футбол.

— Набоков, ты не только наглец, но и бесстыдник, — учительским тоном проговорила я, сделав серьезное лицо, и напялила его очки. — Негодяй, — продолжила я, давясь улыбкой.

— Не смеши меня, когда я за рулем, — еле сдерживался Набоков.

— Надо вызвать твоих родителей в школу, — не отставала я. — Надо сказать им, что их сын носит в портфеле.

— Вряд ли они удивятся.

Набоков выключил радио и поставил какой-то диск. Я убрала телефон и поправила очки безымянным пальцем:

— На чем мы остановились?

— Мы говорили о твоем парне, — сказал Андрей. — Как его зовут?

— Саша, — ответила я.

— Саша и Саша? — удивился Набоков.

— Ну да. Тупо, правда?

— Нет, — ответил он. — Скорее, просто не очень удобно. Где познакомились?

— В школе еще. Он старше на год. Мы познакомились на школьном дворе в середине весны. Снег еще не растаял. Я сидела на корточках, выковыривала прошлогодние каштаны изо льда. Или это были желуди? Не помню.

— Желуди, — сказал Набоков. — На школьном дворе нет каштанов.

— Значит, желуди. Я сидела и улыбалась. Сашке стало интересно, чему я улыбалась. Так мы и познакомились.

— А почему ты улыбалась?

— Я представляла, что я белочка из «Ледникового периода», и эти мысли меня смешили.

– Знаешь, не только тебя! – смеялся Набоков. – Весело с тобой, Саш.

Около дома мы зашли в супермаркет. Андрей ходил с корзиной мимо витрин и прилавков, а я толкалась рядом и мешала ему — с яростным весельем. Говорила глупости, дурила, щипала за бока, хватала трусы из огромных ящиков, надевала себе на голову и крутилась перед изумленным Набоковым.

Рядом с Санькой я бы до такого не додумалась, а если бы эта дурная мысль и пришла мне в голову, я не стала бы ее претворять в жизнь. Саша бы не понял, а Набокова моя придурь не смущала. Даже когда я принесла ночной горшок из детского отдела и предложила ему померить, Набоков не растерялся. Померил, дал мне мобильник и приказал сфотографировать. Андрей был похож на ковбоя.

— Ты знаешь, что мы придурки? Два взрослых придурка… — сказал он, когда мы шли к подъезду из машины.

— Знаю, — согласилась я. — Рядом с тобой из меня лезет вся дурость, а так я нормальная.

— И много ее в тебе?

— Не знаю. Остатки из детства. Наверное, много… — загрустила я. Мне казалось, что после трусов на голове Андрей во мне разочаруется.

— А мне это нравится в тебе.

Мы поднялись в квартиру. Он сказал мне чувствовать себя как дома и ушел на кухню.

Я поняла все дословно. Я прошлась по его комнате и остановилась у приоткрытого шкафа, где висело несколько курток, серый пиджак и валялись смятые джинсы. Рукав пиджака был неаккуратно завернут наружу — наверное, Набоков спешил куда-то и слишко быстро снял его. Я подошла ближе, оглянулась на дверь и поправила замявшийся рукав. Потом подтянула к себе вешалку, чтобы лучше рассмотреть лейбл.

Пиджак был из магазина «H&M».

Набоков носит сорок восьмой размер. Сорок восьмой — это нормальный или худой?

Наверное, от роста зависит. Рост Набокова — сто восемьдесят. И он худой. И у него отличные плечи.

В этот момент, стоя у раскрытой двери шкафа чужого парня, я почувствовала стыд за свои мысли. Стыдно, что за последний час я ни разу не вспомнила о Саньке. Стыдно, что трогаю вещи Набокова. Стыдно, что мне нравится их трогать. Не только потому, что это его вещи, но и потому, что они пахнут приятно.