Переулок капитана Лухманова - Крапивин Владислав Петрович (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Любопытно… Что за дипломы?
— Вот…
— Гм… неплохо нарисовано!..
И все вышло бы хорошо, но в кабинете оказалась еще одна завуч, Елена Викторовна. Она числилась куратором начальных классов, но была так инициативна, что присвоила себе множество обязанностей и теперь ведала внеклассной работой во всей школе. И конечно же ввязалась:
— А что за соревнования? Они согласованы с планом каникулярных мероприятий?
— Да какие планы? Соберутся ребята вокруг лужи, пустят в воду кораблики…
— А кто из взрослых будет за это отвечать?
— За лужу? — не удержался Мир.
— За технику безопасности, Рощин! — сдержанно вознегодовала Елена Викторовна.
— Чтобы дети не потонули в луже? Придет Константин Петрович Удальцов, ветеран ТЭКа.
— Что еще за «тэка»?
— Было такое детское общество. Я же рассказывал на собрании, вы там присутствовали…
— Я не могу помнить все выступления на собраниях…
Мир и староста Святкин переглянулись. Было похоже, что принтера не видать. В Елене Викторовне жил интуитивный страх пред любыми делами, которые придумывались ребятами. «Нужны мероприятия, способствующие совершенствованию личности, а не воспитанию стадных инстинктов», — любила говорить она. Видимо, и в этот раз она собиралась сказать что-то похожее. Осторожно стукнули в дверь, и появился Брагич. Надо заметить, он умел появляться в нужные моменты.
— Ладно, мы пойдем, — осторожно сказал Мир и потянулся, чтобы взять диплом.
— Нет, подожди! — заупрямилась Елена Викторовна. — Клавдия Максимовна, вы обратили внимание на рисунок? Этот пират на нем дымит, как пароход! В наши-то дни, когда набирает силу борьба с курением!.. Посмотрите!
Подошел Брагич и тоже посмотрел. С трех шагов. Елена Викторовна заметно напряглась.
— Красивый рисунок, — заметил Брагич. — Рука мастера.
— Да, «рука»! — вознегодовала Елена. — Табачные облака, в то время как сейчас младшим школьникам запрещают смотреть даже «Ну, погоди!», потому что там курит Волк!
— Но здесь-то не обычный Волк, а морской. Персонаж книжек Стивенсона и Лухманова, — возразил Брагич. — Лухманов, кстати, легендарная личность, Герой Труда. В двадцатых годах на Дальнем Востоке он отстоял российский флот, когда его пытались угнать за границу белогвардейцы…
— Да! И страна по достоинству оценила его заслуги, — сладковато-назидательно заметила Елена Викторовна.
Мир терпеть не мог этого ее тона. Она всегда старалась вставить что-нибудь «воспитательноправильное». И он не выдержал:
— Ага, «оценила»! Когда ему пошел восьмой десяток, вместе с семьей усадила в тюрьму. Потому что, мол, враг народа…
— Ну… да. Такие явления в ту пору имели место. Это издержки исторического процесса. Но нельзя все рассматривать только с негативных позиций. Были неоправданные жертвы, но они лишь оттеняют нынешние достижения, когда демократия и законность все расставили по своим местам.
— Ух как расставили! — вдруг вмешался Игорь Святкин, в общем-то совсем не скандальный, миролюбивый пацан. — У брата до сих пор рука еле двигается. Они с однокурсником проходили по бульвару, там какой-то митинг шел, они остановились послушать, сзади менты с дубинками — ни с того ни с сего…
Елена завелась:
— А незачем соваться куда не надо! Дело студентов — сидеть над книгами, а не якшаться со склочной оппозицией!..
Мира опять дернуло за язык:
— Над какими книгами? Из утвержденного списка?
— Какой список вы имеете в виду, Рощин? — очень вежливо поинтересовалась Клавдия Максимовна.
— Тот, про который пишут в Интернете. Мол, министерство утвердило список из девяноста шести книг, которые надо прочитать, чтобы стать образованным человеком. Всё остальное побоку…
— Мирослав, ты не прав, — бесцветным голосом уточнил Брагич. — Список расширен. Добавлены Конан Дойл и Лукьяненко…
— И правда, демократия… — вставил Святкин.
Вмешалась Елена Викторовна:
— Я не понимаю, о чем речь, Андрей Ренатович?.. Списки — это лишь рекомендация. Каждый может читать сколько угодно. Да только наши ученики не очень стремятся: все приклеились к компьютерам.
— А когда хотят порезвиться на воздухе, им жалеют принтер для диплома, — опять не выдержал Мир.
— Никто не жалеет, Рощин, — начала «смягчать ситуацию» Клавдия Максимовна. — Но трубку с дымом в самом деле лучше убрать. Надо учитывать обстановку…
— Как ее теперь уберешь? Все рисовать заново?
— Мир, дай картинку мне, — попросил Брагич. — Что-нибудь придумаем…
Регата
Брагич напечатал дипломы у своих знакомых в какой-то фирме. Вместо дымящейся трубки капитан держал теперь подзорную трубу. В ее стекле отражались паруса.
— Классно получилось! — одобрил Крылатый Эльф. — А зачем так много грамот?
— Чтобы досталась каждому, — объяснила Маша. — Пусть он хоть какое займет место. Раз участвовал — значит, молодец…
— Классно! — опять сказал Элька. — Вот бы так на Олимпийских играх. Всем по медали, чтобы никому не обидно… Жалко, что у нас медалей нету…
Но оказалось, что есть и медали. То есть «почти медали». Голубые квадратики, прицепленные к эмалевым чайкам. На квадратике — белая береговая крепость и надпись: СЕВАСТОПОЛЬ.
Значки прислал капитан Федорчук.
— Он боялся, что бандероль опоздает к гонкам, да вот повезло. Успела в самый раз… — Константин Петрович покачал на ладони пакет.
Значков оказалось около полусотни, как и дипломов. Когда пакет раскрыли, Маша запищала от восторга. Потому что словно морские брызги рассыпались по столу.
— Это значки очень старого образца, — объяснил Дядюшка Лир. — Их начали выпускать в прошлом веке, в шестидесятых годах, когда Севастополь перестал быть закрытым городом. И вот штампуют до сих пор…
— Капитан Чук знал, что прислать, — сказал Мир и украдкой вздохнул.
Все-таки сидело в нем сожаление, что в ближайшее время он не попадет в Севастополь. Но он это сожаление мужественно проглотил.
Константин Петрович покрутил значок перед глазами.
— У Чука есть одно условие… Он хочет принять участие в гонках…
— Ура! Он приедет?! — возликовал Мак.
— Не приедет он. Однако просил от его имени пустить в гонку кораблик.
— Конечно! — обрадовался Мир. — И вы свой пустить не забудьте!..
Снег сошел в середине марта. Правда, в переулке Капитана Лухманова он еще лежал серыми ноздреватыми гребешками вдоль монастырской стены, однако никому не мешал.
Лужа разлилась точно к сроку. Двадцатого марта синела, как черноморский залив, длинная полоса воды. Над ней постоянно и ровно дул теплый «войновский пассат». А вверху стояли пухлые желтые облака.
Старт был назначен на двадцать второе марта, день весеннего равноденствия. Но уже за два дня до него стали появляться на берегу будущие гонщики, чтобы потренироваться и проверить ходовые свойства своих суденышек.
Кораблики полагалось мастерить по старинке, из толстой сосновой коры. Можно было использовать и пенопласт, но кору уважали больше. «Как у старых тэковцев», — объяснял Крылатый Эльф. Историю ТЭКа знали все участники регаты. В километре от речного порта, ниже по течению, лежали на плоском берегу остатки плотов, которые не успели сплавить к деревообделочному комбинату. На могучих бревнах горбатилась кора шоколадного цвета. Добраться до бревен и раздобыть кору для корабельного строительства было совсем не трудно. Мак, Эльф и Данька Заборов дважды бегали к плотам, а потом сидели в школьной мастерской и выстругивали из коры остроносые корабельные корпуса — для тех, кто не умел делать сам.
— Мачты делайте сами, из лучинок. А паруса — из тетрадных листиков. Лучше всего из клетчатых, как в старину, — наставлял Элька. — И не забывайте вставить руль.
Приходили Мир и Мак, давали указания.
