Принцесса льда - Ярцева Евгения Сергеевна (читаем книги онлайн .txt) 📗
Потом экскурсовод сокрушенно доложил, что на смотровые площадки на высоких башнях и зданиях, откуда можно в подробностях рассмотреть город, они тоже не попадут, так как площадки открыты только в теплое время года. Сам он, впрочем, нуждался в смотровых площадках меньше, чем кто-либо: Маша еще ни разу не встречала человека столь гигантского роста, с такими крупными руками и чрезвычайно широкой улыбкой. Притом экскурсовод-гигант был невероятно худым и без устали рассказывал о ресторанах и кафе, которые, по его уверениям, были главными достопримечательностями Гетеборга. Можно подумать, его не кормили несколько лет или же он сам принял обет воздержания от еды и теперь отыгрывался на вдохновенных описаниях национальных блюд. Он просил водителя останавливаться возле каждого ресторана и каждому пел дифирамбы. В одном был «огромный выбор блюд» из селедки, в другом повара ежедневно ни свет ни заря бежали на рыбный рынок, чтобы закупить «огромное количество деликатесов» для своих кулинарных шедевров, в третьем подавали экзотические дары моря, в четвертом – сэндвичи «огромных размеров». Слово «огромный» экскурсовод особенно любил и вставлял его чуть ли не в каждую фразу. Рассказав о рыбном рынке, напоминавшем готический собор и названном за это «Рыбной Церковью», он оставил в покое кулинарную тему и переключился на историческую. Поведал, что у короля Густава Второго Адольфа, основавшего Гетеборг, было прозвище «Снежный король» и «огромное число военных побед». Что в наследство от отца, Карла Девятого, ему достались войны с Данией, Польшей и Россией. Что новгородские бояре, а потом второе русское ополчение в Смутное время собирались сделать Густава русским царем. Но, получив в России от ворот поворот, шведы устроили против нее экономическую диверсию: скупали старинные русские монеты и серебро и чеканили из гривны триста шестьдесят копеек вместо трехсот. Дальше он похвастался, что Гетеборг «поистине огромный город», второй по размерам после Стокгольма, важнейший порт Швеции и «ворота на запад» для всей Скандинавии; что между Стокгольмом и Гетеборгом существует негласное соперничество и что половина населения страны мечтает жить в Гетеборге, потому что его жителям свойственна «огромная доброжелательность». Из окна автобуса показал на небоскреб Уткикен чудной вытянутой формы, который жители прозвали «губной помадой», потом предложил всем прогуляться и повел группу по главной улице Гетеборга к «огромному семиметровому Посейдону». Посейдон, с дельфином в одной руке и чем-то вроде раковины в другой, оказался фонтаном – само собой, бездействующим в зимнюю пору.
Напоследок экскурсовод пригласил их в Музей мореходства, пообещав, что там они смогут полюбоваться на «огромное чучело голубого кита», единственное в мире, и на «огромную коллекцию» резных фигур, украшавших носы деревянных кораблей. На обратном пути, по дороге в гостиницу, рассказал забавную историю про медный памятник Густаву Второму. Первую статую заказали в Риме, но она оказалась из рук вон неудачной. Вторую отлили в Мюнхене, однако корабль, на котором ее переправляли в Гетеборг, затонул. Чтобы поднять медного короля с морского дня, спасатели заломили такую цену, что дешевле было заказать третью статую. Автобус как раз проезжал мимо медного Густава. Левой рукой, сказал экскурсовод, король указывает на то место, где был заложен первый камень Гетеборга. А сам вытянул руку в направлении ресторанов, о которых разглагольствовал в начале экскурсии, и призвал группу непременно их посетить, все до единого!
…Хотя Сергей Васильевич продолжал твердить, что Маша «стабильна вдоль и поперек», все же побаивался за короткую, сорванную на Европе, и заменил каскад «лутц-тулуп» на «сальхов-тулуп».
– С таким набором в первую тройку, конечно, не попадешь, – сказал он, – зато прыгнешь наверняка и в произвольной уже поборешься!
…Они сидели на диванчике, дожидаясь оценок. На экране в замедленном режиме шел повтор Машиной программы – отдельные эпизоды, в основном прыжки.
– Я почему-то боялся, что ты вот здесь тройной засадишь, – сказал Сергей Васильевич на повторе бедуинского в «ласточку». – Сейчас, думаю, выкинет она какой-нибудь фортель…
Оценки оказались довольно приличными и даже высокими. В короткой программе Маша заняла четвертое место.
– Великолепно, – Сергей Васильевич потирал руки. – Дело за произвольной. Тут-то ты себя покажешь!
Произвольную она начала смело, без мандража. Голова была ясной, движения выверенными. С каждым удавшимся элементом уверенность возрастала. Трибуны щедро аплодировали. На очереди был коронный каскад «лутц-тулуп-риттбергер», и Маша приняла мгновенное решение. Да, она «выкинет фортель» – «засадит» каскад на последней минуте, чтобы увеличить его стоимость! И вместо каскада прыгнула тройной сальхов.
До конца программы оставалось меньше минуты. После серпантина – сложнейшей дорожки шагов – Маша перешла на ход назад и покатилась на левой ноге, готовясь к лутцу…
Зрители, комментаторы, судьи видели, как «надежда российской сборной» Мария Климова при заходе на прыжковый каскад ни с того ни сего подвернула опорную ногу и перескочила на другую, чудом удержав равновесие. По трибунам прошелестело «Аах-х-х», комментаторы грешили на неровности льда, но не могли объяснить того, что последовало дальше. Вместо каскада фигуристка начала вращаться в либеле. Не меняя ноги, села в волчок. Поднялась в заклон без захвата конька, по-прежнему вращаясь на правой ноге. Судьи нахохлившись взирали на затянувшуюся комбинацию вращений без смены ноги и, наверное, подозревали, что Мария Климова сошла с ума. Наконец, музыка закончилась…
…Маша с трудом катилась к дверце в бортике и где-то там, далеко-далеко, как в тумане, видела недоумевающее, с широко раскрытыми глазами лицо Сергея Васильевича.
– Что стряслось?! – крикнул он.– Нога, – прошептала Маша и повалилась ему на руки…
Глава 35 Как правильно целоваться
Рентген не показал ни перелома, ни трещины, но утаенная в свое время травма аукнулась третьей степенью растяжения и на три недели упекла Машу под домашний арест. Из-за разрыва связок нога раздулась, как у слона, в первые дни приходилось то и дело прикладывать обжигающий лед, пока не спал отек; потом делать компрессы и массаж, трижды в день мазать ногу разноцветными мазями, отчего она переливалась всеми цветами радуги, и перетягивать эластичными бинтами. Когда последний бинт был размотан, скомкан и отправлен в мусорное ведро, Маша первым делом поехала в школу олимпийского резерва – глотнуть родного воздуха и повидаться с группой.
Народу на катке было раз-два-три и обчелся: Лариса занималась с Полиной и Аленой. Полина заулюлюкала, Лариса провозгласила: «Вот она, наша олимпийская надежда!», все трое зааплодировали.
– Жидкие, но восторженные аплодисменты, – смеясь, сказала Алена.
Да, несмотря на сорванную концовку произвольной программы, по сумме баллов Маша заняла на чемпионате мира десятое место. А войти в десятку означало получить путевку на Зимние Олимпийские игры в следующем году.
О тренировках не могло быть речи еще две-три недели; впрочем, сезон выступлений так и так подходил к концу. А с ним и учебный год. И снова надвигались экзамены, как облачный фронт. Если английский, математика или биология были кучевыми облаками, то физика – грозовой тучей, сулившей град, ураган и прочие неприятности. Маша боялась заглядывать в список экзаменационных тем, а когда открывала учебник – оказывалась в неизвестной стране, чьих обычаев, а главное, языка не знаешь даже на уровне туристического разговорника, не можешь прочитать названий улиц или обратиться к прохожему и идешь наугад с нехорошим чувством, что заблудишься здесь навсегда, с концами.
Она готова была завести с мамой разговор про репетитора, но та ее опередила:
– Почему бы не попросить кого-нибудь из одноклассников тебе помочь?
И Машу осенило. Не одноклассников – Гошу! Он же занимался в физико-математическом кружке. И в программе по физике наверняка ориентируется!
