Мастерская пряток - Морозова Вера Александровна (библиотека электронных книг TXT) 📗
Идею о создании полена-тайника Канатчиков принял восторженно. И тоже удивился святой простоте. Полено. Обыкновенное полено с капельками смолы и запахом леса. Из такого полена осторожно вынимали кругляшку шириной в ладонь. И бережно, боясь повредить, откладывали в сторону. Затем начинали выбирать древесину. Стамеской и молотком. Вынимали древесину на длину книги. И хранилище готово. В это хранилище многое можно положить. И книги, свернув их трубочкой, и прокламации, и листовки, и адресок, куда следовало обратиться при опасности. Сверху тайник закрывали кляпом. И это дело непростое. Нужно, чтобы возрастные круги на полене и кляпе совпадали, а чтобы разрез стал незаметным, его смолой замазывали. И пожалуйста, тайник готов! Будет в доме обыск — полиция раскидает дрова, чтобы узнать, нет чего запрещенного, но колоть дрова — увольте! За это в полицейском участке засмеют. Такая нелепая мысль никогда у полиции и не появлялась. Но в том-то и секрет: тайничок можно обнаружить только при колке полена… Вот и победили полицию!
Или бочка для воды. Стоит себе пузатая, перехваченная железными обручами, и собирает хозяйкам дождевую воду для стирки. Вода мягкая, и зола, которой в большинстве случаев стирали белье — мыло было не по карману рабочему человеку, — очень пенится. И грязь как рукой снимает. Но в бочке два дна. Между днищами сверточки из листовок и книг по социальным вопросам. Лежат себе, полеживают, а сверху вода, которая рябится от каждого дуновения ветра. Мастера в подполье знатные, ни одна капелька воды не пройдет через дно. Все подгонят с величайшей точностью.
И опять в доме обыск. И полицейские крючьями половицы подняли, и золу из печки выгребли, и икону в красном углу сорвали, стекло, которое защищало святой лик, разбили. Хозяйка в слезах от богохульства — только запретного в доме нет. Но полиция точно знает, что запрещенное должно быть. Усатый пристав кричит да зверем поглядывает на хозяина, а сделать ничего не может. Хозяина арестовать следовало по результатам обыска: найдут запрещенное — арестуют, а не найдут — уйдут. Конечно, извинения за безобразия приносить не будут, но хозяина придется дома оставить. Хозяин сидит себе за столом и молчит. Спросят — от всего открещивается. Что же касается запрещенной литературы, он такой не только никогда не видывал, но и не слыхивал. Пристав зеленеет от возмущения, но найти ничего не может. И во дворе посмотрят, и дрова, приготовленные к зиме, перекидают — ничего… И еще увидят бочку, из которой вода с журчанием льется через край. Что толку от бочки?! Бочка и бочка, стоит да водой брызжет. И никому не придет в голову опрокидывать бочку… Ни полицейским, которых ругает пристав за нерадивость, ни самому приставу. Чтобы найти тайник, нужно не только опрокинуть бочку и, спасаясь от воды, отбежать. Нет, этого мало… Нужно взять топор и рубить бочку, разносить дно в щепки… Нет, такая нелепица никому из полицейских чинов не придет в голову. Хозяин, которого вывели на крыльцо, чтобы он присутствовал при обыске, пожимает плечами от утренней свежести, зевает во весь рот да чешет живот под сатиновой рубахой.
И пристав приказывает прекратить обыск — ничего предосудительного не найдено. Долго грозит пальцем, а то и кулаком хозяину. Тот недоуменно в который раз пожимает плечами. На прощание пристав кричит, что при случае обязательно все разыщет, а его, крамольника, упечет в кутузку. На лице хозяина испуг, только в душе посмеивается. Не так-то это просто! И в подполье люди с головой работают, и конспирацию изучают. И сколько раз он говорит спасибо тем, кто придумал такую простую и в то же время необходимую штуку, как полено или бочку с секретами.
И придумала «мастерскую пряток», о которой даже жандармское дело есть, Мария Петровна Голубева.
ПАРОЛЬ «ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ ДОВЕРИЯ»
Настроение у Лели было отвратное.
За окном стучал дождь, крупные капли били по железному карнизу, словно птицы стучали и просили укрыться от непогоды.
Марфуша гулять из-за дождя не разрешила. Правда, мама утверждала, что англичане гуляют при любой погоде. И даже приводила поговорку: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда». Эти слова любил папа, который очень часто болел и следил, чтобы дети много гуляли.
Только Марфуша имела свои представления об англичанах и твердила, что им на острове ничего другого и говорить не приходится, а в России-матушке свои порядки. Отстучит дождичек, проглянет солнышко — вот и гуляйте на здоровьице. Спорить с Марфушей было бесполезно. Даже папа не спорил, а лишь отвечал: «Ну, знаете… Я должен сказать…» И закрывал за собой дверь. Что он должен был сказать, Леле ни разу не удалось узнать.
Мама сумела бы убедить Марфушу. Только мамы, по обыкновению, дома не оказалось, и Леля уныло бродила по квартире, поджидая Катю.
Катю увели в гости в соседний дом. Там жила совершенно маленькая девочка, с которой Леля играть считала зазорным. Пискля… А Катя играла с ней в дочки-матери и подражала маме. Вот и сегодня ушла, а Леля осталась дома. Леля бродила по комнатам как тень, по словам Марфуши, и себе покоя не давала, и людям глаза маячила.
Леля прижалась лбом к стеклу и уныло смотрела на дворик, куда выходили окна кухни. Марфуша гремела чугунами, хлопала дверцей плиты и ожесточенно крутила мясорубку, и все делала одновременно Как это получалось у Марфуши? Не только Леля, но и мама удивлялась, а папа хватался за голову.
По лужам прыгали капли дождя и морщили поверхность. Из конуры выглядывал Джек, положив на лапы мохнатую голову. И тоже ждал, когда кончится дождь. Важно разгуливал кот, высоко подняв хвост со слипшимися шерстинками. Кот дразнил Джека. Знал, что Джек не захочет выпрыгивать из конуры на дождь, и чувствовал свою безнаказанность. Джек косил красным глазом и сладко потягивался, хотя кот и возмущал своим нахальством. Временами он тяжело вздыхал, хотел броситься на кота… Только дождь… Вот и вышагивал кот по двору. И спину выгибал, и усы топорщил, посрамляя пса.
И еще не пряталась от дождя ворона. Серая, с черными крыльями. Ворона жила во дворе с самого рождения Лели, как утверждала Марфуша. Она знала время обеда, когда Марфуша вытаскивала помойное ведро, и садилась напротив кухонной двери. Если Марфуша запаздывала, ворона громко и противно кричала. Ворона никого не боялась. Гоняла с криком кота, отнимала у него еду. Даже Джек и тот делал вид, что не видит нахалку. Ворона гоняла и сорок, и по двору летели перья, когда те появлялись по глупости. Ворона интересно прыгала, опираясь на обе ноги. Подруг ворона не имела, целыми днями сидела на засохшем кусте и караулила Марфушу.
Ворона испугала кота, что-то обидное прокричала Джеку, и тот скрылся в конуре. Потом подошла к луже и начала пить воду, не обращая внимания на непогоду. По черным крыльям стекали капли дождя, словно по стеклу.
Дождь бил все сильнее, и поток воды устремлялся вниз к воротам. Поток перепрыгивал через кирпич, разбросанный на дворе, увлекал листья, сорванные непогодой. Листья, прихваченные первыми ночными заморозками, казались красными и то поднимались, то опускались на крошечных волнах. И снова ветер срывал листья, и снова гнал их вниз к канаве, которая устремлялась в Волгу.
Марфуша обрадовалась приходу Лели на кухню и заставила выпить стакан горячего молока. А потом впихнула в нее и плюшку, лежавшую на противне.
Леля сидела на высокой табуретке, которую недавно купила Марфуша, и, совсем как Катя, болтала ногами. Ела плюшку и слушала Марфушу.
Марфуша, крупная, с румяными щеками, с редкими бусинками пота на полном лице, ловко сбрасывала с горячего противня плюшки. Плюшки пахли ванилином, и Марфуша смазывала их гусиным пером, обмакивая в кружку с маслом. Перья букетом торчали в медной ступке. Потом брала сахар и быстрым движением посыпала плюшки. Сахар застывал в масле, и получалась сладкая корочка, которую так любила Леля.
Больше всего Лелю удивляли руки Марфуши. На кухне Марфуша засучивала рукава, и были видны ямочки у локтя. Руки белые-белые, словно вываляны в муке, и никакая грязь к ним не приставала. Руки ее всегда двигались. То пироги готовили, то чулки вязали из овечьей шерсти, то Джека кормили, то Катю отпаивали ромашкой от простуды.
