Эмили из Молодого Месяца. Искания - Монтгомери Люси Мод (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Эмили содрогнулась. Ее собственная жизнь представлялась ей в эту минуту мрачной и лишенной всяких радостей. О как хорошо будет, когда пройдет эта свадьба… Свадьба, на которой она должна была оказаться невестой, должна была, но где ей предстоит быть лишь подружкой невесты…. Как будет хорошо, когда все перестанут говорить об этой свадьбе. «Голубой, как лесные колокольчики, шелк на чехле из тафты цвета слоновой кости!» Уж скорее власяница и пепел…
II
— Эмили! Эмили Старр!
Эмили почти вздрогнула. Она не видела в темноте миссис Кент, пока они не оказались лицом к лицу — на маленькой боковой тропинке, что вела наверх к Пижмовому Холму. Мать Тедди стояла там — с непокрытой головой, несмотря на вечернюю сырость и холод — и протягивала к Эмили руку.
— Эмили, я хочу поговорить с тобой. Я видела, как ты прошла мимо на закате, и с тех пор ждала тебя здесь. Зайди в дом.
Эмили предпочла бы отказаться от приглашения, но все же повернулась и по крутой, пересеченной корнями деревьев дорожке молча последовала за миссис Кент, летевшей впереди как маленький сухой лист, уносимый ветром. Они прошли через неухоженный старый сад, в котором никогда не росло ничего, кроме пижмы, и вошли в маленький домик, такой же жалкий, как прежде. Соседи поговаривали о том, что Тедди Кенту — если он действительно зарабатывает так много, как утверждает молва — следовало бы хоть немного «подправить» дом матери… Но Эмили знала, что миссис Кент не позволила бы ему ничего поменять в ее жилище.
Эмили с любопытством оглядела маленький домик. Она не была в нем много лет — ни разу с тех давних дней, когда вместе с Илзи приходила в гости к Тедди. Ничто вокруг совсем не изменилось. Как и прежде, дом, казалось, боялся смеха. Было похоже на то, что кто-то всегда молился в его стенах. В нем была атмосфера молитвы… И старая ива все так же постукивала в западное окно кончиками призрачных пальцев… На каминной полке стояла недавно сделанная фотография Тедди. Очень хорошая фотография. Он, казалось, вот-вот заговорит, скажет что-нибудь радостное, победное.
«Эмили, я нашел золото радуги. Славу… и любовь».
Она повернулась спиной к фотографии и села. Миссис Кент села напротив — маленькая, увядшая, сморщенная, с широким шрамом, идущим наискось, пересекая поджатые губы, через все ее бледное морщинистое лицо… Лицо, которое, должно быть, когда-то было очень красивым. Она напряженно, испытующе вглядывалась в Эмили, но в ее глазах — как это сразу почувствовала Эмили — не было прежней тлеющей ненависти, в ее усталых глазах, которые, должно быть, когда-то были живыми, полными интереса, огня, смеха. Она подалась вперед и коснулась руки Эмили своими тонкими, похожими на когти пальцами.
— Ты знаешь, что Тедди женится на Илзи Бернли?
— Да.
— И что ты чувствуешь?
Эмили сделала нетерпеливое движение:
— Какое значение имеют мои чувства, миссис Кент? Тедди любит Илзи. Она красивая, яркая, горячая девушка. Я уверена, они будут очень счастливы.
— Ты еще любишь его?
Эмили удивилась: почему этот вопрос не вызвал у нее возмущения? Но миссис Кент отличалась от обычных людей, и к ней невозможно было относиться так, как к ним. Конечно, оставался прекрасный шанс спасти лицо при помощи маленькой холодной лжи… всего несколько равнодушных слов: «Теперь уже нет, миссис Кент. О, я знаю, когда-то я воображала, что влюблена. Воображать то, чего нет — одна из моих слабостей, к несчастью. Но я нашла, что совершенно равнодушна к нему».
Почему она не могла сказать это? Почему? Не могла — вот и все. Она никогда не смогла бы отрицать, что любит Тедди. Эта любовь стала частью ее самой и имела священное право на правду. К тому же разве не приносило тайного облегчения сознание того, что есть по меньшей мере одно существо, перед которым не нужно притворяться, от которого незачем прятаться, с которым можно оставаться собой?
— Думаю, у вас нет права задавать мне такой вопрос, миссис Кент. Но… я люблю.
Миссис Кент беззвучно рассмеялась:
— Я прежде тебя ненавидела. Но теперь ненависти нет. Мы теперь одно, ты и я. Мы любим его. А он нас забыл… ему до нас нет дела… он влюбился в нее.
— Он любит вас, миссис Кент. Всегда любил. Вы ведь понимаете, что существует не одна разновидность любви. И я надеюсь, вы не станете ненавидеть Илзи из-за того, что Тедди ее любит.
— Нет, к ней у меня ненависти нет. Она красивее тебя, но в ней нет никакой тайны. Она никогда не завладеет им целиком, как завладела бы ты. Это совсем другое. Но я хочу знать… ты несчастна из-за этого?
— Нет. Только иногда бывает тяжело — несколько минут. Обычно я слишком заинтересована моей работой, чтобы болезненно размышлять о том, что мне недоступно.
Миссис Кент жадно слушала ее:
— Да… да… вот именно. Я так и думала. Марри такие здравомыслящие. Когда-нибудь… когда-нибудь… ты будешь радоваться тому, что это случилось… радоваться, что Тедди не любил тебя. Разве ты не думаешь, что так будет?
— Возможно.
— О, я уверена в этом. Так гораздо лучше для тебя. Ты не знаешь, от каких мучительных страданий тебя это избавит. Любить кого-то слишком сильно — сущее безумие. Бог ревнив. Если бы ты вышла замуж за Тедди, он разбил бы тебе сердце… Мужчины всегда это делают. Так, как вышло, лучше всего… Ты еще поймешь, что это лучше всего.
Тук… тук… тук — постукивала в окно старая ива.
— Стоит ли нам продолжать этот разговор, миссис Кент?
— Помнишь ту ночь, когда я застала тебя и Тедди на кладбище? — спросила миссис Кент, словно не слышала вопроса Эмили.
— Да. — Эмили нашла, что помнит это очень живо, ту странную чудесную ночь, когда Тедди спас ее от безумного мистера Моррисона и сказал ей такие чудесные, незабываемые слова.
— О, как я ненавидела тебя в ту ночь! — воскликнула миссис Кент. — Но мне не следовало говорить тебе то, что я тогда сказала. Всю мою жизнь я говорила то, чего не следовало. Однажды я сказала ужасные слова… такие ужасные слова. Они до сих пор звучат у меня в ушах. А помнишь, что ты тогда сказала мне? Именно твои слова заставили меня разрешить Тедди уехать. Так что это все твоих рук дело. Если бы он не уехал, ты, возможно, не потеряла бы его. Жалеешь о том, что тогда сказала?
— Нет. Если что-то из того, что я сказала, расчистило для него дорогу, я рада… рада.
— Ты сделала бы это снова?
— Да.
— И ты не испытываешь ненависти к Илзи? Она получила то, о чем мечтала ты. Ты должна ненавидеть ее лютой ненавистью.
— У меня нет никакой ненависти к ней. Я глубоко люблю Илзи, как всегда любила. Она не взяла у меня ничего, что когда-либо было моим.
— Не понимаю я этого… не понимаю, — прошептала миссис Кент. — Моя любовь не такая. Может быть, поэтому она всегда делает меня такой несчастной. Нет, к тебе у меня теперь ненависти нет. Но, ох, как я тебя ненавидела! Я знала, что Тедди любит тебя больше, чем меня. Разве вы с ним не говорили обо мне… не осуждали меня?
— Никогда.
— А я думала, что вы говорили. Люди всегда сплетничали обо мне… всегда.
Неожиданно миссис Кент яростно ударила в ладони.
— Почему ты не сказала мне, что больше не любишь его? Почему ты не сказала, даже если это ложь? Я ведь это хотела услышать. Я могла бы поверить тебе. Марри никогда не лгут.
— Какое это имеет значение? — снова воскликнула Эмили, для которой этот разговор был пыткой. — Моя любовь теперь для него ничего не значит. Он принадлежит Илзи. У вас, миссис Кент, больше нет причин ревновать его ко мне.
— Я не ревную… нет… не в этом дело. — Миссис Кент смотрела на нее как-то странно. — Если бы я только решилась, но нет… но нет, слишком поздно. Теперь это было бы бесполезно. Сама не знаю, что я говорю. Только… Эмили… заходи ко мне иногда, хорошо? Мне здесь одиноко, очень одиноко… и гораздо хуже теперь, когда он думает только об Илзи. Письмо с его фотографией пришло в прошлую среду… нет, в четверг. Теперь дни так мало чем отличаются друг от друга. Я поставила ее там, но от этого еще тяжелее. Он и на этой фотографии думает о ней… Разве не видно по его глазам, что он думает о женщине, которую любит? Я для него теперь ничего не значу. Я ни для кого ничего не значу.
