Битвы по средам - Шмидт Гэри (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Что ж, звучит утешительно. Даже обнадёживающе. Брежнев там, в Кремле, наверно, перепугался. Ведь теперь ему не застать нашу школу врасплох.
На самом деле в те дни многие нуждались в утешении. Особенно восьмиклассники, «товарищи по команде», которые приняли своё поражение в Салисбери-парке очень близко к сердцу. То есть сборная-то наша выиграла, мы обогнали всех остальных спортсменов из всех остальных школ. Мистер Кватрини даже отменил две тренировки подряд — по случаю победы. Фотографию всей команды, с кубком, поместили в «Городской хронике». Что, спрашивается, им ещё надо?
Оказывается, много всего надо.
«Товарищам по команде» надо, чтобы ты открыл свой шкафчик в спортивной раздевалке — и оттуда вывалилась вся твоя одежда. Измазанная кремом для бритья. И кеды без шнурков. Или, наоборот, со шнурками, но завязанными на столько узлов, что за весь день не развяжешь. Ещё им непременно надо закинуть твои спортивные трусы на балку под потолком спортзала. Или намочить их — хоть отжимай. Причём вовсе не водой из-под крана. Разберите слово «намочить» по составу и сами всё поймёте.
Похоже, к восьмому классу с людьми что-то случается. И все они становятся придурками. Словно в каждом просыпается ген брата Дуга Свитека.
Может, именно это и случилось с Гамлетом, принцем датским? У него и имечко странное, похоже разом на «омлет» и на «галету», и с мозгами явно непорядок. Неужели не ясно, что, если отец потрудился встать из гроба и рассказать тебе, что он не сам умер, а убит, пристало как-то реагировать? Кстати, в этом значении от этого глагола причастие образовать нельзя. Потому что «пристающий» и «приставший» — совсем про другое.
Так или иначе, восьмиклассников в эти дни я сторонился, а на тренировке бежал сзади, на почтительном расстоянии. Плеваться они, правда, прекратили, но вздумай я их обогнать, на дороге наверняка остался бы мой окровавленный хладный труп.
Однако печаль и ярость «товарищей по команде» ничто в сравнении с печалью и яростью, которые обуревали в те дни моего отца. Он тоже нуждался в утешении — после того, как третьего мая прочитал в «Городской хронике» заметку под заголовком:
Наши архитекторы реконструируют
СТАДИОН КЛУБА «ЯНКИЗ»
в Нью-Йорке
Думаю, вы уже поняли, что в заметке речь шла не о компании «Вудвуд и партнёры», а о компании «Ковальски и партнёры». В заметке встречались слова «многомиллионный заказ», «взаимные обязательства на три года», «всенародная слава», а главное:
В 1968 году Ковальски — самый вероятный кандидат на звание «Бизнесмен года», которое ежегодно присуждается городской Коммерческой палатой.
Да, на этом фоне заказ на здание Камильской средней школы — сущая безделица.
Несколько дней мы ужинали в полной тишине. Отец — уткнувшись взглядом в тарелку с бобами.
Однажды сестра не выдержала и сказала:
— Между прочим, лабораторные крысы, которых кормили только бобами, уже сдохли. Так что мы — на очереди.
— Вот видишь! — оживился отец. — Ты вполне способна расширять свои знания и без Колумбийского университета. И это замечательно. Никто в здравом уме и твёрдой памяти в Колумбийский университет теперь не поступает. Он вообще скоро закроется, потому что студенты там только митингуют, учиться им недосуг. Топчутся на улице, скандируют лозунги, вместо того чтобы работать и упорным трудом зарабатывать на жизнь.
— Как только окончу школу, сразу подам документы в Колумбийский университет, — твёрдо сказала сестра.
— Ты подашь туда документы, когда рак на горе свистнет! Когда… когда бобы по небу полетят! — Отец взбесился.
И тут сестра наглядно продемонстрировала, что бобы полететь могут, если не по небу, то хотя бы по кухне. Её тарелка просвистела возле самого моего лица и врезалась в стоявший в углу макет будущей школы.
Все жабы, гады, чары Сикораксы!
Больше сестра к столу не спускалась. С этого дня она забирала еду наверх, к себе в комнату, и ела там одна, а «Битлы» пели ей про жёлтую субмарину.
Бобы она теперь не ела вовсе.
Впрочем, отец всё же нашёл для себя утешение. На следующий день после памятного ужина с летающими бобами он вернулся домой на кабриолете! На новеньком «форде-мустанге», самом модном автомобиле этого года. Сам «мустанг» белый, а обивка внутри красная, из настоящей кожи. И транзисторный приёмник есть! Двигатель — триста девяносто лошадиных сил! Четыре скорости! На четвёртой можно просто улететь — выжать больше двухсот пятидесяти километров в час! Хромированный передний бампер слепит глаза, особенно если на него светит солнце. Мотор урчит мощно, и вообще весь автомобиль такой… могучий…
Самая красивая, самая совершенная машина — такую только сам Бог мог подарить людям!
Отец с матерью теперь каждый вечер отправляются на ней кататься, сразу после программы Уолтера Кронкайта. Пока отец аккуратно, задним ходом выруливает с нашей дорожки на улицу, мама машет нам с сестрой и радостно смеётся, точно школьница, которая едет на свидание. Отец же сосредоточен и всё время крутит головой: нельзя, чтобы его «форд-мустанг» оказался в опасной близости от других машин, а то ненароком отскочит у них из-под колёс камешек и поцарапает его сокровище.
На работу он на «форде» не ездит, оставляет на весь день перед домом. Наверно, считает, что новая машина лучше смотрится на фоне Идеального дома, или не хочет, чтобы Чит парковал на этом месте свой жёлтый «фольксваген-жук». Отец боится, что люди подумают, что это он, архитектор Вудвуд, — владелец такого пёстрого, точно попугай, автомобиля, с цветочками на дверцах. Кандидаты на звание «Бизнесмен года» на таких не ездят. По вечерам, когда в темноте уже не разглядеть ни белый «форд», ни сам Идеальный дом, отец выгоняет из гаража наш старенький универсал и ставит «форд» на его место — бережёт от ржавчины, от ночной росы. Любит он эту машину. И следит за ней. Прямо как за своей репутацией.
Эх, вот бы оказаться за рулём! Включить радио. Опустить верх — чтоб ветер свистел в ушах. Левая рука лежит на руле, повторяя его изгиб. Правая — переключает скорости. На самую-самую большую. Надо же проверить, способен ли этот мустанг на прямом участке дороги скакать со скоростью двести пятьдесят километров в час!
Однако даже новенький красавец-автомобиль не мог утешить отца, когда сестра сбежала из дома в Калифорнию. Искать себя.
Обнаружилось это утром. Отец уже ушёл на работу, а мама поднялась на второй этаж — разбудить сестру — и обнаружила на её кровати записку:
Когда вы это прочтёте, я буду уже далеко. Мы с Читом едем в сторону Скалистых гор. Позвоню, когда смогу. Не волнуйтесь. И не пытайтесь меня разыскивать.
Вот и всё.
Вечером мама накрыла стол на троих. И не сварила бобов. И молчала, пока отец орал, что сестра сделала свой выбор и ей с этим выбором жить, что он не даст ей ни цента — ни цента! — что бы с ней ни стряслось, и пусть она поостережётся ему звонить, а то нарвётся — он выскажет всё, что о ней думает. Неужели неблагодарная дочь не понимает, что она порочит его бизнес и репутацию, что этот проныра Ковальски того и гляди станет Бизнесменом года, а она своим идиотским побегом понижает шансы отца ещё больше? И вообще — почему на ужин нет бобов?
В тот вечер мама не поехала с отцом кататься на «мустанге». Он уехал один, даже не включив программу Уолтера Кронкайта.
А я мыл и вытирал посуду. Тоже один.
Интересно, как там сестра? Уютно ли ей ехать в тесном жёлтом «жуке» с лохматым Читом, который складывается, как лестница, чтобы сесть за руль? Каково мчать по шоссе на запад, на закат? Она едет искать себя. Интересно, что именно она хочет найти? И что найдёт? В любом случае ехать по шоссе на «форде-мустанге» в триста девяносто лошадиных сил куда приятнее, чем на «жуке».
